— Я тоже хочу, — сказала Лотта. — Петтер, миленький, возьми меня, а?
Она так умоляюще на меня смотрела, что трудно было отказать. Но я не мог взять её с собой в лес. А вдруг что случится? Я б себе никогда потом не простил, если б с ней что случилось.
— Нет, — сказал я и отвёл глаза. — Тебе лучше остаться здесь. Здесь ты нужнее: вдруг он вернётся.
— Мы ведь ненадолго, — прибавил Стаффан. — Часок походим, и всё. Позже уже не имеет смысла. Будет совсем темно. Если за это время не найдём, остаётся только надеяться, что он сам вернётся.
— А я всё равно хочу с вами, — надулась Лотта. — я хочу. Всё, точка, никаких.
— Ну, Лотта, будь же умницей, — сказал я не очень решительно и похлопал её легонько по плечу. — Мы же скоро вернёмся.
И вот мы, значит, отправились на поиски, Стаффан и я. А Лотта, надувшись, поплелась к костру, где Бродяга занимался тем, что развешивал для просушки свои брюки. На Лотте была та самая шляпа, которую я нашёл на кирпичном заводе, и она надвинула её на самые глаза, чтобы показать, что не желает иметь никакого дела с такими бесчувственными воображалами. И что плевать она хотела, куда мы там отправились и что с нами будет.
Разве я знал тогда, что меня ждёт? Встречаемся через час — так мы договорились. Я и думать не думал, что пройдёт гораздо больше времени до нашей встречи.
Я пробирался через лес, а в голове у меня вертелись всякие там «если бы» да «лучше бы». Если б мы не устроили эти идиотские тренировки на воде, Последний-из-Могикан не обиделся бы на нас и никуда бы не удрал. Лучше б мы позаботились, как научить его ориентироваться на местности, вместо того чтобы учить его лазать по лестницам и всякой прочей ерунде.
Вот если б я был опытным следопытом, таким, который сразу видит, где прошла антилопа, а где пума, где разбойник, а где поросёнок… Я бы по отпечаткам копыт, по поломанным веткам, по смятым кустам сразу бы увидел, что вот тут побывал Последний-из-Могикан.
И лучше бы лес был пореже и не такой тёмный… Вначале я ещё как-то ориентировался. И мне ещё виден был отсвет костра за деревьями.
— Могиканин! — кричал я. — Могиканин!
Но в ответ я слышал только голоса леса. «Ни души, ни души», — шумел ветер. «Не видали, не видали», — стонали ели. «Чем чёрт не шутит», — прочавкало болото, да так страшно, что у меня сердце ёкнуло. А вдруг Последний-из-Могикан утонул в трясине!
Вначале я держался одной тропы, чтобы не запутаться и по ней же вернуться назад. Но тропа всё время разветвлялась то налево, то направо. Тропинок было масса, они перекрещивались расходились, петляли, перепрыгивали ручьи, вроде бы исчезали и опять появлялись. Не лес, а какой-то лабиринт.
Я забирался всё глубже. Пробирался через завалы, обходил болота, валуны, пересекал вырубки и прогалины. И нигде никаких следов пропавшего поросёнка. У меня уже начали уставать ноги, и вообще я почувствовал себя вдруг таким слабым, несчастным и одиноким.
Уж лучше б я и вправду взял с собой Лотту! Она так здорово умела развеселить человека в трудную минуту. Да и потом, легче ведь сохранять спокойствие, когда рядом есть кто-то, кого нужно утешать и подбадривать.
Мне так захотелось, чтоб рядом вдруг оказалась Лотта. Или же Оскар, или Ева, или Стаффан, или Бродяга. Этот проклятый лес начинал уже действовать мне на нервы. Тени всё сгущались. Деревья скрипели и стонали. На меня напал страх. Будто что-то тёмное и холодное поднялось во мне от ног к животу, ужалило под ложечкой, сжало сердце, стиснуло горло, ударило в голову и затуманило глаза. Всюду мне мерещились какие-то страшные существа. Деревья, эти диковинные чудища, тянули ко мне свои руки, чтобы схватить меня. Замшелые валуны притаились, будто волки — вот-вот прыгнут на меня. Корни деревьев толстыми змеями переползали тропинку под ногами.
Спокойно, спокойно, уговаривал я себя. Нечего себя накручивать. Бояться нечего, совершенно нечего. Я только сам себя пугаю.
И вдруг я увидел скелет!
Он лежал у огромной, разлапистой, высоченной ели. Вообще-то это был не целый скелет. Череп и несколько косточек.
Я поднял этот череп. Вокруг вились мухи, а по желтоватой лобной кости ползали муравьи. У меня внутри всё оборвалось: а вдруг это наш Могиканин! Чем дольше я смотрел на череп, тем больше убеждался, что так оно и есть. Мне даже показалось, что у черепа то же обиженное выражение.
