В этот момент в кабинет, распахнув дверь, вбежала маленькая женщина в голубом платье и белых кроссовках.
— Быстрее, мистер Хиллтоп, — выпалила она. — У Эллиота опять припадок. Руби сказала, чтобы я позвала вас.
У нее было круглое, как блин, лицо, а уголки глаз смотрели вниз, что придавало ей печальный вид, даже когда она с улыбкой повернулась ко мне.
— Здравствуй, — сказала она. — Не хочу вас прерывать, но мистеру Хиллу очень нужно идти.
Вдалеке я услышала звук, похожий на звериный вой. Трумэн Хилл положил руку женщине на плечо и мягко произнес:
— Я сейчас приду, Салли. Иди скажи Эллиоту, что я сейчас приду.
— Как бы он себя не поранил, — забеспокоилась женщина.
— Да-да, знаю, сейчас я приду. — Затем он повернулся ко мне, и его голос снова стал жестким. — Я сделал все, что от меня требовалось, — сказал он. — Теперь ваша очередь. Оставьте нас в покое. Ради всего святого, просто оставьте нас в покое.
Трумэн Хилл ушел. Я была совершенно растеряна, пытаясь понять, что он имел в виду, но ничего не понимала. Он думал, что Бернадетт выдавала себя за кого-то другого. Он думал, что я пришла за деньгами. Кем я была, по его мнению? И почему он так рассердился?
Вой становился все громче, теперь к нему прибавился ритмичный стук, словно кто-то изо всех сил колотил чем-то по столу или стене.
— Эллиот! — услышала я крик Трумэна Хилла. — Перестань!
Не знаю, сколько я стояла так, прежде чем Руби вернулась в кабинет. Она ничего не сказала, но, оглянувшись через плечо, вытащила из серого шкафа один из ящиков и быстро просмотрела лежавшие в нем папки. Я затаила дыхание, когда она просмотрела их во второй раз.
— Здесь нет никого по фамилии «Я». Если твоя мама жила здесь тринадцать лет назад, ее папка должна быть здесь — тут все досье за последние пятнадцать лет. Но на «Я» никого нет.
— Вы уверены? — спросила я, подходя к ней.
— Абсолютно. — Она с силой налегла на ящик в безуспешной попытке его закрыть. — Ничего похожего. Я два раза проверила. Прости.
Я видела, что она говорит правду, но не могла поверить, что здесь ничего не было про маму. Это было невозможно. Эллиот знал ее слово. Она была на фотографиях. Она была здесь, я в этом не сомневалась.
— Можно, я сама посмотрю? — спросила я. — Вдруг вы что-то пропустили?
Руби нервно посмотрела в сторону двери.
— Мне кажется, это не лучшая мысль, — замялась она.
— Пожалуйста. — Я шагнула к шкафу.
— Всем добрый вечер, — прогудел глубокий мужской голос из коридора.
Я обернулась и увидела полицейского в серой форме, широкополой шляпе и с золотым полицейским значком на рубашке. На бедре у него висел пистолет в кожаной кобуре.
— Готова? — спросил он.
Похоже, Трумэн Хилл позвонил в полицию и солгал им, что я не та, за кого себя выдаю.
Или сказал, что я убежала из дому, чтобы они пришли и забрали меня. Я не знала, могут ли посадить в тюрьму за то, что ты убежал из дому, но не собиралась этого выяснять. Я выскочила из комнаты и со всех ног бросилась к двери.
Я была на полпути вниз, с рюкзаком на плече, чемоданом в одной руке и банкой мармелада — в другой, когда шериф Рой Франклин, муж Руби, наконец догнал меня. Он заехал за женой по пути с работы.
— Пожалуйста, не забирайте меня, — умоляла я. Он вел меня назад в Хиллтоп-Хоум, крепко держа за предплечье.
— Да успокойся ты, — сказал он, — никто никого не забирает. Я просто хочу с тобой поговорить.
Руби, выйдя на крыльцо, наблюдала, как мы поднимаемся назад по холму. Рой нес мой чемодан, а я держала в руках банку мармелада. Я не плакала, но с трудом сдерживала слезы.
— Можно мне позвонить Берни? — спросила я.
— А кто такая Берни?
К тому моменту мы добрались до крыльца, где нас ждала Руби, и она начала рассказывать Рою мою историю.
— Берни — ее соседка, — сказала она ему. — В Неваде. Рой, она одна доехала сюда на автобусе.
— Твоя семья знает, где ты? — спросил Рой.
— Да. Но Берни будет волноваться. Я давно должна была ей перезвонить. Пожалуйста, можно я ей позвоню?
— Думаю, так будет лучше всего, — согласился Рой.
Мы вернулись назад в кабинет, чтобы я позвонила Берни. К моему облегчению, Трумэна Хилла нигде не было видно.
— Ох, Хайди, — сказала Берни, как только взяла трубку. — Куда ты пропала, солнышко? У тебя все хорошо? Ты мне так и не перезвонила.
