— Будь покойна, расставался.
— Да мне дела нет.
Артем ее не слушал и гнул свое:
— Мы расстались совсем недавно, я хотел встречаться с другой. — Он загадочно улыбнулся ей.
— Какая бурная личная жизнь! — язвительно прокомментировала Инна.
— Да-а, — протянул парень, — красивая девочка была!
— Была? Сочувствую.
— Она меня кинула.
— Тем не менее сочувствую.
Они зашли в скверик и присели на скамеечку.
— Так вот, — возобновил он разговор, — девочка меня кинула, я расстроился и вернулся к бывшей.
— Самая настоящая драма!
Артем вздохнул и грустно посмотрел на нее:
— А ты всегда такая язвительная?
Инна не нашлась, что на это ответить, поэтому лишь передернула плечами.
— Когда мы с тобой встретились, ну, помнишь… у качелей, ты мне напомнила чем-то ту девочку, которая меня бросила.
— С ума сойти! Ты вроде сказал — она красивая?
— Ну… да, сказал. Вообще вы не очень похожи… — Он помолчал. — Точнее, совсем разные. — Артем улыбнулся. — Ладно, не будем об этом.
— Не будем, мне все равно неинтересно.
— Что же тебе интересно?
Поскольку она молчала, он вновь заговорил:
— Давай о тебе: как поживает тот длинный блондин?
— Думаю, хорошо.
— Думаешь? Это значит, ты не уверена? Вы больше не встречаетесь? — Он засыпал ее вопросами.
— М-м-м… я думаю, тебя это не касается. — Уж о Максиме ей сейчас хотелось думать меньше всего. Если утром она еще вспоминала трусливого блондина, и это вызывало в ее груди какое-то неприятное шевеление, то после посещения кабинета директора последний сорняк их недолгих отношений был окончательно вырван из ее сердца железной тяпкой.
Артем забавно сморщил нос:
— А я тебе все о себе рассказал!
— А я тебя не заставляла!
— С тобой трудно разговаривать.
— Тогда не будем и вовсе разговаривать.
Оба умолкли, но длилось это недолго.
— Пошли в цирк? — неожиданно предложил Артем.
— Работать клоунами? — насмешливо осведомилась девушка.
— На представление.
— С чего бы это?
— Просто так, там весело и пахнет попкорном.
— А еще — животными, что особо ценно, — напомнила Инна.
— Ага, — весело согласился он, поднимаясь и протягивая ей руку.
Она посмотрела на его ладонь, а потом неожиданно вспомнила о своем желании вытворить что-нибудь… этакое. Поход в цирк с голубоглазым предателем и мог стать тем безумством, которого ей так хотелось! И Инна пошла.
В цирке и в самом деле чудесно пахло попкорном, как обещал Артем, а также зверями, как предсказывала она. Веселее Инна еще не проводила время! Они много смеялись, съели кучу попкорна, сфотографировались рядом с клеткой льва. Грозное существо из семейства кошачьих мужественно терпело похлопывания, восторженные визги и писки детей, а когда ему становилось совсем скучно, выдавал себя громкой зевотой. Инне хотелось продлить этот чудесный день подольше, но время неумолимо приближалось к восьми, пора было отправляться домой, точнее, сперва к сестре, ведь для Артема Инну все так же звали Анной. Ей даже самой себе не хотелось признаваться, как ей нравилась компания этого беззаботного парня. Предателя, подлеца, бабника и обладателя самой замечательной улыбки на свете! Артем окончательно ее очаровал, и это пугало. Он не понимал, почему она все время язвит и пытается как-то его ужалить, а Инна не могла ему ничего объяснить. Не могла рассказать, сколько слез она пролила с того дня, как услышала злые слова из-под лестницы и гадкие смешки… Для нее он навсегда останется парнем, который предал ее и посмеялся над ней. Не могла она выбросить из памяти тот день, день, ставший началом ее мучений, день, сломавший ее идеальную «гламурную» жизнь.
У ее вымышленного парадного Артем попросил:
— Дай мне номер своего сотового.
— Не дам, — твердо ответила она.
Он искренне изумился:
— Почему? Разве тебе не понравилось в цирке?
— В цирке мне понравилось, но телефон не дам.
— Это нужно понимать как «отвали»?
— Как хочешь, так и понимай.
— Хорошо, — он улыбнулся, — я буду это понимать так, что тебе нравятся наши случайные встречи и ты пока не хочешь ничего менять.
Инна усмехнулась его находчивости. В свете яркого фонаря он выглядел чертовски привлекательным и немножко таинственным. Ей вспомнилось, как он проводил ее — не ее, конечно, тупую блондинку — после дискотеки до парадного и обнял… по спине побежали мурашки. Если бы он попытался сейчас ее поцеловать, она бы свалилась в обморок. Мысль о его объятиях на удивление взволновала ее.
— Замерзла? — заботливо спросил он.
