Мальчишки, не зная, что ответить, одновременно взглянули на фронтового друга. Так, наверное, поступают заговорщики. Это тоже не осталось незамеченным.
Дядя Капитан, перестав барабанить пальцем по столу, деланно улыбнулся.
— Коли так, собирайся.
Самат хотел, было возразить, но Азамат опередил его:
— Ты о себе последнее время что-то здорово воображаешь.
И тот благоразумно заткнулся.
…Было часов одиннадцать или половина двенадцатого, когда они вылезли из дому. Стояла темная ночь. Сперва шли крадучись, вдоль берега, мимо лодок, тихо-тихо звенящих цепями.
Любой шаг по шуршащей гальке отдавался по всей реке, чутко дремавшей рядом. А вдали перемигивались красные бакены с белыми, будто укоряя их: «Чего вам, полуночникам, не спится?»
Внезапно по железнодорожному мосту прогрохотал пассажирский поезд, наверное, южноуральский экспресс. Ночью было не видно: красный или белый?
Белые поезда — новинка!
— Хотите, поведу вас в сторону мусульманского кладбища, на самую верхотуру? — произнес дядя Капитан. — Если, конечно, поджилки в порядке.
— Чего нам бояться? — ответил за всех Самат. — Мы тутошние, к кладбищу привычные.
Азамат решил махнуть домой
Тропинка петляла по склону, то, пробегая мимо ветхих заборов, то, нависая над крышами домов, прикорнувших на склоне. Дядя Капитан вел свою группу гуськом, без ошибки угадывая дорожку. «Когда он сумел запомнить нашу тропку, которая ведет прямо в школу?» — думал Азамат, с трудом поспевая за старшими.
Возле школы — это на самой горе — передохнули. Рядом с ней — студия телевидения. Красные огоньки, словно драгоценные камни, убегали по высоченной башне куда-то ввысь. Почти до неба. Это чтобы самолеты не трахнулись.
А еще выше, дальше, за студией, на самой вершине, во тьме лежало мусульманское кладбище.
Дядя Капитан стоял в задумчивой позе, наверное собираясь с мыслями. Все ждали, что он скажет.
— Задумал я напоследок военную игру, так сказать, почти приближенную к условиям героической фронтовой жизни, — проговорил он. — Хочу проверить вашу отвагу. Условия тут подходящие: ночь, кладбище и так далее. Если кто трусит, пусть сразу топает домой.
Никто не повернул вспять, Азамат тоже остался, хотя он чувствовал себя в это мгновение не особенно отважным.
— Ладно, по рукам, — сказал Капитан, очень довольный. — Тебя, Азамат, оставлю тут, на улице. Пост Самата будет возле кладбища, а Синяк пройдет на самое кладбище. Я сам через часик сниму вас, как это положено карначу. Моя задача проверить: не струсил ли кто?
Все промолчали.
— К тебе, Азамат, особая просьба: если кто появится поблизости или чуть увидишь приближающуюся машину, так сразу подавай сигнал. Одним словом, свистни. Я тут же прибегу, чтобы тебя кто-нибудь ненароком не напугал или не обидел.
— Ладно, свистну.
— А ты повтори приказ. На фронте положено повторять любую команду, чтобы не вышло путаницы.
Мальчишка повторил приказание: стоять и глядеть, а в случае чего — свистнуть.
Вслед за дядей Капитаном мальчишки протрусили мимо. Азамат остался один на один с затаившейся темнотой. Страх подполз незаметно, как змея. Стали мерещиться всякие опасности. «И что меня потянуло пойти с ними? — заметался Азамат. — Что-то мне не нравится подобная игра».
С каждым мигом становилось все тревожнее.
— Чепуху городишь, мальчишка! — это он сам себе сказал.
Однако страх оказался сильнее. Он-то и повел Азамата вслед за другими. Он больше не мог оставаться один.
Хоть он и не напичкан был предрассудками, но все же кто не боится кладбища, да еще ночью? Сейчас самое главное не разминуться со своими, если же и наскочит на них, то незаметно. А у самого вот-вот хлынут слезы. Попробуй-ка в такую ночь рядом с кладбищем шагать неизвестно куда!
Внезапно он услышал какой-то шумок. От страха чуть не помер.
Собрав весь запас спокойствия, он начал осторожно продвигаться дальше. Сердце работало на четвертой скорости, словно, казалось, вот-вот выскочит и покатится. Вот до чего он перетрусил!
Сперва Азамат увидел на фоне ночного неба силуэт человека, сидящего на заборе телестудии, и оттого чуть не обомлел от испуга. Если бы, конечно, не услышал голоса дяди Капитана: «Давай действуй!» — то определенно дал бы деру.
