Собаки заснули около огня. Мне тоже хотелось спать, так как утром я встал очень рано. Да и гораздо приятнее было спать, чем смотреть на снег.
Не знаю, сколько времени я спал. Когда я проснулся, снег перестал падать, но его навалило так много, что, если бы мы вздумали пуститься в путь, то проваливались бы в него до колен.
Который теперь час? Я не мог спросить этого у Витали – у него уже давно не было часов. Он истратил много денег на штраф, сборы в последнее время были плохие. Кроме того, пришлось купить кое-что в Бордо – в том числе и мою меховую куртку, – поэтому он был вынужден продать свои большие серебряные часы, по которым Капп узнавал время.
– Нам придется пробыть некоторое время здесь, – сказал Витали. – Тут у нас, по крайней мере, есть крыша над головой и огонь.
Я подумал, что у нас нет хлеба, но ничего не сказал.
– Мне кажется, скоро снова пойдет снег, – продолжал он. – Не следует пускаться в путь в такую погоду, не зная к тому же, далеко ли до ближайшей деревни. Лучше переночевать здесь.
Это было, конечно, гораздо лучше.
Витали вынул оставшийся кусок хлеба и поделил его между нами поровну. Куски были небольшие, и мы живо покончили с ними.
Между тем стемнело, и снова пошел снег. Собаки улеглись около огня; я тоже лег и, завернувшись в свою меховую куртку, положил голову на плоский камень вместо подушки.
– Поспи еще немного, – сказал мне Витали, – а когда мне захочется спать, я разбужу тебя. Нужно смотреть за огнем и не давать ему потухнуть.
Я закрыл глаза и в ту же минуту крепко заснул.
Когда Витали разбудил меня, была уже ночь. Снег перестал падать, в очаге ярко горел огонь.
– Ну, теперь твоя очередь, – сказал Витали. – Видишь, сколько я наготовил хворосту? Тебе нужно только подкладывать его и поддерживать огонь.
Сказав это, он лег, прижав к себе Проказника, и скоро по его ровному дыханию я понял, что он заснул.
Тогда я встал и на цыпочках подошел к отверстию, чтобы посмотреть, какова погода. Стало гораздо холоднее. Все кругом было бело, на небе сверкали звезды. Какое счастье, что мы нашли этот шалаш! Что было бы с нами в такую погоду в лесу?
Хоть я ступал очень тихо, но собаки все-таки проснулись, и Зербино подошел ко мне. Должно быть, ему тоже хотелось посмотреть, что делается в лесу, и он хотел выйти из шалаша.
Я сделал ему знак, чтобы он остался. Что за охота выходить на воздух в такую холодную погоду? Разве не лучше лежать около огня? Он послушался, но продолжал поглядывать на дверь.
Я смотрел на снег, покрывавший землю, и мне стало грустно. Я подошел к огню, подбросил хворосту и сел на камень, служивший мне подушкой.
Витали спокойно спал, собаки и Проказник тоже дремали. Хворост ярко пылал, и сверкающие искры взлетали высоко вверх. Некоторое время я смотрел на них, а потом опустил голову на руку и незаметно заснул.
Разбудил меня громкий лай. Должно быть, я спал очень долго. Огонь потух и тлело только несколько головешек. А лай продолжался. Это был голос Капи, но – странно – Зербино и Дольче молчали.
– Что случилось? – спросил Витали, тоже проснувшись.
– Не знаю.
– Ты заснул и дал потухнуть огню, – сказал он.
Капи продолжал лаять, но стоял около отверстия и не выходил из шалаша. Что же такое случилось?
В ответ на лай Капи послышался жалобный визг: по-видимому, Зербино и Дольче были недалеко.
Я хотел бежать за ними, но Витали положил мне руку на плечо и остановил меня.
– Разведи сначала огонь, – сказал он.
Пока я исполнял его приказание, он взял головешку, подул на нее и помахал ею, чтобы она разгорелась.
– Иди за мной, – сказал он мне. – Капи, вперед!
Когда мы вышли из шалаша, раздался громкий вой, и Капи, бросившись назад, прижался к нам.
– Это волки. Где Зербино и Дольче? – тревожно спросил Витали.
Я не мог ответить на этот вопрос. Собаки, наверное, вышли из шалаша, пока я спал. Неужели их утащили волки? Должно быть, то же самое подумал и Витали – потому-то он так и встревожился.
– Возьми головешку, – продолжал он, – пойдем искать их.
В деревне я наслушался разных ужасных историй про волков. Несмотря на это, я ни минуты не колебался и, взяв головешку, пошел за Витали. Но когда мы вышли на поляну, на ней не видно было ни собак, ни волков, остались только следы на снегу.
– Ищи, ищи, Капи! – приговаривал Витали и свистел, зовя Зербино и Дольче.
Они не откликались, в лесу стояла зловещая тишина, а Капи вместо того, чтобы искать, не отходил от нас и был, видимо, страшно испуган – он, всегда такой послушный и смелый!
