Вообще-то в Простоквашино всегда лето было, но иногда зима приходила. Особенно после осени. А тогда и снег выпадал. Когда как: иногда совсем немного, так что можно было в тапочках ходить, а иногда сыпало снега по пояс. Слава Богу, что дядя Фёдор в это время в городе жил, потому что учился. А когда дяди Фёдора в доме долго не было, дисциплина и хозяйственность в нём резко падали.
Например, осенью, когда колёса у тачки Матроскина захромали и стали наперекосяк, Матроскин взял два колеса от велосипеда дяди Фёдора и на свою тачку поставил.
— Ничего, пусть так будет. А лето придёт, мы дядифёдоровые колёса на место вернём.
На такой длинноногой тачке Матроскин возил навоз всю осень. И тачку не починил, и велосипед испортил. Был бы в это время в доме дядя Фёдор, он бы такого самовольства не разрешил.
У собаки Шарика тоже была такая привычка — делать всё на скорую руку и в основном кое-как.
Захотелось ему табуретку для дяди Фёдора побыстрее сделать, он, недолго думая, вытащил из сарая две лопаты зимние и их на табуретные ножки распилил.
— А, — подумал он, — придёт зима, я новые лопаты сделаю.
Ну вот и зима пришла. Каникулы осенние начались. Сначала снега не было, не было, а потом он как нападал — просто под завязку.
Как раз в такое время дядя Фёдор с папой из города приехали. Рано-рано. Шарик и Матроскин ещё спали.
Хотят папа с дядей Фёдором дверь в дом открыть, а ничего не получается — снег на крыльце не пускает.
Дядя Фёдор говорит:
— Ничего, у нас в сарае, где корова, отличные лопаты стоят.
Кое-как вошли в сарай, и верно, отличные лопаты стоят, только без ручек.
Попробовали снег лопатами без ручек убирать. Трудно получается. Тем более что снег ранний был, липкий-прелипкий.
Получалась какая-то ерунда. Берёт дядя Фёдор большую лопату, и снег сразу к ней прилипает. Тогда он берёт маленькую лопату и счищает снег с большой лопаты. А потом берёт совсем маленькую лопату и счищает снег с просто маленькой лопаты. И так дальше. Полдня прошло, все лопаты чистые, а крыльцо как было в снегу, так в снегу и осталось.
— Может, снег лучше лыжами утрамбовывать? — спросил папа.
— До них тоже сначала добраться надо, — ответил дядя Фёдор.
Тут на свет Божий сквозь первую щель Шарик вылез, а за ним кот Матроскин протиснулся.
— Что вы с нашими лопатами сделали? — спрашивает дядя Фёдор.
— Мы их сейчас починим, — отвечает Шарик. — У нас биты есть для городков, мы их обстругаем и в лопаты вставим.
— Не вставим, — сказал сердитый и мокрый папа. — У вас тогда и лопаты не получатся, и городков никаких не будет.
— А что делать?
— А то. Вот тебе Шарик сто рублей, беги ты в сельский магазин и купи нормальные черенки для лопат.
Шарик вскоре прибежал и черенки принёс.
— Там, — говорит, — машинка японская для уборки снега продаётся. Давайте купим.
— А знаешь, сколько она стоит? — спрашивает Матроскин. — Да она стоит больше, чем все собаки нашей деревни, вместе взятые.
— А все коты нашей деревни, вместе взятые, — спрашивает Шарик, — сколько стоят?
— А коты, вместе взятые, не бывают, — говорит Матроскин. — Коты поодиночке бывают. Это только собаки пачками бегают.
Ещё секунда, и они бы подрались.
Тут папа вмешался:
— Вот что, быстро за дело. Давайте поедим и срочно лопатами займёмся. Я слышал, ноябрь в этом году будет самым снежным.
С тех Шарик лопаты больше на городки не переводил. А Матроскин колёса от велосипеда на место поставил.
Кислотный дождь в Простоквашине
Однажды рано утром над Простоквашино прошёл кислотный дождь. И там, куда попадали капли дождя, всё становилось белым! И трава, и коровы.
Дядя Фёдор купил банки с краской. На них написано: «Красная», «Зелёная», «Жёлтая».
Матроскин и Шарик читают с трудом. (Раскрасьте цветными карандашами банки так, чтобы они смогли узнать, в какой банке какая краска.)
— Дядя Фёдор, — говорит кот Матроскин, — пусть Шарик фоторужьём сфотографирует это безобразие. И фотографию мы пошлём в центральную газету. А потом будем всё раскрашивать.
А пока они фотографировали, пришёл один противный мальчик Макарка — племянник почтальона
Печкина. И раскрасил телёнка
Гаврюшу в зелёный цвет.
Гаврюша рассердился и загнал безобразника на крышу.
Дядя Фёдор от сердитости
красным стал. (Раскрасьте его, ребята, чтобы понятно стало, как он расстроился.)
— Ой, Макарка, Макарка! Вот и сиди теперь на крыше до посинения! — Потому что дядя Фёдор собирался красить крышу в синий цвет.
синяя. И мальчик Макарка на крыше тоже синим сделался. А Шарик не выдержал: взял и Гаврюшу полосками покрасил. И стал Гаврюша как новый зверь для средней полосы — ЗЕБРО-БЫК. Сам зелёный, а полоски красные.
— Вы уж, ребята, и меня тоже раскрасьте, — просит почтальон Печкин.
— Давайте его так ярко раскрасим, чтобы он самым заметным в деревне стал! — говорит кот Матроскин.
И они раскрасили. Теперь Печкина на фоне сельского пейзажа за километр видно.
И Печкин уже не мог незаметно подходить, подслушивать, подсматривать. Зато все видели его издалека и кричали:
— Ура! Почта идёт!
Слава богу! Скоро всё на свои места вернулось. Стало видно, где грибы, а где цветы. Где корова, а где скамейка.
А в газете заметка получилась. И фотография бесцветная была напечатана.
Журналист Шариков писал:
«Пока мы не научимся совать носом директоров фабрик в бочку с кислотой для обесцвечивания, с природой ничего не наладится».
С тех пор кислотные дожди над деревней Простоквашино больше не шли. И только зимой Простоквашино было белым. Да и
