одной сказке не было! — восторженно захлопала Лида в ладошки и локтем смахнула самую большую коробку с деталями.
Еле сдерживаясь, Стас ухватился двумя пальцами за один из своих многочисленных значков, в два ряда висевших на коричневой замшевой куртке, и яростно крутнул его сначала в одну сторону, потом в другую, словно с мясом вырвать хотел.
— Я еще в детстве, еще во втором классе хотела записаться в радиокружок. А мне все: подрасти, подрасти… А теперь я — взрослая. Совсем взрослая! — Лида встала, словно хотела показать, что она действительно очень намного выросла. Ее голова не доставала даже до плеча Стаса.
Она подошла к Генке Лыкову и, как старому приятелю, озорно подмигнула:
— А это ты здорово придумал — принцесса УЛМ!
Генкин левый глаз дернулся, словно у него был нервный тик.
А Лида продолжала разгуливать между столами и, изображая то бабушку, то маму, то папу, рассказывала о том, как она разобрала и не смогла собрать утюг, испортила магнитофон, сожгла пробки. Не выдержав, отец сказал: «Пойдешь в кукольный кружок или бальных танцев. Дома тебе сидеть нельзя. А про радио — забудь!..»
Каждому из мальчишек все это было знакомо. И хотя они притихли и внимательно слушали девчонку, но всем своим видом старались показать, что ее рассказ их совершенно не волнует.
Поддернув брюки, чтобы не помялись стрелочки, Стас полез под стол собирать детали. Он тут же и сортировал их. Конденсаторы, сопротивления, транзисторы лежали у него в отдельных коробочках, а не валялись скопом, как у некоторых. Стас всегда работал своим паяльником — «личным», как говорили мальчишки. Носил он его в дерматиновом чехле, как музыкант скрипку.
— Сейчас я тебе помогу! — с противоположного конца стола к нему полезла на коленях улыбающаяся Лида.
Только этого Стасу и не хватало! Возмущенный, хотел он вскочить, но с треском грохнулся о крышку стола. Удар был до того сильным, что стрелки приборов, стоявших на столе, отклонились больше, чем на полшкалы.
— Ой, какой ты… прямо ведьмедь! — послышался из-под стола веселый Лидин голос. — Дай, я твою макушку посмотрю. Вдруг разбил…
— Убери руки!.. Сгинь! — Стас неуклюже выполз из-под стола. Держась рукой за ушибленное место, покачнулся и плюхнулся на стул.
— Можно я детали соберу? — весело спросила из-под стола Лида.
— Можно, — поморщился Стас, согласный на все, лишь бы эта принцесса УЛМ оставила его в покое.
Из-под стола то и дело показывалась тоненькая Лидина рука с деталями. Она горкой складывала их перед Стасом. Горка все росла, и Стас боязливо отодвигал от нее локоть, словно боялся испачкаться.
— Теперь по коробочкам разложить? — Лида отряхнула колени и, не дожидаясь разрешения Стаса, взялась за детали.
— Не так… — вяло, безо всякой надежды, что к его словам прислушаются, заметил Стас. — Сопротивления надо в одну, конденсаторы — в другую…
— Конденсаторы трубочками или лепешечками? — живо спросила Лида.
— Лепешечками. Но бывают и трубочками и квадратиками! И вообще, тут надо кое-что знать, как таблицу умножения! — снисходительно заметил Стас, все еще не отнимая руки от ушибленного места.
— Правильно! — согласилась Лида и деловито предложила: — Я беру деталь, а ты мне говоришь, что это.
Она выхватила из общей кучи голубую трубочку и повертела перед носом Стаса.
— Конденсатор, — мучаясь от беспомощности, обронил тот. Будь на месте Лиды мальчишка, давно бы сгреб его в охапку и выбросил в коридор. «Придет Михал Михалыч и удалит». Он ожидающе посматривал на дверь. Но руководитель кружка где-то задерживался. И Стас монотонно говорил: «…диод… сопротивление… конденсатор…»
К общему удовольствию мальчишек, перед тем, как сказать Стасу «диод», Генка Лыков потихоньку выкрикивал «и!», получалось «и-диот».
Вечно озабоченный, с взлохмаченными волосами влетел в лабораторию Михаил Михайлович. Никто и никогда не видел его иным. Какую-то долю секунды он пристально смотрел на Лиду и, обойдя ее, как телеграфный столб, ринулся к своему столу.
— Запишите меня! — в спину ему крикнула Лида.
От ее пронзительного голоса у Михаила Михайловича в ушах зазвенело. Он сразу как-то выпрямился и сел так, словно пополам переломился.
— Прямо тебе, дочка, скажу, дело это не женское! — решительно отрубил он. — Радиоспорт — еще куда ни шло. А тут паять надо, напильник уметь держать… Это не с куклами возиться!
— А я хочу! — заупрямилась Лида. — Я всякие тряпки и куклы не люблю. И почему это радио — только мужское дело! Вы что, девчонок совсем не записываете? А между прочим, идет международный год женщины!
Чувствуя неоспоримость своих слов, Лида сложила руки на груди и посмотрела на Михаила Михайловича. Тот для чего-то переложил бумаги с места на место, поскреб ногтем какое-то пятнышко на крышке стола, раскрыл журнал, заученно провел пальцем по списку. Делал он все подчеркнуто медлительно, словно надеялся, что Лида исчезнет.
Когда Михаил Михайлович поднял голову и увидел, что она стоит на прежнем месте, такая же решительная и веселая, обреченно вздохнул:
— Записать мы тебя запишем. Не потому, что этот год — год женщины. Навыдумывают всяких праздников! Ни одного нормального воскресенья не осталось, — проворчал он себе под нос и уже громче добавил: — Но доверить тебе серьезное дело, как человеку непроверенному, не можем. Мы для начала тебя на бумажке запишем.
Михаил Михайлович аккуратно оторвал квадратик бумаги от газеты. Лида назвала свою фамилию, адрес, школу, класс. В такт ее словам Михаил Михайлович понимающе кивал головой, провел несколько раз ручкой по клочку бумаги, словно перо расписывал, и спрятал бумажку в верхний карман синего халата.
— Порядок. Для начала прикрепим тебя к старосте…
— Михал Михалыч, за что? — взмолился Стас.
— Человек пришел радио заниматься. Наш долг — помочь ему. А там посмотрим… — уклончиво ответил руководитель кружка и, нацепив очки на нос, уткнулся в какую-то схему.
— Слышал? — повернувшись к Стасу, просияла Лида. Казалось, от радости она готова на одной ножке запрыгать. Даже Стас не выдержал и улыбнулся самыми краешками губ. А Лида пододвинула к себе кучу неразобранных деталей и скомандовала:
— Поехали дальше!
Стас театрально закатил глаза под лоб и, словно ступая босыми ногами по холодному полу, проговорил: «…конденсатор… сопротивление… диод…»
После занятий мальчишки не разбежались по домам. Они собрались в скверике на выступах старой крепостной стены и битый час обсуждали, как побыстрее «выкурить» непрошеную принцессу УЛМ:
Самые горячие предлагали поставить ультиматум Михаилу Михайловичу: «Или она или мы!» Свой кружок они считали чем-то особенным, доступным лишь для немногих. К каждому новичку присматривались, каждого проверяли: что паял? как паял? разбирается ли в схемах? А тут девчонка, ничегошеньки не знающая и
