Поэтов на литературном кружке собралось человек двадцать. Все в возрасте: всем далеко за двенадцать, а некоторым и того больше.
Оклахомова слушали с восторгом, смеялись. Хлопали, катались по полу. Потом, придя в себя от пережитого, каждый сказал, что он думает о его творчестве…
Дома Оклахомов сунул голову под холодную воду и долго ждал, когда она остынет. Затем он дождался темноты и закопал тетрадки за гаражами.
На всякий случай. Истории известны факты, когда великих поэтов признавали только после их смерти.
Через неделю он разлюбил Леночку, влюбился в Вику и записался в секцию самбо.
Как заключаются перемирия
— Ребята, вы знаете, что есть День космонавтики, День тружеников сельского хозяйства, День защиты детей. А кто знает, какой день сегодня?
— Понедельник, — неуверенно предположил Леденцов, больше всех любивший информационные пятиминутки.
— Нет, — географичка улыбнулась. — Сегодня не только понедельник. Сегодня, ребята, ещё и День работников автомобильного транспорта.
«И каких только дней у нас нет, — тоскливо подумал Оклахомов, глядя на Ольгу Васильевну, рассказывавшую о роли автотранспорта в современной жизни человека. — День милиции есть, День медицинского работника есть, День шахтёра есть. А Дня защиты школьников нет».
Он представил, как забегали бы учителя, если бы завтра ввели такой день, и улыбнулся.
«Чего это он на меня с улыбочкой смотрит? — встревожилась Ольга Васильевна. — Опять, наверное, какую-нибудь свою шуточку готовит. Надо быть с ним настороже. И почему это у нас до сих пор нет Дня защиты учителя?»
Она представила, как вытянулось бы лицо у Оклахомова, если бы завтра ввели такой день, и не смогла сдержать улыбки.
«Чего это она улыбается? — забеспокоился Оклахомов. — Неужели спрашивать будет?»
Он торопливо полез в портфель за учебником.
«Значит, это у него в портфеле», — догадалась Ольга Васильевна.
— Оклахомов, — жалобно сказала она. — А не заключить ли нам перемирие?
Оклахомов хлопнул глазами и понял, что Ольга Васильевна не только чуткая, умная женщина, но и спрашивать его сегодня не будет.
Первым делом Оклахомов подсаживается к своему лучшему другу Мишке Леденцову.
— Прости меня, Миша, — говорит он.
— Да ладно, чего там, — смущается не привыкший к извинениям Леденцов. — С кем не бывает…
Затем Оклахомов направляется к Жанне Ивановне. Голова его низко опущена, уши розовеют.
— Простите меня, Жанна Ивановна, — говорит он, не поднимая глаз.
Жанна Ивановна печально улыбается:
— Хорошо, Петя, я тебя прощаю.
После француженки Оклахомов идёт каяться к математику.
— Петр Алексеевич, — виновато говорит он, — не знаю, простите ли вы меня?
— Ну что ж, — задумчиво произносит математик, задумчиво разглядывая формулы на доске. — Раз ты понимаешь, что не прав… Конечно… Что ж делать…
Потом Оклахомов подходит к географичке:
— Простите меня, Ольга Васильевна!
— Петенька! — радуется географичка. — Я всегда говорила, что ты очень совестливый мальчик. Я прощаю тебя, Петя!
Затем Оклахомов останавливает Светлану Михайловну.
— Светлана Михайловна, — говорит он. — Простите и вы меня!
— За что, Петя? — удивляется Светлана Михайловна.
— За всё.
— За что — за всё, Петя? — пугается Светлана Михайловна. — Что ты опять натворил?
— Ещё ничего, — говорит Оклахомов и тяжело вздыхает. — Но вернусь в школу после каникул и ведь всё равно что-нибудь натворю. Вот и прошу прощения заранее.
Однажды Оклахомову приснился сон, будто он поймал маленького щурёнка, Снял его с крючка, бросил в банку, а щурёнок и говорит ему человеческим голосом:
— Петь, а Петь! Брось меня в реку. Я тебе за это три желания исполню.
Оклахомов не поверил сначала. Уж больно щурёнок неказистый. По виду на три желания никак не тянет.
Но потом подумал-подумал да и бросил щурёнка в реку. И сразу три желания загадал:
— Во-первых, чтобы в каждом магазине было по три тысячи сортов мороженого, не считая шоколада. Во-вторых, чтобы каждый школьник, кроме Лёньки Лохматого из 7-го «Д», получал по тысяче долларов в месяц плюс мешок яблок. И, в-третьих…
…в-третьих, чтобы я стал министром образования.