«Свои! — обрадовался он. — Чего они, интересно, на забор полезли?»
И вдруг тень перемахнула через высоченную стену.
И все же Азамат много бы дал, чтобы узнать, почему солгал фронтовой друг. Ведь он обещался продвигаться до самого кладбища, а застрял тут же, совсем рядом, возле ограды телестудии.
Уязвленный тем, что дядя Капитан что-то от него утаил, Азамат обиделся и принял смелое решение: махнуть домой! Там, у себя, когда они вернутся, он спросит: чего, мол, обманули?
Однако ушел не сразу. Сперва даже хотел свистнуть, как уговорились при тревоге, но передумал.
Весною вовсю ревут речные суда, особенно ночью. Оттого еще тревожнее становится на душе Азамата. Куда же запропастился Самат?
В изнурительной тревоге проходит час за часом.
За стеной все чаще гудят пароходы. Другой бы растерялся, не понимая, зачем, дескать, ошалело переговариваются корабли.
Азамат понимает тайный язык реки. И не только он. Все мальчишки, живущие на берегу, уже стали академиками по части всякой сигнализации. Они за десять километров чуют, какой пароход идет. Лишь по одному гудку!
Азамат в сердцах швырнул в угол подушку, на которой обычно дрыхнет Самат. Чего, дескать, твой хозяин задерживается?
Чего-чего только не передумал за минувшую ночь мальчишка! То он умолял Самата, призывая быстрее вернуться, то ругал его самыми крепкими словами, какие только он знал. «Ты никогда не был башковитым!» — упрекал своего брата Азамат.
В его усталом мозгу копошились разные-преразные подозрения. «Я сразу догадался, что тут неладно, — шептал он. — Не зря все они отводили глаза, боясь сказать правду».
Потом приснился ему сон. Будто бы Азамат падает откуда-то с большой верхотуры, почти из космоса, прямо без парашюта на землю.
Сперва он нырнул в розовое облако. Но оно не удержало Азамата. Не удержало, и баста.
А он все падает и падает. Вот на его пути возникло синее облако. Оно погуще того, розового, но тоже не держит: Азамат пробился через него, как снаряд.
Потом было желтое облако, а за ним и красное…
Азамат вдруг вспомнил, что он второй раз видит этот сон. Первый раз весь этот кошмар приснился накануне гибели Большого Сабира.
…Красное облако тоже осталось позади. Сердце мальчика замирает. Он с диким криком открывает глаза и над собой вдруг видит незнакомое лицо.
— Кто вы?
— Милиционер, — отвечает человек. Сон как рукой сняло.
— Где Самат? — взвизгнул Азамат, сразу заподозрив неладное.
— Сперва умойся, приведи себя в порядок, — проговорил тот. — Кстати, ты один в доме?
— Сейчас один, а вообще нас трое: еще Самат и дядя Капитан.
— Ну, их можешь не брать в расчет. Они, пожалуй, не скоро сюда вернутся, — сказал милиционер загадочно. — К твоему сведению: он такой же капитан, как я гипнотизер.
— Он нам сам говорил…
— Знаю.
— Так что же приключилось с моим братом? И вообще, с ними?
— Мы захватили опытного вора-рецидивиста с двумя помощниками на материальном складе телевизионной студии. Они, между прочим, задержаны при попытке ограбления и при попытке к бегству. А теперь показывай, где имущество Капитана.
Откуда берется скверный человек
Сколько помнит себя Азамат, Сидор Айтуганович никогда не переступал порог их дома. У него, хромого, с его батей были старые и непонятные счеты. По-видимому, не сквитанные.
Большой Сабир, как помнится, тоже ни разу не заворачивал к соседу. Даже в праздники. В самые революционные. А у него, соседа, дом был шестистенный, под белой жестяной крышей. Одним словом, было где принять дорогого гостя. Может, Большой Сабир не ходил к нему, потому что Сидор Айтуганович окружил свой дом высоким забором и завел кошмарного зверюгу — бульдога?
Мальчишка ждал, что скажет Камалов папа, хотя ему самому в эту минуту разговаривать не хотелось.
— На той неделе зачем приходила милиция? — спросил Сидор Айтуганович, стараясь заглянуть во все углы.
Чего он сует нос туда, куда не просят? Однако Азамат не стал ему дерзить, сохранил свои мысли пока при себе.
— Попутно заглянули, — неопределенно произнес мальчишка. — Они же могут попутно заскочить! Имеют же на это право!
— Милиция без причины не является…
Внезапно принялся хлестать дождь. Окно заплакало, как человек. Вода потекла в три ручья. Сосед притворился рассерженным:
— В такое время рядом должен быть близкий друг. Вроде меня. Разумеется, до приезда твоей бабушки. Тогда, конечно, другое дело.
