Я передвигаюсь на четвереньках, словно животное, между камней и пней, по мягкому ковру изо мха. Осторожно спускаюсь по склону горы. «Вода, — думаю я. — Мне нужно попить!»
Я составил план. И это самое важное. Когда все катится к чертям, нужно действовать по плану. Нужно подумать. Разделить безнадежное будущее на маленькие, не больше разорванного чека, фрагменты. Решено, что первый шаг — наложить бандаж на главное несчастье — рану в животе. На это потребуется полдня, может, дольше. Сколько времени пройдет — неважно. Затем шаг номер два — раздобыть воды. Попить. На это тоже может уйти день. Но вода необходима. Даже если я едва смогу передвигаться, этот пункт должен быть выполнен. Нужно отмечать каждый пункт. Ставить галочку напротив первого пункта и переходить ко второму. Выполнив оба пункта, я смогу двигаться дальше — перейти к третьему шагу. Я решил, что пункт три — найти еду. Поесть. Это тоже важно.
Если я справлюсь со всеми тремя пунктами и все еще буду жив, тогда, возможно, есть слабый проблеск надежды. После этого я перейду к четвертому пункту — продолжение, или как мне выбраться отсюда.
Но сейчас я ползу на четвереньках вниз по склону холма, словно самый медленный зверь в лесу. Я воплощаю в реальность второй пункт — вода. Все-таки мне чертовски повезло, что Джим был во Вьетнаме и рассказывал, как вести себя, когда дело дрянь и ты один в буше.
Спустившись к болоту, я чувствую себя таким усталым, что ложусь и отключаюсь. Когда я просыпаюсь, начинает темнеть. «Проклятье, — думаю я. — Проклятье!» Второй пункт нужно было выполнить до наступления темноты. Теперь уже не получится. Я так расстроен, что лезу прямо в болото. Ледяная вода холодит ноги, но я едва ли обращаю на это внимание. Я складываю ладонь горстью, зачерпываю воду и вижу, как она окрашивается в красный цвет. Я пью. Снова наполняю ладонь. Жадно пью красно-бурую жидкость. Чувствую себя животным в пустыне, которое после многодневного путешествия набрело на источник. Я пью так долго, что темнота успевает плотно окутать лес.
Я наполняю фляжку и тщательно прикрепляю ее кремню. Перевожу дух и начинаю свой болезненный путь обратно на гору.
Через каждый метр приходится делать остановку и отдыхать. Время уходит, но другого способа нет. Время потеряло свое значение. Мой глаз привык к темноте, но мне все равно почти ничего не видно. Порой я натыкаюсь то на дерево, то на камень. Кажется, я слышу еще чье-то движение. Я отдыхаю и прислушиваюсь. Мне удается расслышать звук тяжелых шагов по лесу. «Зверь, — думаю я. — Еще один зверь».
Я ползу дальше и вдруг чувствую правой ладонью что-то мягкое. Я щупаю пальцами и отмечаю, что угодил в кучу лосиного помета. Несколько секунд раздумываю. Затем набираю полные пригоршни помета и рассовываю по карманам.
* * *
Все еще темно, а я уже на вершине горы. Я удивлен. Я управился меньше чем за ночь. Из последних сил я заползаю под навес и отключаюсь.
Когда я просыпаюсь, уже светает. Мой глаз отмечает серый, скорее всего дымчатый свет, который я растолковываю как наступление утра. Свет туманом ложится на гору. Боль немедленно впивается в меня своими острыми когтями, но я так к ней привык, что лишь немного сжимаюсь. Я голоден и одновременно снова изнываю от жажды. Отстегиваю фляжку и пью болотную воду. Затем нащупываю в кармане мягкий лосиный помет. Беру кусочек и осторожно жую его. Не чувствую вкуса. Я съедаю еще один. Все, хватит.
* * *
Я вспоминаю, что справился с двумя первыми пунктами в списке и чувствую, как мое мужество возрастает. Третьим пунктом — едой — я уже занимаюсь. Если это можно назвать едой. Я всматриваюсь в серый рассвет. Огонь совсем потух и даже не дымится. Мой взгляд падает на лежащее рядом с кострищем существо. Шкурка висит на нем длинными лоскутами. Меня наполняют отвращение и гнев. Кто мог так поступить с ним? Как только рука поднялась?
Пришла пора составить новый план. Мне нужно больше еды, а позже — больше питья, а также необходимо запланировать продолжение. Возможно, у меня есть будущее. Я жив, хотя крайне слаб, как погрызенный лесной зверек.
* * *
Четвертый пункт подождет, пока я не раздобуду еду. Я выползаю из-под навеса и нахожу целлофановый пакет, висящий между палками, из которых сложен потолок. Я нащупываю его, снимаю, раскрываю и вижу внутри крупные коричневые комки. «Медвежий помет» — это первые слова, которыми мой мозг попытался определить коричневые комки. Нет, не подходит. Немного поразмышляв, я вспоминаю, что это такой вид грибов. Кажется, сморчки. Грибы можно есть!
