– Лохматый его – в бараний рог! – хихикнул Попов, желая угодить Шмаковой.
– Интересно, что теперь скажет Бессольцева?.. – Шмакова задумалась, но вот какой-то четкий и ясный план созрел в ее голове. Она схватила портфель, крикнула Попову на ходу: – Быстрее!.. Посмотрим, как Димка будет сознаваться… Это же концерт! – и выскочила из класса.
Попов, как всегда, следом за нею.
– Я догнала Димку на улице, – продолжала Ленка. – Он вначале бежал быстро, решительно, потом почему-то пошел медленно, а потом вовсе потащился… И даже несколько раз останавливался, словно вообще не спешил в кино.
Наконец мы нагнали ребят. Я думала, Димка сразу все расскажет, и мы ни в какое кино не пойдем. А он – нет. Не рассказал. Может, не хотел им портить настроение? И все пошли в кино.
В кино я все время думала про Димку и Маргариту, ничего не видела, никак не могла сосредоточиться и мороженое, которое мы ели, уронила на пол.
После кино я опять ждала: вот сейчас Димка расскажет про Маргариту, вот сейчас Димка расскажет про Маргариту… Меня так колотило, что Железная Кнопка заметила и спросила, чего я так дрожу. Я ответила, что не знаю, а сама подумала: «Может, Димка не сказал ничего ребятам потому, что решил раньше посоветоваться со мной? Я же его ближайший друг».
Потом все разбежались, и мы остались с Димкой вдвоем. И опять я ждала и думала: вот-вот он все расскажет. Шла и заглядывала ему в глаза. Но он ничего не сказал, а я не спросила.
Потом я себя ругала, что была дурой. Ты подумай!.. Если бы я его спросила, если бы я сказала, что я все знаю, то все-все было бы иначе. Дедушка, он правда думал, что он герой. Он еще не знал про себя, что он трус, так же как я не знала, что очень скоро стану предательницей.
– Какая же ты предательница, если это сделал он? – спросил Николай Николаевич.
– Самая настоящая… – Ленкино лицо вновь приобрело печальное выражение, сжалось, сморщилось, она боролась со слезами. – Хуже его в сто раз. Ты вот слушай, слушай и сам увидишь…
На следующее утро, когда мы вошли с Димкой в класс, нас встретила веселая нарядная толпа. Не класс, а клумба с цветами. Все были готовы к путешествию. Только одна Миронова, как всегда, была в школьной форме.
Когда появилась Маргарита, то все девчонки ей захлопали, потому что она была в новом красивом-красивом розовом платье с красным цветком – она же уезжала на свадьбу! Но Маргарита не обратила никакого внимания на наши восторги.
Я увидела ее лицо и испугалась. Посмотрела на Димку – вижу, и он испугался. Ну, подумала, сейчас нам влетит за вчерашнее. И отгадала.
Маргарита держала в руке листок бумаги, который оказался приказом директора.
Ты знаешь, что там было написано?..
«За сознательный срыв урока учащимся шестого класса в первой четверти снизить оценку по дисциплине. Классному руководителю Маргарите Ивановне Кузьминой объявить выговор. Довести обо всем случившемся до сведения родителей учащихся…»
Вот что там было написано. А мы сидели разряженные в пух и прах. Мы же собирались в Москву. Проходы между партами были заставлены чемоданами.
А на учительском столе возвышалась копилка. Мы мечтали разбить ее при Маргарите, чтобы взять эти деньги с собой на веселье.
И тут мы услышали, что во двор въехали автобусы, а в школе раздался продолжительный звонок – это был сигнал к отъезду! Мы тоже сразу рванулись к своим чемоданам. А Маргарита как крикнула:
«На места!»
«А что вы так кричите? – с вызовом спросила у Маргариты Миронова. И потом осадила ее так, как только она одна умела: – Мы же люди, а не служебные собаки».
Сразу стало тихо-тихо, но никто не садился обратно, все стояли и ждали, что будет дальше. Маргарита буквально позеленела. Платье розовое, а сама зеленая.
«Вы же еще обижаетесь! – возмутилась она. – Ну что вы стоите?.. Я же сказала – садитесь по своим местам».
Все поползли к партам, а я почему-то села на свой чемодан. И конечно, упала вместе с ним. А следом другие чемоданы попадали. Грохот раздался…
«Бессольцева, не паясничай, – сказала Маргарита, – не поможет».
«Я не паясничаю», – ответила я.
На самом деле я не паясничала. Просто испугалась ее крика. Когда на меня кричат, я обязательно что-нибудь не то сделаю – у меня всегда так.
А все этажи уже взорвались, как бомба, и десятки ног с топотом неслись по коридору и лестницам, и десятки голосов радостно галдели, проносясь мимо наших дверей. Какой-то умник всунул голову в наш класс и завопил:
«Чего вы сидите?» – и исчез.
Рыжий не выдержал:
«Маргарита Ивановна, мы на автобус не опоздаем?» Он так вежливо у нее спросил.
