— Как скажете, Эммочка. Давайте завтра. А после Англии я вас обязательно повезу в эмират Уллаухия. Вам там понравится. Это настоящая жемчужина. Прекрасные пляжи, изумрудная вода, ласковое солнце…
— Ни о каком замужестве не может быть и речи, — предупредила я.
— Конечно, конечно, — легко согласился он.
— Тогда до завтра.
Распрощавшись со втюрившимся в меня миллионером, я понеслась обратно на Петровку.
— Завтра лечу в Англию! — огорошила я Володьку и майора Гвоздя. — И буду жить в замке Литл-Минч!
Они прямо обалдели от моего сообщения. А когда я им пересказала свой разговор с Муромцевым, они обалдели еще раз.
— Он хочет на тебе жениться? — недоверчиво переспросил Воробей. — Не свисти, Мухина.
— Я не свищу. Муромцев так прямо и заявил: «Люблю, сохну, сейчас сдохну!» А после пригласил в Англию. И еще в Арабские Эмираты. У него в эмирате Уллаухия целый дворец на берегу Персидского залива.
— Вот так номер, чтоб я помер, — произнес Петр Трофимыч свою любимую приговорку. — Значит, ситуация резко меняется. Поэтому нам надо тоже поменяться… э-э… разделиться. Мы с Эммой летим в Англию, в замок Литл-Минч. А ты, Владимир, остаешься в Москве и ищешь украденных девочек, профессора Федякина и банду черных колдунов.
У Воробья челюсть отвисла от такого разделения.
— Ни фига себе, — сказал он.
— А чего, Володька? — похлопала я его по плечу. — Ты же столько детективов прочел. У тебя большой теоретический опыт. Вот и применяй его на практике.
— Не прикалывайся, Мухина, — пробубнил Воробей и посмотрел на Гвоздя. — Петр Трофимыч, а давайте я в Англию полечу. А вы тут.
— Ты не сможешь проникнуть в замок.
— А вы сможете?
— Смогу. Меня Эмма туда пронесет.
— Как это — пронесу? — не поняла я.
— В чемодане. — Майор Гвоздь достал из шкафа старый чемодан и любовно его погладил. — Я с ним в цирке выступал. Здесь очень интересная конструкция. Изнутри чемодан больше, чем снаружи. Понимаете, к чему я клоню?
Мы не понимали. Тогда майор сказал:
— Смотрите. Моя самая лучшая корючка.
Он положил чемодан на пол, открыл его, залез вовнутрь и как-то по-хитрому сложился.
— Закрывай, Эмма, — приказал мне.
Я закрыла.
— Ну как, ребята? — спросил Петр Трофимович из чемодана.
— Здорово! — воскликнул Володька.
И правда, было здорово. На полу лежал маленький чемоданчик, про который никогда и не подумаешь, что внутри него находится взрослый мужчина.
— Петр Трофимыч, — спросила я, когда он вылез из чемодана, — как вы умудрились так ловко сложиться?
Майор Гвоздь с усмешкой подкрутил левый ус.
— Знаешь, милая моя, — сказал он, — за двадцать пять лет безупречной работы в МУРе мне еще и не так складываться приходилось. Жизнь, ребята, она всему научит. А ты, Владимир, не расстраивайся. Я попрошу Забабашкина, чтоб он тебе помог.
— А, ну если с Харитоном! — обрадовался Воробей. — Тогда я согласен!
На следующий день я, Володька и майор Гвоздь встретились у Центрального телеграфа. Сюда же должен был подъехать и миллионер Муромцев. Мы зашли в ближайшую подворотню, и Петр Трофимович быстро залез в свой чемодан. Мы с Воробьем подтащили чемодан к телеграфу. И стали ждать Муромцева.
Вдруг куда-то пропали все слова. Мы топтались на месте, не зная, о чем говорить.
— Ты уж, Володька, постарайся Катьку найти, — наконец сказала я. — А заодно и остальных девяносто девять девочек.
— Постараюсь, — буркнул Воробей.
Мы снова замолчали. «Что бы такое еще сказать?» — подумала я.
— Прохладно сегодня.
— Да, — ответил Володька, — прохладно.
— И вчера было не теплее.
— Угу, — согласился он, — не теплее.
— Прощайтесь шустрее, орлы, — подал голос из чемодана майор Гвоздь. — Скоро Муромцев приедет.
Я легонько щелкнула Воробья по носу.
— Чао-какао, парнишка.
— Будь осторожна, Мухина, — глядя в землю, сказал он.
— Я всегда осторожна.
— До свиданья… милое созданье. — Повернувшись, Володька быстро пошел прочь. Я смотрела ему вслед. А он уходил все дальше и дальше.
— Володя! — закричала я, бросившись за ним.
— Что?! — мгновенно обернулся он.
— Ты тоже будь осторожен. Хорошо?
— Хорошо.
Я медленно побрела к чемодану.
— Эмма! — закричал Володька.
— Что?! — мгновенно обернулась я.
— Да так, — замялся он. — Ничего.
— Ну скажи.
— Ты, в общем… это… не выходи замуж за Муромцева.
