Ребята выбрали индианы.
— Тридцать пять индианов со сливками и семь бутылок лимонада, — попросил пан Абе любезного молодого человека, встретившего ребят в вестибюле.
В комнату вошел какой-то господин, не менее элегантный, чем пан Абе.
— Пан режиссер Зврзал, — представил его ребятам пан Абе и сказал, обратившись к режиссеру: — Кажется, мы нашли наконец сценарий. Молодые люди начали мне его рассказывать. Начало довольно обещающее.
Ребята уплетали за обе щеки угощение (по пять индианов на каждого), а пан Абе пересказывал режиссеру Зврзалу все, что только что услышал сам.
— Мы остановились на том, что дети стали сами заботиться о своем дедушке, — продолжал Ярка, когда тарелки опустели. — Каждый вечер, когда дедушка отправляется в свой погребок, ребята разбегаются по Праге. У одного из них — его играет Франтик (у него веснушки, но это не беда) — корзинка со всякими там сардинками, огурцами и грибами, и он продает их по ресторанчикам и погребкам. А Соучек — он самый маленький, и людям его всегда жалко — продает цветы. Мы с Колобком — это тот, что похож на силача, — научились одной штуке и всюду ее показываем. Колобок привязывает меня крепко-накрепко толстыми веревками к стулу, затягивает большие узлы, потом накрывает меня и стул простыней и обращается к публике с краткой речью, потом поднимает простыню, а я, оказывается, уже развязан.
Так мы собираем деньги, то есть не мы, а те двое сирот. Цветы и сардинки мы покупаем на городских окраинах, чтобы никто на нашей улице не мог сказать, что семья Панека нуждается. Выступают ребята в отдаленных кварталах — ведь дедушка ничего не должен знать. А к двенадцати ночи они всегда уже дома. И, когда дедушка возвращается, весело напевая и играя тросточкой, ребята уже спят как сурки. А в начале месяца к ним приходит почтальон — деньги всегда принимает Бонди. Дедушка у нас молодец, берет себе только несколько сотен, остальные отдает Бонди, одному из пятерых сирот. Бонди ведет хозяйство, прибирает, готовит, стирает. Впрочем, остальные ему тоже помогают. И ребята — тоже умные ребята: каждый месяц они откладывают из заработанных денег немного на одежду, на квартиру и на всякий случай.
Пан Абе посмотрел на пана Зврзала, в тот усердно закивал головой.
— Все идет хорошо, только ребята приходят в школу не выспавшись и, конечно, даже не мечтают о пятерках. Но вы сами понимаете — это неважно. Хуже, что дедушка в одном доме познакомился с пани Соботковой. И тут ему взбрело в голову, что он мог бы, пожалуй, на этой вдове жениться.
— А сколько лет вашему дедушке? — поинтересовался режиссер.
— Да за шестьдесят.
— А не поздновато ли ему жениться?
— Простите, думаю, что нет. На нашем этаже как-то женился один пенсионер, ему тоже было больше шестидесяти. Женился он на вдове. Поэтому мы решили, что наш дедушка тоже со спокойной совестью может жениться, — ответил Франтик.
— Хорошо, — согласился пан Абе. — Ну а что же дальше?
— Дедушка со своей вдовой подсчитали, что у него есть несколько сот крон в месяц, а у нее — обстановка для двух комнат и кое-какие сбережения, и что если все это сложить вместе, то жить им на свете будет веселее. Наутюженный дедушка, всегда в белом галстуке, очень нравился вдове, но ей, конечно, не очень-то нравится, что у него полна комната внуков. Она только в том случае согласна выйти за дедушку замуж, если он отдаст внуков, раз у них нет родителей, в сиротский дом.
Пан Абе курил сигарету за сигаретой, а пан Зврзал, у которого, как у каждого кинорежиссера, была трубка, не заметил, что она погасла.
— А ребята пока не знают, что их ожидает. Они весело занимаются по вечерам своей торговлей. Надо сказать, что их уже кое-кто знает и все называют четырьмя сиротками. О пятом, то есть о Бонди, который занимается хозяйством, не знает никто. И все любят сирот: торговки редькой, каштанами, кондукторы, кельнеры, но больше всех их любит пан Шейнога, который ходит по трактирам и носит в корзинке лотерейные билеты, и еще студент, продающий большие нарядные куклы.
— Откуда вам, ребята, известно, как выглядят трактиры по ночам? — заинтересовался пан Зврзал.
— Об этом знаю я, — вступил в разговор Соучек. — Я долгое время продавал там вместо отца игрушки. Вы, может быть, думаете, что ночные кадры не для детей? Но мы в нашу картину не вставили ничего лишнего. Об этом мы уж позаботились. И вообще, у нас все точно. Например, Франтик хотел вставить в ночные сцены одного нашего знакомого — настоящего Шейногу, который уже много лет играет на шарманке у Ольшанского кладбища; на Жижкове всем известно, что он богач и имеет два дома. Франтик решил, что такой богач нам бы вполне подошел. Но я знаю, что ночью в трактире на шарманке никто не играет, и поэтому наш Шейнога в картине ходит по трактирам с лотереей и с коробками сардинок. На этом деле тоже можно разбогатеть.
