ремень. А тот по-лягушечьи распластался на воде в обнимку с разбухшим канаром.
Мост накренился. Шариф замахал руками и чуть было не плюхнулся в воду. Он быстро опустился на колени и схватил Анвара за майку. Втроем подтолкнули канар к берегу…
Потом все трое в изнеможении опустились на комель поваленной ветром ветлы. Дерево все еще тянуло к солнцу свои продолговатые листочки, хотя добрая половина корня была выворочена из земли. Энвер, взявшись за основание длинного стебелька, провел по нему рукой и сорвал полную пригоршню терпко пахнущих листьев. Поднес к лицу, вздохнул полной грудью. Потом дал понюхать Анвару. Потом Шарифу. Они не могли выговорить ни слова: стоило открыть рот, как от холода начинали стучать зубы. Но ребята были счастливы в эту минуту.
Энвер поднялся с дерева и, устало переставляя ноги, направился к дороге. Анвар и Шариф последовали за ним. На деревянном мосту, накренившись, стояла груженая арба. Ее колесо почти наполовину провалилось в щель. Около арбы уже собрались колхозники. Шумно советовались, прикидывая, как половчее вытащить колесо.
За окном, хрипло перекликаясь, пролетели взлохмаченные вороны. Ветер сносил их в сторону. Небо было затянуто пологом мокрых облаков. Моросил дождь.
— Анвар, ты почему не работаешь? — спросила учительница.
Анвар поспешно схватил ручку. Листок, вырванный из тетради, лежал перед ним чистый. Ни буковки не вывел Анвар.
Учительница ходила между партами, смотрела, кто как работает. Когда приближалась к Анвару, он вжимал голову в плечи и наклонялся над партой так, чтобы учительница не видела его листка, на котором не было ни строчки.
Они получили задание написать сочинение на тему: «Наш колхоз. Наши люди». Анвару всегда казалось, что он прекрасно знает и свой колхоз и всех колхозников. Может быть, даже не хуже самого председателя знает. Рассказать про свой колхоз Анвар многое смог бы. И про хлопок, и про канал, и про стариков чинаров. И про арбакеша Абдуллу-юлдузчу, над которым люди втихомолку подшучивают из-за того, что он на тюбетейке носит звездочку, простую красноармейскую звездочку… А написать… Писать, наверно, только писателям легко.
Анвар опять отложил ручку. Снова принялся глядеть в окно. Дождь перестал. Ветер раскачивал деревья, срывая с них последние желтые листья. Иногда между тучами проглядывало солнце. И листья на деревьях загорались, как золотые. Под стрехой начинали радостно чирикать воробьи. И каждая капелька, свисающая с карниза, с бурых оголенных ветвей, вмещала в себе по солнышку и разбрызгивала во все стороны яркие лучи.
Осень. Время сбора фруктов и хлопка. И еще в эту пору начинается охотничий сезон. Карим-ака на той неделе убил кабана. Хоть бы раз сходить с Каримом-ака на охоту!.. Эх!..
Над кроватью прибит ковер. На нем ружье. Не игрушечное. Настоящее. Оно брата, Карима-ака. Анвару его трогать не разрешают. Он только изредка помогает брату набивать патроны. У Карима-ака полный патронташ толстых бронзовых патронов. Сейчас работы у мирабов поубавилось, и он иногда по воскресеньям ходит на охоту в горы. Горы недалеко отсюда. Когда выйдешь из кишлака, надо пройти через гумно, потом пересечь хлопковое поле, где и ощипков не осталось, перебраться через овражек, а там и рукой подать. В горах много куропаток. Водятся туры, кабаны и даже волки.
Давным-давно Анвар мечтает о том дне, когда старший брат подзовет его к себе и скажет: «Ну, парень, ты уже большой. Получай-ка ружье!..» И пошли бы они вместе на охоту. И встретили бы волка. Огромного. Хищник бросился бы на них, защищая логово. А ружье Карима-ака дало бы осечку. Вот тогда Анвар показал бы, какой он охотник…
Когда брат снаряжается на охоту, Анвару всю ночь не спится. Он ожидает утра, того момента, когда брат встанет. И едва Карим-ака снимет со стены ружье, Анвар вскакивает с постели. Старший брат смеется: «Подрасти еще чуток, так и быть, куплю тебе ружье. Вместе пойдем в горы… Заядлый ты будешь охотник, весь в брата!..»
«Подрасти, подрасти»… Сколько можно расти?..»
И снова смотрит Анвар вслед уходящему брату в окно сквозь запотевшие мутные стекла. Трет кулаком глаза и нехотя ложится в постель досматривать сны про охоту, про убитого матерого волка…
Зазвенел звонок. Анвар вздрогнул. Учительница велела дежурному собрать у учеников исписанные листки. Дежурит сегодня Лолка. Анвар не хотел отдавать ей свой листок, прижал его ладонью. Но упрямая Лолка выдернула из-под руки.
Учительница вышла. Захлопали парты. Ребятишки повскакивали с мест. Анвар схватил Энвера за рукав и отвел в сторону. Раньше они сидели вместе. Но чтобы не разговаривали на уроках, их рассадили врозь. Зато на переменах они успевают наболтаться вволю.
— Написал? — спросил Анвар упавшим голосом.
Энвер кивнул.
— О чем?
— Про Саида-ака, твоего отца.
— Про моего отца?
— Ну да. Помнишь, однажды, когда мы его навестили в больнице, он рассказал, за что ему дали орден Ленина.
— А я так ничего и не придумал, — вздохнул Анвар.
— Просто не надо было ничего придумывать. Написал бы, что знаешь.
Они помолчали.
— Ты был хоть разок на охоте? — спросил Анвар, и в его глазах вновь загорелись огоньки.
— Ни разу.
— И я ни разу. Махнем сегодня? После уроков.
— А ружье?
— Карим-ака уехал в город. А мама с Гульнаркой на работе. Я возьму ружье.
— Вот здорово! Не обманешь?.. — вырвалось у Энвера.
— Чтоб мне пару схватить, если вру!..
После уроков Анвар прибежал домой. Швырнул ранец на стол и влетел в мехмонхану́ — комнату для гостей. Снял со стены ружье. Оно должно снова оказаться на месте до возвращения брата. Надо спешить. Анвар поспешно засунул за пазуху лепешку и бросился на улицу.
Около конюшни ребята играли в орехи. Они чаще всего не шли из школы прямо домой, а затевали всякие игры. Анвар специально пошел мимо них, чтобы они увидели у него ружье.
— Ты куда, Анвар? — спросил Шариф, пяля глаза на ружье.
— Ослеп, что ли? На охоту!
— А ты умеешь стрелять? — спросил Шариф.
— А то нет.
— По воробьям из рогатки, — подковырнул кто-то, и все засмеялись.
— Увидите, притащу волка. Или барсука. Или, на худой конец, дикобраза!
— Хоть ворону притащи! — крикнули вслед Анвару.
У колхозных амбаров дожидался Энвер. Он нетерпеливо переминался с ноги на ногу и поглядывал по сторонам. Увидев Анвара, замахал рукой:
— Скорей! Пока доберемся до гор, стемнеет!..
Обсуждая подробности предстоящей охоты, ребята шагали через гумно. Прямо из-под ног испуганно шарахнулась стайка диких голубей. Ребята замерли. Долго провожали взглядом крапинки, мелькавшие на фоне серых туч.
— Ух, жаль, что не заметили, — вздохнул Анвар. — А то бы — тр-р-рах!
