Началось, как обычно, с простых и якобы дружеских фамильярности да панибратства, попыток напоить исполнителя пивом да поглядеть, каков он в нетрезвом состоянии, а дошло до откровенного неуважения и совсем уж циничного привязывания пустой консервной банки к хвосту. Когда же гордый Кафинэ отказался носиться с этой банкой вокруг дуба, его избили. Пакетом с чипсами — по носу. Не так больно, как унизительно.
И неизвестно, чем бы все это кончилось, но зарядили дожди, наступила осень, и молодежь перестала тусоваться в окрестностях дуба. Нашла себе другую площадку. Опять в населенном пункте, но на сей раз у магазина. Потому что там был единственный на всю округу фонарь. И тут уж людям на ком-то конкретно сорвать злость возможности не было — молодежь-то, и это понимали все, выбирает места для излюбленных безобразий стихийно и непредсказуемо. Так что помитинговал народ опять, излил раздражение друг дружке, выпустил пар да и смирился. До следующей передислокации своих, между прочим, обалдуев и обалдуек.
Хозяева, решив, что их бывший Василий, лишившись небольшого, но постоянного заработка, голодает, снова взялись было исполнять публично взятые на себя обязательства по его пожизненному кормлению, но просчитались. Кот снова вежливо отказался, объяснив, что теперь, наоборот, в этом отношении лучше стало — по дороге идут машины, некоторые водители останавливаются, завидев картину, что-то смутно напоминающую из их детства, когда они вынуждены были книжки читать. Водители да и пассажиры выходят — благо, молодежи нет и опасаться некого — просят исполнить что-нибудь, а также высказаться по широкому спектру проблем, что Кафинэ охотно делает, ибо эта публика, не в пример прежней, куда лучше воспитана и склонна потреблять не только простое искусство, но и с благоговением воспринимать ученую премудрость. Само собой, в рассуждении пропитания — ни малейших проблем. Даже наоборот, никто не сует ни пиво, ни те же идиотские чипсы, а — здоровую калорийную еду.
Таким образом, Кафинэ достаточно сносно пережил зиму — сперва, конечно, сильно мерз, но потом отпустил подшерсток и попросту притерпелся — весну он встретил, конечно, с радостью, но и настороженно — боялся возвращения молодежи. Однако этого, по счастью, не случилось, ибо, как сказано, — стихийность и непредсказуемость, зато весной к ученому коту вдруг обратился некий солидный господин, приехавший, как он сам пояснил, специально. И даже персонально.
— Глубокоуважаемый Кафинэ! — так этот солидный начал разговор, и понятно, что ему сразу удалось полностью завладеть вниманием Кафинэ, не избалованного вниманием такого сорта людей.
Он же подумал, что наконец-то ему сейчас предложат долгожданное — «чистый» эксперимент и затем полноценное сотрудничество на благо науки. Ну, в крайности, перед ним пресловутый любитель-знаток фольклора и попсы, который пригласит его с собой куда-нибудь. Однако оказалось — совсем другое. Но тоже — заманчивое. Заманчивей любителя, хотя и не очень спервоначалу понятное. Но если последуют исчерпывающие объяснения, то…
— Глубокоуважаемый Кафинэ! Мы много наслышаны о вас, ваши способности, знания и таланты потрясают воображение, ваш авторитет в народе невозможно преувеличить, поэтому мне поручено предложить вам одно дело… Вы, конечно, знаете, что на носу — Выбора?
— Мр-р-р… — отозвался кот с максимальной неопределенностью и покраснел, что по известной причине осталось, к счастью, незамеченным, ибо по чистой, должно быть, случайности он услышал про выборы впервые.
— Народ, — продолжал господин, — будет голосовать за представителей достойнейшей из политических партий, но как узнает, что самая достойнейшая — наша?
— А как? — включился в эту, кажется, увлекательную игру наш Кафинэ, начиная, кажется, что-то понимать.
— А он узнает об этом от вас, досточтимый! И поверит. Поскольку вы известны всей округе как самый искренний и глубоко порядочный человек! — Но, дабы Кафинэ не подумал, будто представитель лучшей из партий оговорился, представитель этот произнес последнее слово с особым нажимом.
И получил наилучшего агитатора, какого только можно было пожелать. Который приступил к работе незамедлительно и стал всем останавливающимся его послушать, вместо сказок и песнопений, впаривать насчет партии. Предельно искренне и страстно. А пиарщики других партий только локти кусали, что прохлопали такой гениальный пиарный ход.