Инна сама не заметила, как она ежится под его взглядом. На улице гулял прохладный ветерок, но холода она не чувствовала. Жар с щек переместился на шею, а потом разлился по всему телу. Инна ослабила шарф, пока он окончательно ее не придушил.
— Я пойду, — пробормотала она. Ей показалось, что он вздохнул, но она не была уверена до конца, потому что в следующий миг он отвернулся, а когда снова посмотрел на нее, на губах его играла легкая улыбка.
— Спокойной ночи, Аня.
«Он всем своим подружкам, наверное, желает спокойной ночи», — с неприязнью подумала она.
— И тебе. — Инна взбежала по лестнице. Ее злило, что минуту назад она думала о его поцелуе! «Бабник, терпеть его не могу, как можно было так уши развесить! Глупая я какая-то, ничему меня жизнь не учит». Она затрезвонила в квартиру сестры, ей так много нужно было рассказать Ане! Рядом с этим негодяем Артемом Инна совсем позабыла о главном. О том, что буквально перевернуло сегодня ее душу, о том, о чем стоило бы молчать, только молчать у нее не хватало сил.
Сестра, к счастью, оказалась дома, хотя где же ей еще быть в полдевятого вечера, это только Инна по циркам расхаживает непонятно с кем! Гламур не признал бывшую хозяйку и громко обтявкал ее, за что был выдворен вон из комнаты. Они с сестрой плюхнулись в удобные кресла, но Инна не могла усидеть на месте и вскочила.
— Ну что? Почему ты забежала, что случилось? — спросила Анна.
Инна остановилась посреди комнаты и, глубоко вздохнув, выпалила:
— Я, кажется, влюбилась!
Глаза сестры округлились, она тоже вскочила.
— В кого? В Максима? Или, может, в Ваню?
Инна молчала.
Аня застонала.
— Колись, Инна, кто он?
Сестра бегала вокруг нее, просительно складывала ладони, но Инна все так же молчала. Не так-то просто было признаться.
— Инна! Ну, в кого? — начала сердиться сестра. Взгляд ее упал на конверт, который она судорожно вертела в руках. Аня выдрала его у нее и вытащила несколько фоток, где они с Артемом стояли возле льва.
— О-о-о, — протянула сестра, — ты влюбилась в своего бывшего несостоявшегося парня? Артем, кажется? Милый мальчик, даже очень!
— Нет, не в него, — отмахнулась Инна.
— Не-ет? Ты меня пугаешь!
— Я сама себя пугаю, — тоскливо призналась Инна.
Сестра обняла ее.
— Инночка, ну давай же, скажи, в кого ты влюбилась? Ну, признайся, я ведь правильно думаю, это Артем?
— Это Константин Викторович, — прошептала Инна и совсем тихо добавила: — Директор нашей школы.
«Голубые, нет, скорее зеленые, с позолоченными крапинками, светлые, самые добрые, похожие на море с блестящими на дне монетками, немного лукавые, самую капельку нежные, проницательные или, как сейчас, сердитые, а иногда такие… такие», — поток мыслей оборвался, нет — его наглым образом оборвали.
— Инна… — Константин Викторович выжидающе смотрел на нее.
— Что?
Послышался взрыв смеха.
— Не спи, замерзнешь. — Директор задал какой-то вопрос другому ученику, а она вновь погрузилась в свои размышления.
С того вечера, как она рассказала сестре о своих чувствах, минуло два дня. Инна вспомнила, как хохотала над ней Аня, и тихонько вздохнула. Она сама бы посмеялась, не приключись эта история именно с ней. Сестра долго мучила Инну вопросами: думает ли она об объекте своей любви перед сном, хочется ли ей, чтобы объект поцеловал ее, и вообще Аня вела себя не как сестра и лучшая подруга, а как психотерапевт! Думала она, да, перед сном, еще как думала, а что до поцелуев, ей даже страшно было об этом помыслить. Инна чувствовала себя преступницей! Если бы кто-то узнал о ее фантазиях, она бы сгорела со стыда. Сосредоточиться на литературе никак не удавалось, в голову лезло лишь нечто отдаленно напоминающее этот предмет. «Когда в любовных романах пишут „чувственные губы“, имеется в виду… что, собственно, имеется в виду? Интересно, когда он вот так склоняется над журналом, его губы чувственны или нет? А что с моими губами? Нужно было накраситься. Даже не взглянет, может, я совершенно ему не нравлюсь? Тогда бы он не стал меня защищать. Да он всех защищает! Какая сердобольность… Что он там все пишет, а какой красивый почерк, не то что у его химички… все потому, что он — хороший», — поток ее мыслей перекинулся на учительницу по химии. Раньше учительница ей нравилась, а теперь Инна только и делала, что выискивала изъяны в преподавательнице. Трудным делом это оказалось! Светлана Юрьевна была воплощением идеала, если не считать дурацкого почерка и крутого нрава.