Я не выдержала и расплакалась.
— Я в Хиллтоп-Хоуме, Берни, и рядом со мной шериф. Трумэн Хилл ужасный, он ничего не хочет мне говорить. Он думает, что я кто-то другой. Что я хочу от него денег.
А мамы нет в их архиве. Берни, я хочу домой! — всхлипывала я в трубку. — Очень хочу домой.
Руби вытащила из рукава своего свитера бумажную салфетку и протянула мне.
Я высморкалась и попыталась отдышаться.
— Дай-ка я с ней поговорю, — произнес Рой, протягивая руку за телефоном.
Я отдала ему трубку и осталась стоять рядом, шмыгая носом и вытирая глаза, а Руби поминутно протягивала мне новые салфетки. Рой отошел в сторону, потянув за собой телефонный провод. Он говорил так тихо, что я не слышала, что он сказал Бернадетт.
Моя одежда насквозь промокла от дождя, и у меня зуб на зуб не попадал.
Руби ушла и вернулась с кухни с чашкой растворимого какао и своим пальто, которое она набросила мне на плечи. Пальто было мягким и теплым, и от него пахло цветами, как от Джорджии, когда она съела «Фиалочку».
Рой говорил с Бернадетт довольно долго, а я пила какао, пытаясь снова не расплакаться.
Наконец он попрощался с ней и вернул мне трубку.
— Мне кажется, я уже знаю ответ, но скажи, солнышко, что говорят его глаза? — услышала я голос Берни. — Это очень важно.
Шериф Рой Франклин был крупным черноволосым мужчиной с сединой на висках и густыми, нависавшими над верхней губой усами. Его большие карие глаза были темными, как молотый кофе в ящичке кофемолки Берни. Когда он улыбался, в уголках его глаз собирались мелкие морщинки.
— Что-то хорошее, — ответила я.
— Я так и думала, — с облегчением сказала она.
Когда я повесила трубку, Рой задумчиво произнес:
— Своеобразная женщина. Но знает, чего хочет.
— Что она вам сказала? — спросила я.
Он сунул руку в карман. Сначала я решила, что он полез за наручниками, и почувствовала комок в горле. Но он только вытащил монетку:
— Орел или решка?
— Что? — не поняла я.
— Орел или решка? Угадай. — Шериф подбросил в воздух монету. Она упала на тыльную сторону его руки, и он прихлопнул ее другой рукой сверху.
— Орел, — сказала я.
Он проверил и кивнул.
— Давай еще раз. Орел или решка?
— Решка.
И снова оказалась права.
Шериф проделал то же самое десять раз подряд, и я каждый раз угадывала.
— Что же это такое, Рой? — спросила Руби.
— Чтоб меня! Все, как она сказала. — Рой пораженно смотрел на меня.
— Как кто сказал? — не поняла Руби.
— Бернадетт, соседка. Она поспорила со мной, что эта вот девочка сможет правильно угадать, какой стороной упадет монета десять раз подряд, и так оно и вышло. Так что мне ничего не остается, кроме как сдержать свое обещание.
— А что ты пообещал?
— Я пообещал Бернадетт, что если Хайди угадает десять раз подряд, то, вместо того чтобы отвести ее в участок, как собирался вначале, я отвезу ее к себе домой, покормлю ужином и оставлю переночевать.
— Рой…
— Что, Руби? Ты же не хочешь, чтобы она спала в участке? Ей двенадцать лет, и она за три с лишним тысячи километров от дома.
— Конечно, не хочу, — тихо сказала Руби. — Просто мы… мы же еще толком не знаем, в чем дело.
— Я знаю достаточно, чтобы понять, что мне делать. И кстати, я бы хотел поговорить с твоим начальником. Куда он делся?
— Он, наверное, в игровой. У Элли сегодня не лучший день, — пояснила Руби. — Он снова бился головой.
— Ты уже знакома с Эллиотом? — спросил меня Рой.
Я кивнула.
— Он у Руби любимчик, если ты вдруг не заметила. Я сейчас вернусь. Хочу немного поговорить с мистером Хиллом.
— Спросите его, почему Эллиот знает мамино слово, — попросила я.
Рой вопросительно посмотрел на Руби.
— «Сооф», — сказала она. — Помнишь, я рассказывала, что Эллиот все время произносит это слово? Хайди говорит, что ее мама тоже его знает.
— Эллиот сказал «сооф», когда меня увидел, — добавила я.
— Эллиот все время говорит «сооф», Хайди. Возможно, это ничего и не значит, — пожала плечами Руби.
— Мне кажется, что значит. Я думаю, что все что-то значит, даже если ты не знаешь что именно, — сказала я.
Рой улыбнулся мне.
— Можешь подождать меня в машине? — спросил он и передал Руби ключи. — Руби, включи обогреватель. Она вся дрожит.
В этот раз Руби несла мой чемодан к припаркованной на холме машине, а я — рюкзак и банку с мармеладом.