Едва Оклахомов загадал последнее желание, как всё вокруг него перевернулось, речка исчезла, а сам он оказался за овальным столом, в большом кабинете с видом на Красную площадь.
Нажал Оклахомов кнопку, вызвал секретаршу, приказал принести тройную порцию шоколадного мороженого с клубничным вареньем и начал писать приказ о немедленной отмене двоек.
Вдруг распахивается дверь и на пороге появляется завуч Венера Марсовна.
— Оклахомов! — говорит она. — К президенту страны! Быстро! Одна нога здесь, другая там! Ума не приложу, что ты опять натворил?!
Тут Оклахомов проснулся. Проснулся — смотрит, урок ещё не кончился, в дверях завуч Венера Марсовна стоит и строго так на него смотрит:
— Оклахомов, мне сколько раз повторять? Быстро к директору!..
Рассказал Оклахомов директору свой сон — про то, как стал министром. Директор задумался, а потом попросил у Оклахомова дневник, наставил туда одних пятёрок и сказал:
— Учись, Оклахомов! А когда станешь министром образования, не забудь повысить зарплату директорам школ.
Всё нормально, я не сумасшедший!
— Подожди пока здесь, — мягко сказала мать Оклахомову и открыла дверь с табличкой: «Психотерапевт».
Оклахомов отчаянно заскучал и от нечего делать стал разглядывать других ребят, у которых тоже было не всё в порядке с головой. Ребята выглядели вполне здоровыми, только глаза у некоторых были грустные.
— Прямо не знаю, что делать, — встревоженно говорила в это время Любовь Валерьевна внимательно слушавшему её врачу. — Раньше был мальчишка как мальчишка. В футбол гонял, снежного человека искал, за летающими тарелками охотился. Учителя жаловались на него, но это нормально. А в последнее время его прямо как подменили. Целыми днями лежит на диване с учебником математики, представляете? Раньше я его силой за эту математику усадить не могла. По-моему, он сошёл с ума!
Любовь Валерьевна нервно теребила платочек. Другие бы на её месте заплакали, но мать Оклахомова была крепкой женщиной.
— Как зовут мальчика? — спросил врач.
— Петя.
— Позовите его сюда, а сами подождите в коридоре, — улыбнулся врач.
— Здравствуйте! — неуверенно сказал Оклахомов, войдя в кабинет.
— Садись, Петя, — предложил врач и, подождав, пока мальчик опустится в мягкое кресло, продолжил: — Твоя мама места себе не находит. Уверена, что ты потерял любовь к жизни, целыми днями занимаешься одной математикой. Это правда?
Оклахомов подозрительно посмотрел на врача и оглянулся на дверь.
— Всё останется между нами, — успокоил его психотерапевт. — Ты решил стать выдающимся учёным?
— Я что, похож на сумасшедшего? — возмущённо фыркнул Оклахомов. — Просто я математикой фантастику прикрываю! Мама фантастику терпеть не может.
— М-да, — понимающе закивал врач и потеребил бороду. — Знаешь, я ведь сам так детективы читаю. Прикрываю их обложкой докторской диссертации. Жена довольна… А ты всё-таки чередуй учебники. Это я тебе как профессионал советую. Договорились?
— Ага, — облегчённо кивнул Оклахомов.
Выйдя из кабинета, он весело крикнул на всю поликлинику:
— Всё нормально, ма! Я не сумасшедший!..
Класс писал контрольную.
— старательно выводил Оклахомов, изредка поглядывая на учителя.
Пётр Алексеевич штудировал толстую книгу, обёрнутую газетой.
«Научный труд по квантовой механике, наверное», — с уважением подумал Оклахомов.
«Ирокез на противоположном берегу прицелился в свою жертву, когда его настиг роковой свинец — посланец оленебоя. Ружьё дикаря выстрелило, но в воздух, а сам он свалился в кусты, по-видимому, раненный, если не убитый», — читал Пётр Алексеевич.
— напряжённо думал Оклахомов, мечтая побыстрее закончить.
«Подлый гадёныш сам накликал на себя беду, — сурово пробормотал Следопыт, опустив ружьё и старательно его перезаряжая. — Мы с Чингачгуком дружны с детских лет…»
Пётр Алексеевич в волнении перелистал книгу.
— написал Оклахомов и, глянув на Петра Алексеевича, с восхищением подумал: «Вот каким должен быть настоящий учёный!»