Я представил себе, как нашего поросёнка топтал копытами или рвал на куски какой-нибудь голодный дикий зверь. А потом вороны, мыши и муравьи обглодали его до костей. Неужели можно так быстро обглодать до костей? Чтоб остался один скелет?
Теперь у меня всякий страх пропал. За себя я уже не боялся. Что будет, то будет — какая разница. Завалиться бы сейчас спать прямо вот тут под ёлкой и забыть про всё на свете…
Но надо было сообщить остальным. Рассказать, что случилось.
Вернулся ли уже Стаффан? Ведь прошло, наверное, гораздо больше часа с тех пор, как мы расстались у озера. В поисках Последнего-из-Могикан я совсем забыл про время. Наверное уже поздно, подумал я, и все они сидят сейчас у костра и удивляются, куда же это я запропастился.
Я повернул назад — вернее, так я себе представлял. Крепко прижав череп Последнего-из-Могикан к груди, я бежал по тропкам, спотыкался о корни, не уклонялся от веток, которые хлестали меня по лицу, промочил ноги, шлёпая прямо через ручьи. В голове у меня была одна только мысль: скорей, скорей! Скорей бы добежать!
А правильно ли я иду, вдруг подумал я. Разве мне попадались раньше вот эти вывороченные с землёй корни? Или вот это сухое дерево? Всё вдруг стало казаться мне совсем незнакомым, совсем другим. Вдруг я заблудился? Нет, вон и отсвет костра между чёрными стволами сосен. Значит, уже близко. Скоро я буду на месте.
Я побежал быстрее. Но в чём дело? Красный отблеск там впереди всё время будто убегал от меня, хотя я торопился изо всех сил. Вдруг под ногами у меня зачавкало. Я так пристально смотрел всё время только вперёд, на этот кроваво-красный отблеск, что и не заметил, как угодил в болото — настоящая топь, с редкими лохматыми кочками и какими-то жёсткими кустиками. Противно пахло тиной.
Я оступился и почувствовал, как ногу мою засасывает, будто её схватила снизу чья-то рука и тянет в вонючую трясину. Я судорожно прижал к себе череп Последнего-из-Могикан, будто главное было — спасти его. Как уж я выбрался — сам не знаю. Я весь вывалялся в тине и промок насквозь. Но каким-то образом я всё же вырвался из этой цепкой трясины.
Пока я отлёживался на кочке, поросшей водяницей и осокой, я вдруг сообразил, что красный отсвет на небе — вовсе не отблеск нашего уютного костра, вокруг которого они сейчас сидели всей компанией. Как я мог такое нафантазировать? Это был отблеск совсем другого, огромного костра. Его зажгло заходящее солнце!
И значит, я заблудился. Я совершенно не представлял, где я сейчас нахожусь. Моё собственное нетерпение меня завело чёрт те куда — точно так же, как до того напугал мой собственный страх.
Как же мне теперь быть, думал я. «Иди ко мне», — вздыхало болото. «Сдавайся, сдавайся», — просвистел ветер, прошумел в чахлых деревцах и с треском сломал какую-то ветку, только чтобы показать свою силу. Нет, я не собирался сдаваться. Надо было попытаться добраться до своих.
Идти теперь было тяжелее, без моей-то путеводной звезды. Ноги болели. Странно, что они ещё двигались. Вдобавок ко всему, я дрожал от холода. Мокрая одежда липла к телу и мешала идти. Ветер, который так приятно обдувал меня раньше, теперь пронизывал до костей. На душе было погано. Всё словно сговорилось против меня.
Я понятия не имел, куда мне идти, на какие тропки сворачивать. Я брёл наугад и старался только идти по прямой. Если я не буду кружить, я, в конце концов, куда-нибудь да выйду, где есть люди, думал я. А может, наткнусь на какую-нибудь сторожку, где смогу обсушиться и передохнуть.
Иногда мне казалось, что вот это дерево или этот вот камень мне знакомы, но что толку — дорогу они мне подсказать всё равно не могли. Темнота всё сгущалась, а усталость всё больше наваливалась на меня. Тело было как куль, и ноги еле его волочили. Они передвигались уже как заводные, не по моей воле.
Сбоку от узкой, каменистой тропки валялась плетёная сумка с пустыми бутылками. А рядом я увидел головешки и золу. Следы человека!
Глупо, конечно, но я зачем-то потащил сумку с бутылками с собой. Зачем? Я и сейчас не могу объяснить толком. То ли я думал, что в бутылках что-то осталось. То ли они напомнили мне ту историю с изготовлением прохладительных напитков. А может, мне просто жаль было расстаться с этими следами цивилизации.
Наверное, теперь уж недалеко, подумал я.
Но тут случилось такое, что совсем меня доконало. Я почувствовал, что всё, больше не могу, бороться бесполезно: передо мной была та самая разлапистая ель-великанша, под которой я нашёл череп Последнего-из-Могикан. Я, видно, просто шёл по кругу, хотя всё время очень старался держаться одного направления.