Публика же слушала с разными чувствами. Одни считали, что кот, решив обновить репертуар, клево придумал, и хохотали до упада. Другие видели в этом новый вид издевательства над животными и возмущались. Но многие, однако, говорили себе: «Ну, если уж известный бескорыстием и широтой познаний Кафинэ… То — ладно. Проголосуем».
И эта партия получила на Выборах самое большое количество голосов избирателей. И сразу протащила «Закон о монетизации льгот», добилась отмены «Положения о конфискации по решению суда имущества, нажитого преступным путем», в очередной раз похоронила проект «Закона о творческих союзах». И некоторые электоральные единицы, купившиеся на агитацию, специально стали ездить к дубу, чтобы плюнуть в морду агитатору, которому родная партия не только позабыла обеспечить защиту от всевозможных посягательств, но и вообще позабыла о нем.
И наступил у Кафинэ, как он сам определил, «кризис идентичности позиционирования». То есть он вдруг вообразил, что вся его жизнь и все его несомненные таланты — псу под хвост. Хотя, возможно, это был верный диагноз. И однажды под покровом ночи ученый кот отстегнулся от дуба и пошел куда глаза глядят. Пошел по дороге, надеясь либо погибнуть под колесами, либо дойти куда-нибудь. Где он еще не был.
Ему повезло — ни одно колесо не нашло его на дороге. Хотя множество колес пронеслось буквально в нескольких миллиметрах. И пришел кот к избушке, где так и жили Иванушка да дед…
— Дед, вроде кто-то в дверь скребется!
— Да нет, это — под полом. Мыши.
— Нет — в дверь!
— Ну, и посмотри. Раз — уверен.
И пошел Иванушка посмотреть, кто — там. Предоставив деду шанс придумать, пока он ходит, не совсем дурацкую концовку к сказке, которая никак заканчиваться не хотела.
Откинул массивный кованый крючок, а там — кот. В ошейнике. На задних лапах стоит, а на переднюю цепочка намотана, другой конец которой к ошейнику прицеплен.
— Простите великодушно, не найдется ли у вас местечка для ночлега?
— Никак «Кошкин дом» опять спалили? — ничуть не удивился Иванушка тому, что кот по-человечьи спикает, поскольку минуту назад в дедовой сказке пребывал.
— Вроде того…
— Милости просим. Места не жалко. — И через плечо — деду: — Дед, у нас гость!
— Гостям рады, — отозвался дед, сползая с постели без всякого энтузиазма — «Кого там еще принесло?…»
— Здрасьте. Меня Кафинэ зовут. Но можно и Василием.
— Здрасьте. Наслышаны о вас. Жаль, что раньше не познакомились. А мы — Иванушка и дед. И нам кажется, Кафинэ — лучше.
— Правда? Вы находите?!
— Находим. Ни малейшего сомнения. Верно, Иванушка?
— Само собой, Кафинэ — прикольней.
Кот аж просиял. Хотя и этого сквозь шерсть невозможно было увидеть.
— Есть хотите?
— Немножко.
Кот ел, а Иванушка с дедом на него смотрели. Но это были такие исконно народные взгляды, что от них аппетит не портился, а — наоборот.
— Так, может, я у вас пока поживу? Пока что-нибудь подвернется… — спросил кот, умываясь лапкой.
— Да хоть всю жизнь! — продемонстрировал редкое для описываемых времен радушие Иванушка.
— Но должен сознаться: от меня пользы в хозяйстве — никакой. Даже мышей не ловлю. Совсем.
— Ха! Удивил! — Дед решил перейти на «ты». — И мы мышей не ловим! Да и не видим в этом необходимости. Мышей, чтоб ты знал, вообще мало кто ловит по-настоящему!
— Мы, между прочим, нашим мышам недавно полный суверенитет предоставили. Официально! — добавил Иванушка солидно.
— Как интересно! И что — они вам не докучают? Неудобств не доставляют?
— Ну, не то чтобы совсем… Однако совсем без неудобств не бывает. И не должно быть. Верно, внук?
— Верно, дед.
— В общем, получив суверенитет, они стали вести себя очень достойно. Стараться стали. Ответственность появилась. На что мы и рассчитывали.
— Как интересно!.. А я могу сказки рассказывать!
— Знаем. Только у моего деда своих сказок — умотаться. — Это Иванушка решил, что будет не лишним сразу дать понять новому члену семейства, что здесь эстетические пристрастия как перчатки не меняют. В буквальном же смысле Иванушка вообще перчатки еще ни разу в жизни не менял.
— Еще могу — песни…
— Ой, и от этого, если можно, избавь! Мы телевизор-то лишний раз опасаемся включать.
— Похоже, вы в этих вопросах совсем как мои прежние… — Коту не хотелось произносить слово «хозяева», но он не смог подобрать подходящую замену.
