Клинт тоже улыбнулся, но ему стало тревожно.
— Сильным для чего, папа?
— Для того, чтобы поступить так, как следует поступать, а не ждать, пока тебя заставят это сделать.
— А именно?
— Расстаться с Бастером, — не спеша ответил отец.
— Нет! Ни за что! Бастер — мой друг, и он никому не причинил вреда. Велика беда, что он подоил корову Россов! Я заплачу за молоко из своих денег. И он ничем не обидел миссис Бейер, только послушал её пластинки. Если она никогда не видела тюленей, никто в этом не виноват. Нельзя быть такой невеждой! А я позабочусь о том, чтобы Бастер никуда не смог больше уйти.
Отец улыбнулся:
— Не горячись, сынок. Бастер действительно не сделал ничего плохого. Он просто вёл себя, как и подобает тюленю. Самая большая опасность исходит от тебя самого.
— Я сделал всё, что мог, — возразил Клинт. — Я старался изо всех сил…
— Разумеется, Клинт, ты отлично вырастил его. Ты ухаживал за ним, когда он был ранен. Я был тогда уверен, что он не выживет, а ты его вылечил. Ты его вырастил, но теперь ты можешь только навредить ему, если, конечно, не отпустишь его на свободу, чтобы он стал настоящим тюленем.
Клинт проглотил подступивший к горлу комок.
— Но он всё равно вернётся домой, папа. А если предоставить ему полную свободу, то его через неделю убьют.
— А если выбрать безлюдное место, где ему будет по-настоящему хорошо?
— У нас на канале кругом живут, — возразил Клинт.
— Послушай меня, сынок: сегодня в гавани я говорил с капитаном Йохансеном. Завтра он уходит на Аляску. Он может взять с собой Бастера и выпустить его в таком месте, где ему будет хорошо.
Клинт снова проглотил комок.
— Не думаю, что капитан Йохансен захочет взять с собой какого-то тюленя.
— Я говорил с ним, он сказал, что готов это сделать.
Клинт почувствовал, что ловушка захлопнулась.
— Ты хочешь сказать, что вы уже обо всём договорились?
— Если ты согласен, сынок. Я хочу, чтобы ты сам решил.
Клинт ничего не ответил, поэтому отец продолжал:
— На побережье Британской Колумбии есть места, где и я бы не возражал быть выпущенным на свободу. Например, Га́рднер-Саунд. Между Внутренним проходом и океаном есть три островных банки, а со стороны континента — большие бухты, похожие на спицы колеса. Некоторые из этих бухт врезаются в Канадские горы на сотни миль — самые что ни на есть красивые места. Там никто не живёт, и в этих бухтах за целый год не увидишь и лодки.
Клинт слушал, и ему казалось, что каким-то чудом он снова оказался в мире мужчин, а отец продолжал:
— Вот выстроим наше судно и пойдём на Аляску, и обязательно зайдём в Гарднер-Саунд.
— Значит, мы снова встретим Бастера?
— Конечно, — ответил отец. — Мы проведём там целую неделю, а то и месяц… Чтобы обойти все эти каналы и бухты, которые врезаются глубоко в горы, потребуется целое лето…
Клинт слушал и гладил Бастера по голове. Не так уж страшно, если Бастер очутится в этой удивительной стране, где хотелось побывать и ему с отцом. Там они, когда поедут, встретят Бастера.
По дороге домой — Бастер ковылял рядом с ними — Клинт сказал:
— Папа, если капитан Йохансен обещает выпустить Бастера в Гарднер-Саунде, пусть возьмёт его.
Около десяти утра в воскресенье Клинт увидел «Снежную королеву». Она шла с юга. Это была старая шхуна с рулевой рубкой на корме и высокими мачтами, на которых, когда шхуна рыбачила к западу от Алеут, поднимались паруса.
Бастера выпустят гораздо ближе Алеут, но одна мысль о таких отдалённых местах нагоняла на Клинта тоску. Он сидел на крыльце, обняв Бастера и прижимая его к себе.
— Папа! — крикнул он. — Папа, идут!
На крыльцо, раскуривая трубку, вышел отец.
— Вижу, сынок.
Залив был гладким, как зеркало, и в носовой волне, от которой во все стороны разбегались барашки, отражалась белая шхуна. А вскоре на берегу эхом отозвался пульсирующий стук дизельного мотора.
— Пошли, Клинт.
В последнюю минуту на крыльцо вышла мама, чтобы попрощаться с Бастером.
— Они обязательно присмотрят за ним в пути, — сказала она, гладя тюленя. — И жизнь у него будет отличной. Правда, Бастер?
Бастер закивал головой в знак того, что у него всегда отличная жизнь.
Мама не собиралась выйти вместе с ними в море. Разумеется, капитан Йохансен не запретил ей подняться на шхуну, но и не пригласил. Считалось, что женщина на борту рыболовного судна приносит несчастье. Нет, капитан не суеверен, просто экипаж будет нервничать.
