его папой», — подумала Галя, и ей стало легче.
— Пойдём, я тебе покажу твою комнату, — сказала Калерия Дмитриевна. — Прежде тут было… вроде маленькой гостиной, — объяснила она.
Неважно, что тут было прежде. Но сейчас здесь стояла кровать, застеленная шерстяным пушистым одеялом с белоснежной накидкой на подушке. Белизной постели Галю не удивишь — у них в детском доме все спальни сверкают чистотой. Но вот небольшой письменный стол! На нём лампа под белым матовым абажуром, стеклянная чернильница с металлической крышечкой, красивая пластмассовая ручка.
— Здесь ты будешь готовить уроки.
— Одна на всём столе? — спросила Галя.
Калерия Дмитриевна вопросительно взглянула на девочку и не нашлась, что ответить.
— Выдвинь-ка ящики! — посоветовал с плутовской улыбкой Павел Федотович. — Хорошо ли они открываются?
Галя, потянув за металлическую ручку, выдвинула ящик и ахнула от восторга: книги в разноцветных переплётах!
— Это мой подарочек тебе на новоселье! — Павел Федотович радовался не меньше Гали.
— Спасибо! Спасибо! — шептала Галя, перебирая книги. — Я прочитаю их, а потом Свете дам почитать, хорошо? И Наташе, и Мане! А Вова из пятого класса, знаете, как любит читать!
Павел Федотович усмехнулся и погладил Галю по голове.
Дня через два после переезда Гали к Поликеевым, под вечер, Павлу Федотовичу позвонили по телефону, и он ушёл, пообещав скоро вернуться. Калерия Дмитриевна пошла зачем-то в магазин. Галя осталась в квартире одна.
Она сидела в столовой на диване и читала. Но, прочитав две страницы, подняла голову от книги. Что-то мешало ей, будто чего-то не хватало.
Как тихо кругом! Галя насторожённо вслушивалась. Ни одного звука! Словно Галя оглохла. Смутное беспокойство охватило её.
За окнами, за длинными прозрачными занавесями, всё больше тускнел сумрачный дождливый день. С картины на стене печально светила рыжая луна над стоячей неподвижной водой. Открыты двери в спальню и в кабинет Павла Федотовича. Там, в полутёмной глубине, всё молчит…
Изо всех углов ползёт тишина. Подбирается к Гале. А она одна! Совсем, совсем одна! Никогда ещё она не чувствовала себя такой покинутой.
Сердце у Гали сжалось. Потом сильно забилось от внезапного страха. Вдруг сейчас кто-нибудь войдёт? Кто же может войти? Только Павел Федотович или Калерия Дмитриевна. А вдруг… воры?
Галя плотнее забилась в самый угол дивана, поджала ноги, напряжённо прислушиваясь. Кажется, чьи-то шаги? Нет, это над головой. На третьем этаже кто-то дробно пробежал. Через потолок слышно. Шажки мелкие, частые. Ребёнок? У Гали отлегло на душе. Чего бояться?
И в эту самую минуту тишину разорвали громкие, страшные звуки: зашумело, защёлкало, заскрежетало…
— Дя-адя-а Па-ша! — завопила Галя и заревела, как маленькая.
— Что? Что такое? — раздался встревоженный голос.
Яркий электрический свет залил комнату.
Павел Федотович в шинели, в фуражке, обеспокоенно наклонился над Галей.
— Что случилось? Почему ты плачешь?
Галя стремительно прижалась к сырой от дождя шинели:
— Там кто-то щёлкнул… Железом лязгал! В темноте…
— А ты свет почему не зажгла? Каля-то где?
— Она в магазин пошла… Я не знаю, где выключатель.
Павел Федотович снял фуражку, сбросил на стул шинель и сел рядом с Галей.
Широкое лицо его было необычно растерянно и полно жалости.
— Железом кто-то щёлкал? Что ты выдумываешь? Начиталась сказок…
И тут опять негромко щёлкнуло.