«Не опоздаете, – ответила Маргарита, – потому что вы никуда не поедете!»
Вот тут, можно сказать, все онемели. Мы не едем в Москву! Этого никто не ожидал.
«Как… не поедем?» – заикаясь, спросил Рыжий. Он был в ужасе.
«Вы уже повеселились», – сказала Маргарита.
Попов вскочил и схватил два чемодана – свой и Шмаковой.
«А мы, – говорит, – в кино не ходили! Мы со Шмаковой ни при чем!»
«Но и на урок вы не явились. Так что никто никуда не поедет!»
А Попов стоял с чемоданами, и вид у него был дурацкий.
«Поставь чемоданы!» – приказала Шмакова.
И вот в это время вдруг раздался смех. Все вздрогнули. Кто это смеется в такой момент? Что за сумасшедший! А это – Васильев! Наш чудик.
«А ты чего веселишься?» – спросила Маргарита.
«Я догадался – вы нас просто пугаете!»
«Я пугаю? – удивилась Маргарита. – С чего ты взял?»
«А почему вы тогда в новом платье?» – спросил Васильев и засмеялся от собственной догадливости.
– Я вижу, он хороший парень, твой Васильев, – заметил Николай Николаевич.
– Он прихлебатель Лохматого и Железной Кнопки. Вот он кто. Ходит за ними тенью… Не перебивай меня, сам дальше увидишь, какой он хороший. Все они такие хорошие, прямо золотые – ты увидишь!.. Ты лучше слушай, слушай!.. Значит, когда этот чудик сказал Маргарите, что она шутит, то она ему ответила, что вовсе не шутит. С чего ты это взял, мол, дурачок такой-этакий. «Я, говорит, в новом платье, потому что я еду в Москву. Это вы не едете!»
У Васильева вытянулось лицо.
«Это нечестно, – сказал он. – Директор объявил выговор вам и нам. А теперь вы едете, а мы нет. А мы же вместе собирались».
А Маргарита как стала возмущаться:
«Ты на самом деле так думаешь, Васильев? Или прикидываешься?»
«На самом деле».
«Ну, тогда я тебе все объясню, – с угрозой произнесла Маргарита. – Я в кино не убегала, а пострадала из-за вас. Получила выговор. Вполне достаточно для меня. Я должна была раньше уехать в Москву, имела полное право, а я отложила свой отъезд. – Маргарита возмущалась и от этого из зеленой стала розовой, под цвет платья. – А из-за чего я отложила свой отъезд?.. Из-за вас, чтобы поставить вам три-четыре лишние пятерки, чтобы доказать, какой у меня необыкновенный класс. В Москве, – говорит, – на меня обиделись…»
Ну нам-то всем было понятно, кому она звонила и кто на нее обиделся – жених. Она с этим женихом прямо обалдела. В день по сто раз про него вспоминала, даже когда не надо: «Жених, жених!..»
И тут, когда Маргарита сказала про жениха и про пятерки, Железная Кнопка вскочила, сама побледнела, но спокойным-спокойным голосом, ленивым таким, объявила:
«Нам не нужны ваши «лишние пятерки», так что вы зря не уехали, и на вас бы тогда никто не обиделся».
Представляешь?.. Миронова кому хочешь все, что угодно, может сказать, если думает, что она права.
Маргарита от ее слов обалдела. У нее чуть глаза не повисли на ниточках. Она прямо заикой стала.
«Как же вам, – говорит, – не стыдно?..»
«А чего нам стыдиться? – вставил Валька. – Мы ничего не украли».
А Маргарита еще больше обалдела:
«Ты что же, думаешь, что надо стыдиться только воровства?»
«А чего же еще? – Валька засмеялся. – У нас все в законе».
«Тогда, может быть, вы в кино сбежали нарочно, чтобы подвести меня?» – в ужасе спросила Маргарита.
«Конечно-о-о-о!»
«Нарочно-о-о!»
«Мы нарочно-о-о-о-о!»
Они кричали эти слова, и им совсем не было жалко Маргариту. Они как с цепи сорвались. Это они от обиды на Маргариту и на себя, что оказались дураками – променяли Москву на кино.
А Димка вертелся волчком, подбегал то к одному, то к другому, стараясь заткнуть ребятам рты, прямо летал по классу.
А ребята орали:
«Мы в Москву не хотим!..»
«Нам бы двоек побольше!..»
«Вот какие вы, оказывается, – сказала Маргарита. – Тогда мне с вами больше не о чем говорить». И пошла к выходу.
«Маргарита Ивановна, постойте! – Димка пытался ее остановить. – Они же шутят!.. – Он суетился возле нее, забегая вперед. – Мы же работали!.. В Москву на свои деньги… Я сейчас к директору… Он нас простит. Честное слово, мы больше не будем. Маргарита Ивановна, можно я к директору? – Он прижался спиной к двери и не выпускал ее. – Вы же нас потом сможете наказать, Маргарита Ивановна!»