Вот смехота! Я и не собиралась.
— Не выйду, Воробей, — сказала я. — Он ведь недалекий человек. Только и умеет, что деньги делать. А ты мой лучший друг.
Володька даже покраснел от удовольствия.
— Ты, Мухина, тоже мой лучший друг.
— Ладно, Воробей, иди, а то сейчас и правда Муромцев приедет.
Володька ушел.
А вместо него, на своем серебристом «континентале», подкатил миллионер Муромцев. На этот раз он сам сидел за рулем.
— Добрый день, Эмма, — сказал миллионер, вылезая из машины. — Разрешите за вами поухаживать.
Он открыл багажник, собираясь легким движением руки закинуть туда мой чемодан. Естественно, у него ничего не вышло.
— Ого, — присвистнул он. — У вас там что, кирпичи?
— Какие кирпичи? Купальник да пара платьев.
Муромцев, ухватившись за ручку обеими руками, еле-еле запихал чемодан в багажник.
— Ничего себе купальничек. В нем килограммов девяносто будет.
«Пожалуй, что будет», — мысленно согласилась я с ним, припомнив упитанную фигуру Петра Трофимыча.
Мы сели в «континенталь» и поехали. Но явно не в Шереметьево.
— Разве мы не в аэропорт? — спросила я.
— У меня свой личный аэропорт, — усмехнулся миллионер.
Вскоре мы подъехали к летному полю, на котором стоял красивый белый самолетик с синей полосой. Около него суетился механик.
Муромцев остановил машину.
— Люблю самолеты, — сказал он. — В детстве я собирал разные модели аэропланов. «Тайгер Мот», «Сопвит Кэмел», «Спитфайер»…
К нам подбежал механик.
— Все готово, Илья Ильич. Можете лететь.
— Спасибо, Егор. Возьми, голубчик, в багажнике чемодан и отнеси в кабину.
Механик бросился выполнять приказание. Мы вылезли из машины.
— Ну вот, Эмма, сейчас и полетим, — разминая ноги, произнес миллионер. — Над Польшей, Германией, Бельгией…
— А нас по дороге случайно не собьют? — спросила я. — Ракетой типа «земля-воздух».
— Не собьют. Я приобрел специальный пропуск на пролет через все европейские воздушные границы.
— Илья Ильич, — крикнул механик, — чемодан в кабину не помещается! Может, его веревками к фюзеляжу привязать?
— А не оторвется?
— Да не должен.
— Эмма, — обратился ко мне Муромцев, — давайте оставим чемодан. Все необходимое я вам в Англии куплю.
— Нет, нет, — отказалась я. — Там мои любимые наряды.
— Тогда привязывай, — приказал миллионер механику.
Егор привязал. Мы забрались в крохотную кабинку.
— От винта! — шутливо крикнул Муромцев, хотя никакого винта не было и в помине.
— Есть от винта! — откликнулся Егор и помахал нам рукой. — Счастливого полета!
Самолет взмыл в синее небо.
Когда мы набрали высоту, Муромцев отпустил штурвал и откинулся на спинку кресла.
— Дальше — работа автопилота, — сказал он. — Автопилот рассчитает курс и доставит нас на Гебридские острова… Или все же в Арабские Эмираты полетим?
— Нет, я хочу в старинном замке пожить.
— Хорошо, — сдался миллионер. — Поживем в старинном замке; по правде говоря, я еще и сам там не был. А затем милости прошу к моему шалашу, на берег Персидского залива. Договорились?
— Договорились.
— Вот за этот договор и выпьем. — Он достал из портативного бара бутылку «кока-колы» и разлил пенящуюся жидкость по двум хрустальным бокалам. — За наше счастливое путешествие в эмират Уллаухия.
Мы выпили. А после я принялась за кокосовое мороженое, которое тоже оказалось в баре; а Муромцев, щелкнув золотой зажигалкой, закурил дорогую сигару.
Я облизывала вкусное мороженое со всех сторон.
— Илья Ильич, а правда, что вы самый богатый человек в России?
Миллионер дымил сигарой.
— Правда, Эмма.
— А откуда у вас деньги?
— Заработал честным трудом.
— Разве у нас в России можно честным трудом заработать миллионы долларов?
— А почему бы и нет?.. Во-первых, не надо попусту тратить время. Тайм из мани. Время — деньги. Ну а поначалу, когда у меня еще не было денег, я занимался бартерными сделками. То есть обменом. Ты мне, я тебе. Когда я ходил в детский садик, то менял там спичечные этикетки на значки. В школе менял конфеты на жвачку. В институте — книги на радиодетали. Потом я стал директором маленькой фабрики в городе Большие Грязи. Фабрика выпускала глиняные свистульки для детей. И я начал менять эти свистульки в Марокко на апельсины. Апельсины вез на Украину и менял на сало. Сало менял в Германии на пиво. Пиво менял в Японии на телевизоры… Короче, сделался бизнесменом. А там пошло-поехало. — Он стряхнул пепел за окно самолета. — Я стал уже не менять, а продавать и покупать. Вся хитрость заключается в том, что надо покупать дешево, а продавать дорого. Вот такая арифметика.
