— Почему? — удивилась фрау Блумгольд. — Нельзя же его постоянно отстранять от пионерской работы.
— К сожалению, он нас сам к этому вынуждает, — пояснила фрау Геренклевер. Она рассказала про драку перед магазином, а потом добавила: — Когда я к нему обратилась, он произвел на меня ужасное впечатление. Весь в крови, губы синие и глядит с такой злостью, что я просто испугалась. Спрашиваю, из-за чего он подрался, а он даже не находит нужным отвечать. Поймите меня, фрау Линден! Ну могу ли я взять с собой на экскурсию ребенка, который не отвечает, когда я к нему обращаюсь!
Фрау Блумгольд, человек суровой профессии, не считала, что мальчик заслуживает столь строгого наказания только за то, что он подрался и был в крови.
— Андреас защищал Антье Шонинг, — сказала она. — Теперь это всем хорошо известно. За такой благородный поступок он заслуживает похвалы…
— Какой же это благородный поступок? — перебила ее с раздражением фрау Кронлох. — Одну девочку он защищает, а другую таскает за волосы! Он даже взрослым грозится уши надрать! Такому сорванцу вообще не место в пионеротряде!
— С такой точкой зрения я не согласна, — сказала фрау Блумгольд. — Разве это метод воспитания — исключить? Как вы считаете, фрау Линден?
Фрау Линден ответила не сразу. Положение у нее было трудное. Сама она по состоянию здоровья не могла взбираться в гору на Ромерберг и обследовать местность. Замысел этот мог быть выполнен, только если фрау Кронлох и фрау Геренклевер возьмут на себя всю ответственность. И чтобы настроить их на мирный лад, она сказала:
— Дело тут не в самом Андреасе, а в других ребятах. Андреас, конечно, имеет право принимать участие в наших мероприятиях. Вопрос только в том, какое влияние он оказывает на остальных — хорошее или плохое.
— В том-то и дело, — поддержала ее фрау Геренклевер. — Разрешите мне кое-что вам прочесть. — Она достала из сумочки голубой конверт, вынула из него голубую открытку с мальчиком, держащим в руке букет цветов, и прочла: — «Дорогая Клавдия! Мне очень понравилось. Теперь она мне больше не нужна. С приветом Андреас».
Фрау Геренклевер положила письмо на учительский стол и продолжала:
— Это письмо он передал Клавдии в школе. Если девочка получает в школе письма, как она может следить за уроком? Я поймала ее, когда она его читала. Она очень смутилась, вся покраснела… По-моему, тут каждому понятно — такие дела надо пресечь.
— Ни стыда, ни совести у него нет! — возмутилась фрау Кронлох.
— И я так считаю, — согласилась фрау Геренклевер. — Каждый день Клавдия уж в чем-нибудь да выпачкается — то чернила, то деготь, то глина… И все из-за этого грязнули! Или вот, пожалуйста, с этой книгой. Деньги у него якобы украли. Не стану же я обращаться к его родителям. Еще если бы это были порядочные люди… Но тот, кто позволяет своему ребенку являться в школу в нечищенных ботинках… Да что тут говорить! Я хотела бы только попросить вас пересадить Клавдию на другую парту.
— Да, да, — вставила фрау Кронлох, — на Ули он тоже оказывает дурное влияние.
— Но ведь Андреас живой, не деревянный, — возразила фрау Блумгольд. — Каково ему придется, если Клавдия завтра утром заявит, пробегая мимо: «Моя мама не велит мне сидеть с тобой на одной парте!»
Фрау Линден было как-то не по себе. Разговор все вертелся вокруг Андреаса, а дело вперед не двигалось. И она сказала с нетерпением:
— Мы поступим по-другому. Пересадим не Клавдию, а Андреаса. Я улажу все так, чтобы Андреас не обиделся. Теперь поговорим о пионерской работе. А то мы все топчемся на одном месте.
Когда на другое утро Андреас пошел в школу, он с удивлением увидел, что Гано Блумгольд стоит и ждет его на самом солнцепеке. Странно. Правда, они иногда и раньше, случайно встретившись, шли вместе в школу, но никогда еще Гано не ждал его на дороге. Гано протянул Андреасу руку и сказал:
— Привет!
Андреас смущенно оглянулся — не видел ли кто этой торжественной церемонии? Потом он сказал:
— Погода — во!
Они зашагали рядом.
— Все знают, почему ты каждое утро дежуришь у школьных ворот, — сказал Гано, и на лбу его, как всегда, появилась складка. — Значит, ты кому-то про это рассказал.
— Пампуше. Больше никому… Он обещал не трепаться!
— Ну какой толк торчать у ворот? Мальчик в красном берете там все равно не пройдет.
— Почему это? Он ведь не знает, что я его ищу!..