* * *
«Костер, — думаю я. — Нужно разжечь костер». Это четвертый пункт. На костре я смогу приготовить грибы. Мой глаз смотрит вокруг. Тщательно сканирует окружающую меня местность. Теперь важна каждая мелочь. Каждая ветка — это шанс. Я примечаю сухую палку на приличном расстоянии от сосны. До нее можно добраться. Вижу сухой пенек — пригодится. Для начала неплохо. Нахожу шесть сосновых шишек, немного хвороста, еще одну палку за навесом. Нет, этого не хватит.
Боль возвращается внезапной атакой и застает меня врасплох своей силой. Она накатывает волнами. В глазах темнеет.
Я неподвижно лежу некоторое время и жду, подействует ли это. Да, я прохожу этот уровень. У меня получилось. Части моего тела потеряли чувствительность. Те части, где боль была просто невыносима.
* * *
Я приступаю к тяжелой работе по сбору топлива для костра — всего того, что я приметил вокруг навеса. Ползу за шишками, целую вечность сражаюсь с непокорным пеньком и наконец сдираю с него кору. Середина не поддается и остается торчать, как желтоватый корень после неудачного удаления зуба.
Я складываю свои находки у кострища и сооружаю из них пирамидку. Вижу, что этого недостаточно. Внезапно вспоминаю, что недавно видел мой глаз: крыша навеса! Как же я глуп! Это же целая куча дров.
Я ползу к навесу, вижу, что крыша расположена выше, чем я рассчитывал. Концы веток, образующих каркас, связаны веревками. Скинуть эти ветки довольно трудно. Потребуется много времени.
* * *
Как только сумерки начинают заглушать свет между стволами, мне удается отвязать первую палку каркаса. Я вытаскиваю ее и слышу, как она с грохотом падает на землю.
Когда я разобрал примерно полкрыши, вокруг меня уже сгустилась черная как смоль ночь. Я перетаскиваю палки к кострищу. Затем ломаю на мелкие-мелкие кусочки еловые ветки, покрывавшие каркас крыши. Обкладываю ими пирамидку из сухого хвороста, шишек и коры.
Я дрожу то ли от изнеможения, то ли от холода. Мне нужно попить и что-нибудь съесть. Это не займет много времени. Я вспоминаю о пакете со сморчками, и одна мысль, что я скоро поем, вызывает прилив сил.
Костер, нужно разжечь костер. Я знаю, что где-то здесь была зажигалка. Но теперь я не помню, где ее видел. Я обшариваю руками землю. Стараюсь быть внимательным и последовательным, тщательно обыскиваю участок за участком между разрушенным навесом и кострищем. Я ничего не нахожу. Моя уверенность в себе пошатнулась. Может, я видел зажигалку когда-то в другой раз? Может, это воспоминание о прошлом? О том, что случилось со мной раньше? Не знаю. Откуда мне знать? Я всего лишь израненный зверек, который скоро умрет.
* * *
Я ложусь на землю, чувствую, что мне совершенно необходим отдых. Тело больше не выдерживает. Его силы иссякли. Последние резервы исчерпаны. Я справился с первым и вторым пунктами, но что случилось потом? Третьим пунктом была еда? Я вспоминаю о лосином помете, но прежде чем моя рука успевает залезть в карман, я отключаюсь.
* * *
Я просыпаюсь от новой боли. Что-то колет в лицо. В щеку под глазом. К скуле прижимается что-то твердое. Раньше я не испытывал такую боль. Я провожу рукой по щеке и хватаю предмет. Ощупываю его, кажется, это то, что я недавно так тщательно искал, поэтому я быстро подбираю нужное слово: зажигалка!
* * *
Костер! Мне удалось развести костер!
Я с удовольствием слушаю, как потрескивают и щелкают еловые ветки, и расслабляюсь. Смотрю, как медленно поднимается и исчезает в ночи густой темно-серый столб дыма.
Какое огромное облегчение! Я справился! Теперь неплохо бы поспать. Я действительно нуждаюсь в отдыхе. Кажется, я смог бы проспать сто лет. Перед тем как свернуться калачиком у костра, я вспоминаю о сморчках. Самое время начать их готовить. Я заползаю под навес и вытаскиваю оттуда целлофановый пакет.
Я закатываю в костер камень и осторожно раскладываю на нем грибы. Подкладываю в огонь длинных палок из каркаса крыши.
«Вот так, — думаю я. — Гореть будет долго».
* * *
Я просыпаюсь и узнаю предрассветные серые сумерки. Скоро рассвет. Мне холодно. Вспоминаю о костре. Открываю глаз и вижу, что дрова выгорели, но угли все еще светятся. Сморчки! Моя еда!
Камень по-прежнему лежит в центре кострища. Я хватаюсь за его край и тут же отдергиваю руку, потому что он раскален. Я наклоняюсь над ним и всматриваюсь, готовы ли грибы. Сначала ничего не видно. Глаза привыкают к красноватому свету, и я обнаруживаю обугленные остатки того, что было сморчками.
