– Пани где работает? – спросила высокая дама в очках.
– Я в буфете, на железной дороге, проше пани.
– Нравится вам это занятие?
Девушка удивленно взглянула на даму.
«Что за разиня, – подумала я. – Эта дама так приветливо с ней разговаривает, а она – ни слова…»
– Я спрашиваю, нравится ли вам эта работа? – повторила, повышая голос, дама.
– А не всё ли равно, нравится или не нравится? Прежде чем мне удалось ее получить, я три месяца искала место.
Девушка снова отхлебнула из стакана несколько глотков оранжада, словно ища в нем защиты от назойливости дамы в очках, вытерла губы ладонью и, опустив руки на подол своего платья, тяжело вздохнула.
«Из нее уж больше ничего не выжмут», – решила я мысленно. Дама, видимо, была того же мнения, поскольку на отказалась от дальнейшего ведения беседы и, вынув из сумочки блокнотик, что-то в нем записала.
Луция, прищурив глаза, спокойно курила папиросу. Только я, отлично ее знавшая, могла понять, что означает легкое подергивание взметнувшейся вверх левой брови. Бедняга! Она не хотела обнаружить своего крайнего возмущения всем происходящим.
– Это моя воспитанница, – с милой улыбкой сообщила пани председательница, останавливаясь перед Луцией.
– А пани где работает? – спросила дама, сопровождавшая графиню.
– Дома.
– Ага, помогает мамаше?
– Нет. Это скорее мамаша помогает мне.
– Да-а? А что же такое вы делаете дома?
– Играем в шахматы, домино, читаем романы, разговариваем, а когда всё это нам надоедает, то вяжем шарфики.
«Боже милостивый! И когда это она научилась такому злословью и сделалась столь нахальной? – подумала я с огорчением. – Ведь эта пани рассердится на нее».
Однако дама, не принимая близко к сердцу ответ Луции, заговорила громко, весело:
– Слышишь, Кристя? Когда я не буду иметь средств к существованию, я возьмусь за вязание шарфиков. Отличная мысль. Надо будет сообщить о ней Леону. По крайней мере, не потребуется вставать спозаранку и мчаться со всех ног в контору. А сколько же этих шарфиков можно сделать за день?
– Это зависит от старания. Я, например, делаю шестьдесят.
– А сколько я сделаю?
– Пани? Наверняка раза в два больше…
С замиранием сердца ожидала я ответа дамы. А она рассмеялась дружелюбно и, беря пани председательницу под руку, воскликнула:
– Остроумная девица! За словом в карман не полезет!
Возле нас прошла Аниеля с тарелкой печенья. Пани председательница повернула голову в ее сторону:
– Поди сюда, Аниеля… Это – служащая из магазина, в котором мы заказываем платья, я и Зуля, – пояснила она своим компаньонкам.
– Ну, и что же? Ты довольна своими клиентками? – снова рассмеялась шаловливая брюнетка.
Пани председательница и другая дама усмехнулись поощряюще, а Аниеля, сделав реверанс, сказала:
– Я всегда довольна. Однако извините: мне надо раздать подружкам печенье.
И она побежала дальше.
Непринужденная беседа была закончена. Захрипел патефон, по залу разлилась мелодия «Осенние розы». От столика, за которым гостьи подкреплялись чаем, раздался голос председательницы:
– А теперь, мои дорогие, каждая из вас может заняться чем-либо по своему усмотрению. К вашим услугам шашки, домино, лото, а если кто из вас захочет боле легких развлечений, пусть займется лотерейкой. На верхней полке в буфете лежат книжки, прочитать которые я вам очень рекомендую. Думаю, что каждая найдет там то, что ей больше всего по душе.
Высказав это пожелание, пани председательница целиком отдалась беседе с соседками по столу.
Луция поднялась со стула, погасила папиросу:
– Пойдем посмотрим библиотеку.
На буфетной полке лежало девять книжек. Я внимательно смотрела в лицо Луции, желая услышать ее мнение о книгах, названия которых она громко произносила, многозначительно поводя бровями:
– Милашевская – «За золотой волос»… Коссак-Щуцкая – «Пожар»… «Ihre Leben» – немецкий роман… «История души» – это о святой Терезе. Еще два немецких романа, а это старый «Illustration Francaise"…
– Как тебе нравится наша библиотека, Луция? – громко спросила Аниеля, подбегая к нам. – Верно, хорошее начало?
– Превосходное. По крайней мере, «Кружок молодых полек» помог кому-то навести порядок на чердаке…
– А ты, я вижу, сразу хотела бы обладать роскошью! – И она отошла, обиженная.
Взглянув в сторону столика, за которым сидели гостьи, я догадалась, что вечер знакомства близится к концу. Оставляя на столе стаканы с недопитым чаем и крошки печенья, дамы встали одна за другой и начали прощаться с пани председательницей нашего клуба.