Казалось, пан режиссер остался доволен объяснением, и Ярка продолжал свой рассказ дальше:
— И вот дедушка решил жениться, но вдова все время будет твердить, что внуков нужно отдать в сиротский дом. Тогда дедушка начнет ходить по своим старым влиятельным знакомым. Ведь он был когда-то уважаемым человеком и имел обширные связи. Наконец ему удастся поместить внуков в сиротский приют. Конечно, тут будет немало слез, но главное — ведь дедушка не знает, что ему теперь не на что жить. Но что поделаешь, ребята должны отправиться в свой сиротский приют. А короб, с которым ходил Штедрый, корзинку Соучека для цветов, мои и Колобка веревки ребята спрятали у пана Шейноги. И в один прекрасный день их поглотили ворота сиротского дома.
— Как вы сказали? — переспросил пан Абе.
— Я читал в одной книге: «Его поглотили ворота тюрьмы», и мне показалось, что тут эти слова очень к месту. Но продолжаю. Ребята — в сиротском доме, живется им здесь неплохо: много сирот вроде них, и можно спать хоть всю ночь от вечера до утра. Но ребятам не спится. Они беспокоятся о дедушке. Что с ним будет, когда первого числа почтальон не принесет денег? Правда, пока о нем заботится эта пани Соботкова — она неплохая женщина, варит и стирает дедушке, но на какие деньги она будет варить и стирать потом? А в сиротском доме строгий надзор, ребята не могут отлучиться ни на минутку, даже на прогулку ходят парами. И как они могут отправиться на заработки, если в восемь часов вечера должны уже спать в своих железных кроватках, да еще каждый час приходит кто-нибудь из учителей посмотреть, все ли ребята на месте!
— А вы бывали в сиротском доме? — поинтересовался тихо пан Абе.
— К счастью, нет, — ответил Ярка, — но моя мама — член разных благотворительных обществ и часто берет меня с собой в такие места, куда я сам никогда бы в жизни не попал. И я вижу, что не у всех такая легкая жизнь, как у меня. В один сиротский дом я хожу с удовольствием, там есть двое ребят, отличные футболисты, они мне все и рассказывают. Но я продолжаю. Внукам дедушки Панека в сиротском доме очень плохо, потому что они не знают, что с ними будет дальше. И вот они решают, что им ничего не остается, как вести прежнюю жизнь и по-старому ходить по трактирам. Так они и делают. Сначала забегают к пану Шейноге, снимают там сиротскую одежду, надевают свое старое платье и отправляются на заработки. Идут они все пятеро: и Бонди с ними. Он теперь ходит по городу с двумя акробатами и тоже зарабатывает деньги, чтобы дело шло быстрее. Но ребятам приходится посвятить в свою тайну весь приют. Все сироты, конечно, с ними заодно. Вечером они помогают ребятам перебраться через забор, ночью ждут, когда братья подадут сигнал о своем возвращении. Или, например, лежат сироты ночью в постелях, а учитель обходит спальни и смотрит, все ли на месте. И тут те, что лежат у самой двери, быстренько пролезают под кроватями к пустым постелям наших ребят и ложатся на их место.
— Это будут самые выигрышные кадры, — не смог удержаться Копейско. — Ребята в длинных белых ночных рубашках в саду, в темных коридорах, за черными окнами, под кроватями…
— Ага, так это вы будущий кинооператор? — спросил пан Абе.
И Копейско кивнул головой.
— Ну, а наших ребят, — продолжал Ярка, — с радостью встречают все ночные продавцы сосисок, торговки зеленью, торговки орехами и каштанами, студент, трактирщики, кельнеры и их заказчики — все, кто считал ребят уже погибшими. Легко и быстро собирают ребята деньги для дедушки. Им самим теперь деньги не нужны, так что они могут даже купить дедушке свадебный подарок — прекрасную трость с серебряным набалдашником. И все шло бы неплохо. Но однажды ночью в сиротском доме в комнате наших ребят вспыхнул пожар. Загорелась сажа в печной трубе, потом крыша. Сиротам в длинных рубашках удается выбежать на улицу, приезжают пожарные, вовремя гасят пожар, а сирот укладывают спать в другой комнате. Но здесь их пересчитывает директор и видит, что пятерых не хватает. Нет всех братьев Панеков. Неужели сгорели? Какой ужас! Директор в отчаянии, учителя не знают, что делать, а сироты, разумеется, молчат и не выдают своих товарищей. Директор уже хочет сообщить об этом несчастье дедушке, пожарные лезут в горящую комнату, чтобы вытащить все, что осталось от ребят, но тут с улицы раздается сигнал, и внизу, у ограды, появляются пятеро Панеков. Они просят своих друзей впустить их через окно. Тайна раскрыта. Утром приходит дедушка и все узнает; ребятам грозит исключение, дедушке — нищета…