Глаза у Гали стали огромными.
— Слышите! Слышите!
— Да это в ванной! В трубах зашумело. — Павел Федотович расхохотался. — Неужели никогда не слышала? Иной раз так загрохочет, защёлкает! Э-э, Галка, да ты трусишка! — Он посадил её к себе на колени, обнял за плечи. — Ты маленькая дурочка, вот ты кто! Брали большую девочку, а оказывается, взяли маленькую. Это Калерия хотела большую. Не было у нас детей — с маленькими она уж совсем не привыкла… Я-то хотел маленькую, ну, не в пелёнках, конечно, а всё-таки поменьше. Видно, по-моему и вышло!
— А вот и не вышло по-вашему! — смущённо заявила Галя. — Потому что я большая.
— Да где уж там! И почему это «по-вашему»? Я тебе дядя Паша, так? Значит, всё равно как отец. Ну, и говори мне «ты». Скажи: «Ты, дядя Паша, что-то стал толстеть».
— Дядя Паша… тебе вовсе не надо худеть, — тихонько сказала Галя.
Оба засмеялись. И не заметили, как вошла Калерия Дмитриевна. «Какая красивая», — как всегда, внезапно увидев жену Павла Федотовича, подумала Галя.
— У Гали лицо заплаканное? Что случилось?
— Представь, испугалась трубных звуков! — с улыбкой ответил Павел Федотович.
Брови у Калерии Дмитриевны слегка приподнялись.
— Каких это трубных звуков?
— Да в ванной фырчит иной раз. Вхожу, понимаешь, а она тут одна, в темноте…
— Не говори! — шепнула Галя.
— Да, вот так-то! А ну, пошли, я тебе все-все выключатели покажу. И чтобы запомнила раз и навсегда!
Дядя Паша повёл Галю от выключателя к выключателю. В передней сказал вполголоса:
— Да ты и не трусиха вовсе! Просто одна не привыкла, — что я, не понимаю?
На секунду Галина голова прильнула к локтю Павла Федотовича.
По утрам Павел Федотович и Галя завтракали вдвоём.
Ровно в семь часов полковник вставал по будильнику, почти никогда не успевавшему позвонить. Он открывал глаза без пяти семь, точно кто-то толкал его в бок, — так он объяснял Гале, — и нажимал на кнопочку звонка, ещё только собиравшегося поднять трезвон.
По дороге в ванную дядя Паша тихонько стучал в дверь Галиной комнаты;
— Галка, вставай!
Услышав знакомый приглушённый голос, Галя вскакивала, одевалась. Когда она заглядывала в кухню, там на голубом венчике зажжённой горелки уже закипал чайник.
Завтракали они всегда в кухне и очень старались не шуметь, чтобы не разбудить тётю Калю.
Первое время дядя Паша всё делал сам: жарил яичницу, резал хлеб, ветчину, сыр. Потом это стала делать Галя. Только к яичнице дядя Паша её не подпускал:
— Ладно уж! Ещё обожжёшься.
Гале доставляло огромное удовольствие приготовлять для дяди бутерброды, наливать ему чай — покрепче, как он любил, подвигать поближе вазочку с вареньем. В эти минуты она чувствовала себя взрослой, самостоятельной и очень нужной. Как же! Человек идёт на трудную военную работу — надо же его хорошенько накормить.
Сидя за столом, покрытым клетчатой клеёнкой, Павел Федотович смотрел, как Галя деловито и усердно хозяйничает, ходит от холодильника к столу, от стола к газовой плите. Все движения её старательны, осторожны и, надо признаться, изрядно медленны. Украдкой Павел Федотович посматривал на ручные часы.
Если Галя особенно копалась, он говорил мягко:
— Разреши, я тебе помогу! — И через две минуты всё было готово.
Отпивая чай, Павел Федотович спрашивал:
— А что, мальчишек в вашем