– Поздравляем тебя, Кристя, с прекрасной идеей.
– Великолепная мысль. Однако ты форменным образом переутомляешь себя. И как ты справишься со всем этим собранием?
– Это будет первый подобный клуб в нашем городе. Фуня спрашивает, – кому ты отдаешь шить костюм?…
Пожилая дама, надевая перчатки и разглядывая лица девушек, воскликнула с искренним удивлением:
– А знаешь, Кристина, эти твои подопечные девушки, несмотря на то, что они из низших сфер, держатся вполне мило и прилично!..
Когда мы шли домой, Луция упорно молчала. В конце концов мне это надоело:
– Почему ты ничего не говоришь? Мне, например, очень по вкусу пришлось печенье. Однако помещение у вас мерзкое. Когда же будет ремонт?
Луция продолжала отмалчиваться. Тогда я, окончательно рассерженная, вновь заговорила, чтобы помучить ее своей надоедливостью:
– Почему же ты не оделась в платье получше, а пришла в клуб, как нищенка, а?
– Чтобы доставить удовольствие трудящимся на наше о дамам. Пусть видят, как бедные паненки тянутся к их клубу.
– Э, чепуху какую-то ты болтаешь! Другие девушки тоже бедные, а оделись всё же вполне прилично.
Поскольку она мне ничего на это не ответила, я почувствовала двойное удовольствие: и оттого, что так метко поддела ее, и от сознания того, что мысленно она всё же признает мою правоту…
Придя домой, я тотчас же села за приготовление домашних уроков, стараясь побыстрее наверстать потерянное в клубе время.
Через несколько часов, облегченно вздохнув, я отложила в сторону учебники и потянулась за книжкой стихов Словацкого,[37] которая хранилась у нас в доме с незапамятных времен. Уже несколько дней я заучивала наизусть «Отца зачумленных», чтобы на уроке литературы блеснуть декламацией. Луция сматывала шерстяные нити в разноцветные клубки.
Но вот шелест нитей прекратился. Я оторвала глаза от книги. Луция заснула. Клубок, который выпал из ее рук, валялся на полу. На ее слегка усмехающемся лице виднелись глубокие синие тени – под глазами и на висках.
Что снилось ей? Какие грезы украсили лицо ее улыбкой?… Впрочем, Луции было чему улыбаться, Разве не стоило ее теплой улыбки уже одно то, что после тяжелого дня вышивания за пяльцами она могла пойти вечером в клуб бедных паненок, послушать там игру слепого скрипача, попить оранжада с хрустящим печеньем и полюбоваться на дам, так прекрасно одетых и симпатичных во всех отношениях?! Конечно, стоило…
Прошло две недели. И вот в один прекрасный день Луция, вернувшись раньше, чем обычно, из города, сказала неестественно безразличным тоном:
– Конец шарфикам. Пяльцы можно выбросить.
– Наконец-то! – обрадовалась я. – Теперь хоть не будет клочков шерсти в кофе и ужасной пылищи. Этот твой агент был очень разгневан, когда ты отказалась от работы?
После минуты молчания Луция сказала:
– Они сами мне отказали. Говорят, будто у них совсем нет сбыта товара. И еще недодали те деньги, которые причитались мне, потому что в моих шарфиках якобы слишком много было узлов. Люди, мол, не хотят такие покупать.
Испуганно смотрела я на слезы в ее глазах. Опустив голову, слегка всхлипывая, Луция то и дело вытирала мокрые щеки платком.
– Что я теперь скажу маме? Где искать работу?
От этих слов и у меня на сердце стало тревожно, и я невольно пожалела о тех ушедших теперь навсегда временах, когда шуршание шерстяных нитей будило меня по утрам. В конце концов, работа над этими шарфиками была не такой уж плохой. Она всё же приносила деньги. А теперь мы лишены и этих нескольких десятков злотых.
Так начались очередные наши каникулы. Лето обещало быть знойным. Об этом свидетельствовали очень душные ночи и кроваво-красные заходы солнца. Мои подружки выезжали из города. Отчим и Луция рано утром отправлялись в город на поиски работы. Отчим выстаивал в длинных очередях безработных перед фабричными конторами, а Луция тщательно читала и перечитывала каждое попавшееся ей на глаза объявление. А вдруг в каком-нибудь из них она обнаружит приглашение на работу?! Да, да, вдруг в этом объявлении будет сказано, что требуются молодые люди, не имеющие никакой специальной подготовки, согласные делать всё, что будет поручено, лишь бы заработать десятка полтора злотых в неделю! А она, Луция, согласна молчаливо вынести любые, самые тяжкие условия, лишь бы только иметь хоть какую-нибудь работу.
