— Ясно, — скривился Володька.
По правде говоря, он представлял свою работу более заманчивой. А таскать землю — не ахти какое увлекательное занятие.
Миша заметил, что мальчишка приуныл. Тогда он поднялся во весь рост и простер руки к морю.
— А теперь я посвящу тебя в тайны самой удивительной из наук, имя которой — археология, — начал Миша торжественно, и Володька невольно поднял голову. — Вот здесь, на берегу Черного моря, давным-давно, сотни лет назад, жили люди. Они пасли скот, строили жилища, отбивались от врагов, любили друг друга, рожали и растили детей, ели, пили, умирали… Века прошумели над этими степями, занесли, засыпали землей прошлое. И вот пришли мы, археологи, и раскопали — ни много ни мало, — а жизнь людей. И теперь мы про тех людей, что когда-то жили здесь, знаем все… Ну, почти все…
Миша снова сел на краю ямы, свесив ноги, и бросил взгляд на Володьку. Веселый студент, конечно, понимал, что он произнес не самую плохую речь.
Но никак не ожидал, что она произведет такое сильное впечатление. Мальчишка был просто-напросто ошеломлен.
— А как вы это узнаете? — наконец спросил Володька.
— Очень просто, — небрежно ответил Миша и протянул руку к черепкам, которые лежали на доске. — Можно, я возьму, Лида?
Лида, та самая долговязая девушка, не подымая головы от кувшина, ответила:
— Возьми, только осторожнее, пожалуйста, а то Аристарх Павлович меня съест.
— Можешь успокоиться, тебя он не съест, подавится, — по привычке съязвил Миша, взял черепок и повернулся к Володьке.
— Мне достаточно одного черепка, чтобы я мог рассказать, в каком веке жил человек, которому принадлежал кувшин, был он богат или беден, каким владел ремеслом… Словом, могу выдать полную биографию нашего далекого предка.
— По одному черепку? — удивился Володька, беря из рук Миши кусок обожженной глины.
Володька недоверчиво поглядел на черепок. Да такие черепки он встречал тысячами, сколько раз их подфутболивал. Вот уж не думал, что они так важны для науки.
— По одному черепку, — подтвердил Миша. — Ну, конечно, необходим багаж знаний…
К Мише и Володьке давно приглядывался Аристарх Павлович. Все работают, а эти двое чешут языками.
— Войцеховский, — окликнул Мишу Аристарх Павлович, — не кажется ли вам, что ваш обеденный перерыв затянулся на несколько столетий?..
Миша умел ценить хорошую шутку. Он рассмеялся, взял лопату с короткой ручкой и стал осторожно копать.
Вскоре Миша наполнил рыжей землей носилки.
— Впрягайся, брат, — позвал он Володьку.
Мальчишка не расслышал. Он вертел в руках черепок, разглядывая его со всех сторон.
— Ты чего? — удивился зубоскал, увидев, как блеснули слезы в глазах мальчишки.
— Ничего, — отвернулся Володька и положил черепок на доску.
Миша и Володька подняли носилки и стали спускаться с холма.
Сколько носилок земли перетаскали они за полдня, Володька не мог толком вспомнить. А Миша к тому же ни на секунду не закрывал рта. Сперва Володька с любопытством слушал его байки, а потом перестал. Мальчишка думал только о том, как бы дотащить носилки, которые с каждым разом становились все тяжелее. Но Володька не жаловался. Лишь как-то бросил в сердцах:
— Какие вы археологи, вы землекопы…
— Верно, — согласился Миша и поглядел на солнце.
Солнце медленно спускалось по небосводу в море. Наверное, захотело искупаться. Умаялось светило за целый день работы.
Миша и Володька высыпали землю и вернулись к себе в яму.
— Есть у меня смутное предчувствие, — произнес Миша, — что сегодня археологического открытия не произойдет. Поэтому пошли смоем трудовой пот.
Они искупались и успели к ужину, который приготовили на костре дежурные. Володька сидел рядом с Мишей, уплетал за обе щеки, слушал, о чем говорят студенты, и ему было хорошо! Тем более что грозный Аристарх, которого мальчишка немного побаивался, укатил ночевать в город.
Володьке вспомнились Гарька и Шурик. Со славными ребятами он прожил одиннадцать прекрасных дней. Вспоминают ли они его, Володьку? Или забыли?
И со студентами, Володька чувствовал, ему будет хорошо.
Когда поужинали, Володька вызвался:
— Я помою посуду.
— А сумеешь? — засомневалась Лида.
— Помою — посмотрите, — сдержанно ответил Володька.
