скажете, я… я сейчас разобью окно и убегу… из Кочек убегу навсегда!
Спектакль кончился. Тете Вере то ли окно стало жалко, то ли Ванятку. А что, от стыда разве не убежишь? И пропадет потом человек. Она же будет виновата. Из-за какого-то противогаза… Да и парень он не совсем потерянный. Похвалили — и заговорила совесть.
— Ладно. Давай сюда противогаз. А шланг — это тоже твоя работа?
— Моя.
— Тоже на время отрезал?
— Принесу.
— Принеси. Не хватает теперь до угловых яблонь… Да, — спохватилась тетя Вера. — А Наткина тетрадь. — тоже твоя работа?
— Моя, — опять сознался Ванятка. — Прочитаю и принесу.
— Принеси!.. Сколько труда затратила девчонка, писала. Ох, беда с вами, ребята…
Отпустила. Ванятка вышел и глубоко вздохнул. «Конечно же, она никому не скажет, — думал он. — А может, скажет?»
— Ты меня не торопи, Ната, — просит Шура сестру. — Дай привыкнуть.
— Ладно. Привыкай. Только ты уж второй день привыкаешь и никак не привыкнешь. А еще хвасталась: сами будем делать мальчишеские дела.
— И мальчишки не все смелы, — возразила Шура. — Значит, и я могу быть трусихой.
— Ну и будь! А я сейчас полезу в воду сама.
Шура надула губы, вот-вот заплачет. И заплачешь. Лезть в озеро боится, но и отставать от сестры не хочет. Вчера она схитрила: посоветовала Нате не сразу лезть в озеро, а сначала приглядеться к нему. Ната согласилась.
Полдня они пролежали на траве, до боли в глазах глядели на озерную рябь, прощупывали глазами каждую кручку, таловые кусты, которые с берега, выгибаясь, купали в прозрачной воде бородатые зеленые стволы. На озере спокойно, трудно было поверить, что в этом озере живет черт или еще кто-то. Так и ушли, ничего не заметив. Может быть, это и к лучшему: уверенности прибавилось.
Сегодня же вообще озеро похоже на зеркало. Хоть разбегайся и катись по нему. Только стремительные ласточки изредка нарушали покой притихшего озера. С криками «чир-р-р-р!» они носились наперегонки, самые храбрые, распластав крылья, задевали белым брюшком воду и взмывали над ивами. По озеру от берега до берега расходились едва заметные круги.
— Ничего в этом особенного нету, — после долгого раздумья сказала Ната. — Тебе и не обязательно быть смелой.
— А тебе обязательно? — спросила Шура и вздрогнула. На озере что-то шумно булькнуло, будто кто-то бросил в воду булыжник. Ласточки, как по команде, метнулись вверх и с беспокойным писком закружили над озером. От волн закачались кусты.
— Что это? — насторожилась Шура.
— Откуда я знаю. Надо было следить за озером.
Недолго тревожились ласточки. Прошли круги, успокоились талы. И потом снова послышалось: «Чир-р-р! Чир-р-р!»
Это было так невероятно и неожиданно, что девчонки с минуту обалдело глядели друг на друга. Там, где ласточка прикоснулась брюшком воды, выметнулась щука. Ласточка не успела взмыть вверх и оказалась в зубастой пасти необычайной охотницы.
То, что испугало Шуру, обрадовало Нату.
— Ты как хочешь, — сказала она решительно, — а я иду.
Эта неожиданная решительность передалась младшей сестре.
— Я уже привыкла, — сказала она, натягивая на лоб маску. — Пошли, на худой конец подстрелим хотя бы чертенка.
Сначала они плыли бок о бок. Шура разглядывала кудрявые водоросли, пыталась увидеть в них голубой шатер водяного паука. Ей понравились эти страшные животные. Уж очень они хитрые.
Тот паук, которого она принесла на днях в свой музей, сначала пытался удрать из банки. Но когда понял, что ему не прорваться через марлю, которой банка была обвязана, нырнул на дно и начал мастерить себе шатер. Вытащил из брюшка паутину, прилепил ее к роголистику, переплыл на другой побег травы, потом еще на один.
Водяной паук — работяга отменный. Быстро бегает, сноровисто работает ногами, плетет себе дом. Хитрость не в том, что он сумел сплести крышу величиной с десятикопеечную монету, а в том, как делал он из нее купол. Паук поднялся наверх, высунул из воды волосатое брюшко, нырнул снова, а между волосками остались пузырьки воздуха, от них паук сделался серебряным. Забравшись под крышу, паук стал сбивать с себя пузырьки воздуха. Крошечные, они летели вверх и застревали в плетеной крыше. Снова добывает строитель воздух и «закладывает» его под крышу. Капельки воздуха рвутся из воды, «крыша» прогибается колоколом, канатики натягиваются.
Хорошо пауку под этим шатром. Сидит себе настороже. Заденет какой-нибудь рачок паутину-канатик и пропал: паук выскакивает, хватает его — и под купол.
Пока Шура приглядывалась, Ната уплыла. Шура подалась ближе к берегу и под кручей, из которой торчали коренья растущей на берегу вербы, она увидела щуку.
Шурка остановилась. Щука глядела стеклянными глазами на Шурку, Шурка — на нее. Вот бы сейчас ружье…
Где Натка? Высунулась из воды.
Натка уже сидела на острове.
— Плыви сюда! — позвала Шурка сестру. — Щука у берега стоит — большущая!
— Не шуми, спугнешь, — отозвалась Натка и спустилась в воду.
Щука не испугалась девчонок. Натка прицелилась в щучий бок, нажала на спусковой крючок. И в этот самый момент щука сделала стремительный рывок — и на месте, где она только что была, осталось лишь черное облако мути. Гарпун ударился о корень, и леса запуталась.
Пришлось долго возиться, снова выходить на мель, чтобы подготовить ружье.
— Она к острову уплыла, — сказала Шура про щуку.
— Все равно найдем, не ее, так самого черта…
Поплыли к острову, обошли вокруг, вглядываясь в закореневший берег. Щуки не было. Натка набрала побольше воздуху и опустилась на дно.
Жаль, что в воде нельзя кричать. Но крик «ура!» был. Неслышный, мысленный. Натка выдохнула и выплыла рядом с Шурой.
— Надышись как следует, сейчас опустимся на дно, — сказала Натка сестре.
Раздвинув ветви белых талов, они присели рядышком на мягкий торфянистый берег островка.
— Что-нибудь интересное там увидела? — спросила Шура.
— Очень даже.
— Что?
— Увидишь.
— Я надышалась.
Шура уже привыкла и не боялась. Теперь она сгорала от любопытства.
— Я надышалась, — напомнила она сестре.
— Положи трубку. Там она не нужна. Я покажу, куда глядеть, — приказала Натка и сломила длинную сухую хворостину. — Приготовились.
Разом вдохнули побольше воздуха, разом нырнули на дно. Уцепившись за таловый корень, Натка легла прямо на ил. Шура легла рядом и стала глядеть под остров. Там было темно. Ната сунула туда хворостину. Хворостина ушла далеко, а до стенки не достала.
Вынырнули.
— Поняла? — отдышавшись, спросила Натка.
— Что? — ничего не поняла Шурка.
— Палка ушла прямо под остров.
— Ну и что ж? На Лебяжьей протоке, где верба стоит,