— Сколько, дней ты уже играешь в сыщика?
— Неделю.
— Тогда наверняка знает. Вся школа об этом говорит.
— У, чертов Пампуша!.. Он у меня получит, трепло несчастное!..
Андреас был зол и подавлен.
— Да что на Пампушу сваливать? Ты сам виноват. Нашел кому рассказывать! Тут надо придумать что-нибудь другое. Все равно это чепуха — кто станет в такую жару ходить в берете? У меня есть одно предложение. Только, чур, не трепаться. Даешь слово?
— Даю.
И Гано рассказал Андреасу свой план.
Как раз в это время фрау Линден выходила на остановке из трамвая. Она перешла улицу и пошла вдоль шоссе по Обезьяньей лужайке к школе. Ей было трудно подниматься в гору, и шла она медленно.
Тут ее догнали девочки из третьего «А» и, поздоровавшись, пошли с ней рядом. Одна из них спросила, очень ли был переполнен трамвай и удалось ли ей сесть или она стояла всю дорогу. Фрау Линден ответила, что сначала она стояла, а потом, к счастью, удалось сесть. А то портфель такой тяжелый…
Тогда другая девочка сказала, что, а вот она, наоборот, любит стоять в трамвае. А третья сказала, что нет уж, гораздо лучше сидеть, потому что трамвай все время качается и даже головой об окно ударяешься.
— А вообще-то я ужасно люблю качаться, — добавила она.
Тут девочки заговорили все разом.
В это время мимо них прошла ватага мальчишек. Они серьезно поздоровались с учительницей, удивляясь, как это девчонки так запросто болтают с фрау Линден. Им было даже немного завидно. Сами они и понятия не имели, о чем можно разговаривать с учительницей.
Перед школой, на том месте, где обычно строился третий «А», девочки отошли от учительницы и встали в шеренгу. Фрау Линден подошла к Андреасу и строго сказала:
— Какой у тебя опять сегодня вид! Ты что, не умывался?
Андреас от смущения крепче прижал к груди тапочки для физкультуры.
— Нет, я умывался…
— Вон на платье Клавдии тоже остался след — вон, вон, грязь от твоих тапочек. Видишь?
Андреас не посмотрел в ту сторону. Но Клавдия, поглядев на свое платье, сказала:
— Тьфу!
— Нет, это уж слишком! Каждый день ты чем-нибудь пачкаешь Клавдию. Придется пересадить тебя на такое место, где тебе некого будет пачкать.
— Да я-то чем виноват! — оправдывался Андреас. — Меня на нее толкнули!
Учительница не ответила. Она повела свой класс вверх по лестнице. В дверях Андреас опять обратился к фрау Линден:
— Да я ведь не виноват!
— Ты никогда ни в чем не виноват. Садись на заднюю парту.
Андреас вдруг почувствовал себя совсем одиноким. Сдерживая слезы, он прошел мимо своей парты, на которой сидел с первого дня, и подошел к последней парте в среднем ряду. Перед ним теперь оказался Детлев Тан.
Амброзиус Поммер стоял уже у доски, готовясь отдать рапорт.
Когда все встали, здороваясь с фрау Линден, Детлев Тан пробормотал:
— Привет! Наконец-то и ты с нами! Здесь у нас все руководство!
Чувство одиночества рассеялось. Андреас не удержался и громко рассмеялся — как раз в то мгновение, когда Амброзиус Поммер начал рапортовать.
Учительница сделала вид, что не слышит смеха Андреаса. Она ничего не сказала. Она вновь ощутила неприязнь к этому дерзкому мальчику.
На большой перемене ребята опять играли во дворе в ту старую игру: разбойники похищали девочек и заключали их в крепость. Андреас искал глазами Клавдию. Ему очень хотелось знать, разрешит ли она ему сегодня взять себя в плен. Он сел на каменный столбик и стал следить за игрой.
Клавдия давно его ждала. Теперь она подошла к нему и сказала:
— Моя мама спрашивает, когда ты вернешь деньги за книгу.
— Когда поймаю того парня в красном берете. Он должен мне их отдать, а я тогда отдам тебе.
— А если ты его не поймаешь?
— Все равно я отдам тебе деньги.
— А у тебя что, так много денег?
— Мне обещали премию, если я получу тройку по поведению. Ты не бойся, я отдам.
— А что это такое — премия?
— Ну, это выдают, когда добьешься особых успехов.
— Тройка по поведению — это разве «особые успехи»?
— Конечно. Мой отец говорит, что для меня тройка по поведению больше, чем для тебя пятерка. У тебя ведь всегда пятерка.
Клавдии показалось смешным это заявление Андреаса. И почему это он говорит с таким пренебрежением о ее пятерке? Ей захотелось поставить его на место.