Мы пошли по следам, но было очень трудно различить их, и, сделав несколько шагов, мы остановились.
Витали снова начал свистеть и громко звал Зербино и Дольче. Никто не откликнулся. У меня сжалось сердце. Бедный Зербино! Бедная Дольче!
– Волки унесли собак, – сказал Витали. – Зачем ты выпустил их?
Увы! Я не мог ответить и на этот вопрос.
– Нужно поискать их, – сказал я и пошел вперед.
Витали удержал меня.
– Куда же ты пойдешь? – спросил он.
– Не знаю, я буду искать везде.
– Это невозможно в такой темноте и по такому снегу.
Он был прав. Снег доходил нам чуть не до колен, а наши головешки не могли рассеять темноту.
– Собаки не ответили на мой зов, – продолжал Витали. – Значит… они далеко. Волки могут наброситься и на нас, а нам нечем защититься..
Это было ужасно! Потерять Зербино и Дольче, двух товарищей, двух друзей! Для меня это было еще тяжелее, потому что они погибли по моей вине. Если бы я не заснул, то не позволил бы им выйти.
Витали пошел назад к шалашу. Я последовал за ним, поминутно оглядываясь и прислушиваясь; но вокруг ничего не было видно, кроме снега, и слышно было только, как он хрустит под ногами.
Когда мы вошли в шалаш, нас ожидала новая беда. Огонь во время нашего отсутствия разгорелся, и весь шалаш был ярко освещен. И мы с ужасом обнаружили, что Проказник исчез. Одеяльце его осталось около очага, но самого его не было.
Я стал звать его, Витали тоже звал. Проказник не откликался и не приходил.
Что с ним случилось? Куда он девался? Когда мы уходили, он был тут. Значит, он исчез, пока мы искали собак.
Схватив несколько горящих веток, мы вышли из шалаша и стали искать следы Проказника. Их нигде не было видно. Значит, он не выходил из шалаша.
Мы снова вернулись туда, думая, что он спрятался куда-нибудь. Мы осмотрели все, перетрясли хворост, заглядывали в каждый уголок. Проказника нигде не было.
Время от времени мы останавливались и звали его – он не откликался.
– Неужели волки унесли и его! – воскликнул я.
– Нет, волки не решились бы войти в освещенный шалаш, – сказал Витали. – Они напали на Зербино и Дольче, потому что те вышли; сюда они никогда бы не вошли. Боюсь, что Проказник, испугавшись, выбежал и спрятался куда-нибудь. Это очень беспокоит меня. В такую холодную погоду он наверняка простудится, а для него это смерть.
– Так поищем его еще.
И мы снова начали искать, но так же безуспешно.
– Придется подождать рассвета, – сказал Витали.
– А когда рассветет?
– Думаю, что часа через два или три.
Витали сел к огню и опустил голову на руки.
Я не смел беспокоить его и сидел молча, подбрасывая ветки в огонь. Иногда он вставал, подходил к отверстию, смотрел на небо и прислушивался, а потом снова возвращался на свое место. Он был так расстроен и грустен, что мне тяжело было смотреть на него. Мне было бы легче, если бы он выбранил меня.
Ночь тянулась медленно – казалось, ей не будет конца. Наконец звезды погасли и небо немного посветлело. Холод еще усилился, воздух был совсем ледяной. Бедный Проказник! Уж не замерз ли он? К счастью, снег не шел, небо порозовело и предвещало хорошую погоду.
Как только рассвело настолько, что можно было различить деревья, мы с Витали взяли по палке и отправились на поиски.
Капи теперь уже не боялся, как ночью, и смотрел на Витали, ожидая только его знака, чтобы броситься вперед.
Мы начали искать следы на земле, но тут Капи поднял голову и весело залаял. Мы взглянули наверх. Около шалаша рос высокий дуб, одна ветка которого спускалась до самой крыши. Мы стали внимательно оглядывать дерево и наконец увидели на самом верху съежившуюся обезьянку.
Испугавшись, должно быть, волчьего воя, Проказник выбежал из шалаша, когда мы ушли, взобрался на крышу, а оттуда на дерево и, чувствуя себя в безопасности, не отвечал на наш зов. Бедная обезьянка наверняка совсем замерзла.
Витали несколько раз позвал ее, но она не шевелилась и не подавала никаких признаков жизни. Я решил вскарабкаться на дерево. Мне хотелось хоть чем-нибудь искупить свою вину.
– Ты сломаешь себе шею, – сказал Витали.
– Нет, со мной ничего не случится.
Положим, это было не совсем верно. Толстый ствол был покрыт снегом и местами обледенел; ветки тоже были все в снегу. Поскользнуться было легко, и я мог упасть.
К счастью, я умел хорошо лазать по деревьям. На стволе было несколько коротеньких сучков, послуживших мне ступеньками, и я благополучно добрался до первой большой ветки. Теперь было уж легче подниматься, нужно было только ступать осторожнее, чтобы не поскользнуться.
