подарки и сказала, что коробку размером с увесистую энциклопедию надо сразу отдать ей, потому что она – лучшая подруга Вики.
На подарки прикрепили номера, и все пошли в актовый зал, только Жанка ныла. Она не понимает, что главное в празднике – не подарки, а предвкушение.
Выступали школьники, а потом учителя. Они, как и мы, как и «седьмой альфа» и «шестой бета», песню приготовили. Но из учителей текст только два человека выучили. Остальные по шпаргалке пели и смущались, как троечники у доски. Мне понравилось.
Жанка подошла к Софье Викторовне и сказала, что та пела замечательно. Вот подлиза противная! Всё равно Софья Викторовна ей «пятёрку» за четверть не поставит, она на такие вещи не ведётся.
Я надеялся, что сам свой подарок вытащу. Это же кубик Рубика четыре на четыре! Я его у мамы уже месяц выпрашиваю. Каждый мальчишка в классе умеет кубик три на три собирать. И самые умные из девчонок. А кубик четыре на четыре есть всего у двоих в классе. Теперь у троих будет.
Уже не только Жанка – все хотели вытащить свой номерок и забрать подарок с подоконника. Но тренировка силы воли, похоже, тоже входит в программу лицея, поэтому после школьного концерта был концерт в классе. Класс пиццу жуёт, а кто-то один выходит перед этой толпой, вдыхает запах мандариновых корочек и пытается что-то рассказать. Мне понравились только Костик и Семёнова. Костя на гитаре здорово играет, хотя сам только на голову выше гитары. А Семёнова фокусы показывала настоящие.
И вот мучения, называемые концертом, закончились. Номера всех подарков в пиратскую треуголку сложили и по очереди вытягивали. Жанка кричала, что самый большой подарок – её, и если кто-то другой его достанет, просто обязан ей отдать. Мне достался подарок от Саши – логическая игра и шоколадка. Мой подарок вытащил Костик, и я рад – мы с Костиком дружим.
Жанка вытащила номерок и запрыгала от радости – ей тот самый подарок достался, который она хотела. Она бегала по классу и показывала коробку с красным бантом каждому, а потом села его распаковывать. И заплакала. Потому что в коробке оказался танк. Разобранный на пятьсот пластмассовых деталей. И маленькая баночка клея.
И тогда я подошёл к Жанке и отдал ей шоколадку. Нет, она мне совсем не нравится. Жанка не нравится, шоколадку я бы и сам съел с удовольствием. Просто не дело, когда девчонки плачут. Особенно в Новый год.
Я выскакиваю из автобуса. Мороз щиплет щёки, я прячу нос в шарф. От солнца сугробы светятся, и я перевожу взгляд на пешеходов. Вовремя.
– Извините! – задеваю плечом старушку с пушистым воротником и в такой же пушистой шапке, похожей на странный гриб; между шапкой и воротником торчит острый длинный нос.
Оглядываюсь. Навстречу ей спешат ещё две старушенции: одна в длинном пальто и меховой шапке, вторая, похожая на медведицу, в платке и шубе.
– Маргарита Фадеевна! – закричала медведица. – Вот и ты, голубушка!
Остроносая раздражённо отозвалась:
– Да не кричи ты так, Марья Петровна.
От дома Вадика до моего три автобусные остановки. Раньше Вадика привозили ко мне в гости на машине. Теперь мы взрослые – пятый класс! – и пойдём гулять одни. Точнее, с Вадимом. Мне одному можно только в школу. А с Вадиком мама готова хоть куда отпустить: хоть на Северный полюс, хоть в южноафриканскую страну бунт подавлять.
– Вадим – серьёзный мальчик, – сказала мама со вздохом.
И я понял, что до одного из этих двух слов я недотягиваю. Видимо, до «серьёзного». То, что я мальчик, сомнению не подлежит, надеюсь.
Деревья в парке белые-белые: даже ветви берёз инеем покрылись. Люди на эту красоту внимания не обращают: съёжились и бегут, как вопросительные знаки. Только у распахнутых ворот три фигурки приплясывают: самая высокая и самая низкая – в куртках, а средняя в розовом пуховике до колен, капюшон надвинула так, что глаз не видно. Но я и так знаю, что это Нина.
– Димыч! Наконец-то! – Вадик снял перчатку и протянул мне руку.
Лера, маленькая и шустрая, кивнула, продолжая подпрыгивать, как мячик. Нина смущённо улыбнулась сверху вниз: за полгода она выше меня стала.
Мы вчетвером дружим с детского сада. Только Вадик уже три года живёт с родителями в Стокгольме, его отец – дипломат. Поэтому видимся редко.
– Чёт я замёрз, – сказал Вадик через пять минут. – Может, ну его, парк? Пойдём в кино? Я угощаю!
Вадик купил билеты, мы с девчонками запаслись колой и попкорном. В тёмном зале с трудом нашли свои места. Реклама как раз закончилась, на экране появилась надпись: «Пауки-убийцы». На неё набежали паучищи разных размеров, и начали звучать такие нотки, что захотелось залезть на кресло с ногами. Вдруг пауки сбегут с экрана и спрячутся под сиденьями?
Мы захрустели попкорном, от страха иногда прикусывая пальцы. Сзади раздался голос: «Маргарита Фадеевна, Софья Львовна, вы где, голубушки? Я ничего не вижу».
Я оглянулся. Через три ряда от нас продвигалась знакомая медведица. Перед ней в середине ряда торчали две шляпки.
Я толкнул Вадика:
– Смотри, какие чудные старухи! На фильм ужасов припёрлись. Зал, что ли, перепутали?
Вадик оглянулся, съёжился и, вместо того, чтобы поржать, ткнул пальцем в пространство перед собой:
– Сейчас начнётся!
На экране кудрявый мальчишка шёл по залитой солнцем улице маленького городка и улыбался. Даже музыка была весёлая.
Я с непониманием посмотрел на Вадика, но он уже отвернулся к Лере и заинтересовался, сколько попкорна осталось в её стакане.
Фильм был ничего, умеренно страшный. Лерик за Вадика дважды хваталась, Нина полфильма прятала голову за Лериной спиной, старушки визжали так, что их вывели из зала. Мы потом в кафешку пошли, старушки всё ещё сидели на диване возле касс – отходили от фильма, наверное.
Мы спустились на второй этаж и пошли мимо пластикового динозавра. Динозавр стоял на травяном холмике, его голова как раз возвышалась над моей. Удобная для хищника позиция: проголодался – откусил башку любому проходящему – и дальше наслаждайся жизнью.
Только я об этом подумал, как динозавр моргнул, медленно повернул голову и рыкнул на девчонок. Они завизжали. Нина повисла на Лере, Лера – на Вадике.
Пока Вадик девчонок стряхивал, я подошёл – погладил динозавра: мягкая кожа, на лапе – три резиновых пальца. Вот бы домой такого! Мама заглянет спросить, сделал ли я уроки, а динозаврик как повернёт голову, как зарычит!
– Прикольно! – Это уже Вадик подошёл, и