Никогда еще он так тщательно не драил песочком котелки, как сегодня. И, может, раз десять полоскал их в воде. Придирчивая Лида, осмотрев сверкавшие котелки, осталась довольна.
— Мастер на все руки, — гордо сказал Миша. — Незаменимый человек для нашей экспедиции…
Миша взял гитару, подмигнул Володьке и запел:
Ты помнишь мезозойскую культуру?
Под скалой сидели мы с тобой.
Ты мою изодранную шкуру
Зашивала каменной иглой.
Володька прыснул. Ну и забавная песня! Такой он никогда не слыхал. Студенты, сидевшие вокруг костра, подхватили:
Я сидел немытый и небритый,
Нечленораздельно бормотал,
В этот день топор из кернолита
Я на хобот мамонта сменял.
Дирижировал хором длинный костлявый студент в круглых очках. Его звали Кирилл.
А потом была еще одна песня. Еще веселее, чем прежняя.
Шла собака через мост,
Четыре ноги, пятый — хвост.
Эту песню Володька быстро запомнил и припев тянул уже вместе со всеми.
Настраивая гитару, Миша спросил:
— Кирюша, что будет следующим номером нашей программы?
Не успел Кирилл ответить, как Лида строго напомнила Володьке:
— Мальчик, а тебе не пора домой?
— Я человек самостоятельный, — отмахнулся Володька.
— Ответ, достойный мужчины, — не удержался и похвалил Миша.
— Но, Миша, мальчика ждут родители, беспокоятся наверняка, — стояла на своем Лида. — И вообще, мы не знаем, кто он, откуда…
— Я знаю одно, — резко ответил Миша. — Володька — отличный парень, и больше ничего не хочу знать…
Володька подхватился, обвел взглядом студентов.
— Я пошел… Спасибо за ужин. До свидания.
Наступило неловкое молчание. Все глядели в темноту, где исчез в одно мгновение Володька.
Миша побренчал немного на гитаре и отложил ее в сторону.
— Миша, чего же ты не играешь? — спросила Лида. — Сыграй, а то грустно стало.
— Сама сыграй, — огрызнулся Миша.
— А я не умею, — ответила Лида.
— Тогда сиди и помалкивай…
Миша вскочил и поспешно зашагал в ту сторону, куда направился Володька.
— Какая его муха сегодня укусила? — удивилась Лида.
— А ты не догадываешься? — спросил Кирилл, поправляя очки.
— Кирилл, давай споем, — попросили студенты.
Кирилл пересел на место Миши и взял гитару.
Миша спустился с холма к пляжу. Глаза постепенно привыкли к темноте. Но Володьки нигде не было видно.
Миша остановился, прислушался. Мягко, лениво набегали на берег волны и беззвучно рассыпались. Внезапно Мишино ухо уловило, как неподалеку сорвался и покатился камень.
Миша кинулся к скале, поросшей кустарником, вскарабкался наверх и очутился у входа в пещеру. При его приближении в глубине пещеры кто-то затих, затаился.
— Володя, ты не бойся, это я! — прошептал Миша.
— Я не боюсь, — ответил Володька, как показалось студенту, с облегчением.
Миша сел у входа в пещеру.
— А чего домой не идешь? — спросил он.
— Неохота, — ответил Володька.
— Понятно, — присвистнул Миша. — Батя выдрал тебя, и ты убежал из дому.
Володька не отозвался.
— Я сразу догадался, что у тебя не все ладно, — промолвил Миша. — Ничего, поживешь с нами, заработаешь кучу денег, велосипед купишь… Слушай, пошли к нам ночевать, в палатке места хватит…
— Не хочу, — сказал Володька. — А утром я приду, не опоздаю.
— Обиделся на Лидку, — догадался Миша. — Она зануда порядочная, но девчонка неплохая…
На море застучала моторка. На ночной лов пошли рыбаки. Володька и Миша долго слушали, как затихает вдали стук мотора.
— А у меня вот какая история вышла, — неожиданно признался Миша. — От нас с мамкой отец удрал. Мне тогда семь месяцев было, я его совсем не помню и после ни разу не видел. Маме он сказал, что духовно ее перерос и если останется с нами, то погубит свою индивидуальность. Вот так он выразился, мой папа, папочка, папуля… Большой шутник он был, весь в меня…
Миша замолк. Володька тоже не подавал голоса.
— Ты не спишь? — спросил Миша.
— Нет, — тихо ответил Володька.
— А вот это совершенно зря, — расшумелся Миша. — Надо спать, сил богатырских набираться. Завтра тебе придется поишачить. Я, знаешь, какой свирепый — настоящий рабовладелец. Я с тебя семь потов сгоню, семь шкур спущу.