Чуть успокаивала только мысль, что Бастер уходит в мир мужчин; сейчас Клинт нуждался в любых утешениях.
У берега они с отцом слегка наклонили ялик, и Бастер радостно вскарабкался в него. Обычно его пускали в лодку, когда они с Клинтом отправлялись на рыбную ловлю. Поэтому сейчас тюлень был счастлив.
«Снежная королева» в ожидании их лежала в дрейфе. У борта толпились рыбаки в шерстяных свитерах, а к парусам были принайтованы бамбуковые рыболовные спасти с поплавками и шкентелями.
Когда отец привёл ялик к борту, два рыбака зацепили его баграми, и Клинт услышал громкий, спокойный голос капитана Йохансена:
— Так вот, значит, кто наш пассажир! Держу пари, он из настоящих моряков. Давай-ка его к нам на борт, Джим.
Бастер весил не меньше Клинта, поэтому поднимать его пришлось вдвоём, а потом его подхватили большие натруженные руки.
Капитан Йохансен оказался коренастым здоровяком лет пятидесяти, со спокойным взглядом серых глаз и серьёзной улыбкой, которая, казалось, обещала, что Бастеру на борту шхуны будет неплохо.
— Поднимайтесь тоже, — предложил он. — Посмотрите каюту, которую мы приготовили для вашего пассажира. Кроме того, у нас найдётся для вас и чашка кофе.
Когда Клинт вслед за отцом перелез через поручни, он увидел выскобленную добела палубу, аккуратно уложенные жёлтые плоскодонки и рыбачьи снасти. Но как только он заметил клетку, в которой уже сидел Бастер, прося его выпустить, больше он ничего не видел. Клинт сел на палубу рядом с клеткой и начал гладить Бастера по голове. Визг тотчас же смолк.
— Всё будет хорошо, Бастер, — уговаривал его Клинт. — Всё будет хорошо. Ты едешь в чудесное место, таким был и наш залив до того, как здесь поселились люди. И мы скоро придём туда на собственном судне, и тогда мы с тобой будем уходить в море на целые недели. Берегись дельфинов и не набрасывайся на слишком больших осьминогов.
Всё время, пока они были на борту шхуны, дизель работал не переставая, и стук его напоминал шум, с каким птицы снимаются с места. Но вот послышался голос отца:
— Пора на берег, сынок!
Клинт встал. Капитан Йохансен положил ему на плечо свою большую руку:
— Не беспокойся, сынок. Мы выпустим его в таком фиорде, где не бывает ни людей, ни судов.
Клинт посмотрел на лежавшую у него на плече большую руку; она вся была в глубоких шрамах от крюков на снастях, что кидали в море возле Алеут. Наверное, капитану было очень больно, подумал Клинт.
Из окна своей комнаты Клинт видел, как «Снежная королева» и белая кильватерная струя становятся всё меньше и меньше и наконец совсем исчезли за мысом. Он взял тетрадь, в которой записывал свои наблюдения над Бастером: «Чему я научился, наблюдая за ручным тюленем». Ему казалось, что он забыл записать самое главное.
Он всё ещё сидел, склонившись над тетрадкой, как вдруг услышал, что к дому подъехала машина. Хорошо бы, тот, кто приехал, сразу уехал. Ему никого не хотелось видеть.
Снизу доносились знакомые и незнакомые голоса. Один из них принадлежал тёте Гарриет. Клинт ощетинился. Разумеется, она вовсе не виновата в том, что случилось, но всё равно, нечего приезжать и радоваться по этому поводу!
— Клинт! — снизу позвала его мама. — У нас гости. Может, ты спустишься?
Он вышел на площадку.
— Извини, мама, я не хочу.
Мама поднялась наверх. Она ласково улыбалась. Она была в своём лучшем платье, поверх него был падет фартук. Значит, она знала, что у них будут гости.
— Клинт, к нам приехал человек, которого, я уверена, тебе бы хотелось повидать.
— Я никого не хочу видеть, мама. А кто это?
— Профессор Уиллс с женой. Они приехали вместе с Гарриет.
Он не знал никакого профессора Уиллса. Потом он вспомнил про человека из университета, который читал его сочинение о земляной уточке.
— Профессор Уиллс, океанолог?
— Он самый.
— Правда?
— Ты спустишься?
— Конечно. Сейчас же.
Клинт представлял себе профессора Уиллса солидным, важным человеком, который может ответить на любой вопрос. В действительности же профессор был скромен, сед и сам больше спрашивал, чем отвечал. Клинту он понравился.
— А я-то думал, что увижу твоего тюленя, — сказал профессор. — Обычно люди убивают тюленей, редко кто пытается их приручить. Я почти приручил одного. Его принесли на биостанцию в Фрайди-Ха́рбор, и было ему, наверное, не больше недели. Я хотел взять его домой, понаблюдать за ним, но Майра решительно воспротивилась. Так ведь, дорогая?
