Глава 8. Красный бампер — зеленый свет
Маша бережно завязала целлофановый пакетик с мясными дарами для кошек, спрятала его в большой карман сбоку на куртке и натянула рукавицы.
— Маша, — позвал кто-то.
Она подняла голову. Шагах в пяти стоял Дима, в объятиях ее сестры. Они не сразу отшатнулись друг от друга, а какое-то время смотрели на нее.
— Это все он, — неожиданно выпалила Саша, — я тут ни при чем!
— Близняшки, — пробормотал Дима, переводя изумленный взгляд с нее на сестру. Он чуть не упал, поскользнувшись, когда Саша оттолкнула его от себя, и, взмахнув руками, застыл на месте.
— Не подумай ничего такого, — быстро сказала Саша.
Маша не верила своим ушам, сестра впервые перед ней оправдывалась. Только вот не думать она не могла и, что говорить этим двоим, не знала. Так они недолго стояли втроем, пока она не вспомнила о своих кошках.
— Я пойду, — одними губами произнесла Маша, быстро проходя мимо сестры и ошеломленного Димы.
— Куда ты? — заорала вслед Саша. — Выслушай хоть или тебе все равно?!
Она шла по заснеженной дороге, стараясь ступать по следу от колес машин, в лицо летели мокрые снежинки, сестра еще что-то кричала, но Маша упрямо не оборачивалась.
— Маша, постой же! — попросил Дима.
— Глупая, — рассердилась Саша, — я прикололась, просто пошутила над тобой!
Они шли за ней, но Маша надеялась, что им вскоре это надоест.
— Маш, пожалуйста, не уходи, — попытался взять ее за руку Дима. Она вырвалась.
— Уходите.
— Да прекрати ты, — возмутилась сестра, — ведешь себя как дура.
Маша остановилась возле баков и грустно спросила:
— А ты как себя ведешь, Саша?
Сестра закатила глаза.
— Ну прикололась, чего трагедию теперь из этого разыгрывать?! Будь проще!
— Не хочу.
К ней подбежали две полосатые кошки и один черный кот, с белой грудкой. Он немного напоминал Черныша, только Мишин котенок теперь совсем не походил на бездомное несчастное существо, каким был еще недавно, когда смотрел больными глазами.
Маша вынула из кармана пакетик с едой, сестра же, видя это, притопнула от злости на месте.
— Черт, забудь ты про этих дурацких кошек! Я тут, давай поговорим!
— Они не дурацкие, а говорить не о чем, — Маша опустилась на корточки и погладила маленькую худенькую кошечку.
— Я просто пошутила, — повторила Саша, — не нужно строить из себя святошу! Меня это уже бесит!
— Тогда иди домой, или куда вы направлялись…
— Да я не знал ничего, — встрял Дима, — ты никогда не говорила, что у тебя есть сестра! Поговори хотя бы со мной!
Маша подняла на него глаза.
— О чем? О том, как ты каждый раз делал вид в школе, что не знаком со мной? О том, как стыдился перед друзьями и позволял им смеяться надо мной?
— Но ты ведь меня простила! — выкрикнул он и резко осекся, после чего со стоном глянул на Сашу. — Это все она!
Сестра поморщилась.
— Откуда мне было знать, за какие проступки он извинялся! Да ты ведь всегда всех прощаешь, разве могла я представить, что такая святоша умеет-таки по-настоящему обижаться!
— Конечно… откуда тебе.
Дима присел рядом с Машей.
— Тебе понравилась собака?
— Очень, спасибо.
— Ты не хочешь меня больше видеть?
Маша грустно улыбнулась.
— Я хочу, только ведь ты снова отвернешься, а потом придешь просить прощения. Прикидываться, делать вид я не умею. Мне не хочется, чтобы меня на людях держали на расстоянии, стыдились меня, друзья так не поступают. А ты…
— Я поступаю, — горько закончил он.
Саша раздраженно фыркнула.
— Иди, парень, и разберись сперва в себе, а потом уже приходи снова просить прощения!
Дима поднялся и резко наклонился к Саше:
— Ты не получила по своей симпатичной мордашке за то, что сделала, лишь потому, что я слишком хорошо отношусь к твоей сестре!
— Да что ты, — насмешливо смерила его взглядом Саша, — а знаешь, я бы не советовала тебе вновь приходить! Мало того, что стыдишься ее перед всей школой, так еще не в состоянии отличить от сестры.
— Тебе прекрасно известно, что я отличил, да ты ведь не признаешься никогда! Как увидел только все это… — он презрительно махнул на Сашину шубу. — Такая разодетая, накрашенная… тьфу.
— Ну-ну, — сестра спрятала руки в карманы и, прищурив один глаз, передразнила:
— «Правильно сделала, что сняла ту куртку с опушкой, она тебе совсем не идет». Так-то, Машенька, делал комплименты, восхищался, в кино лез целоваться! Да только я в отличие от некоторых не целуюсь со всякими, — презрительно скривилась Саша.
— Она тоже не целуется! — сердито процедил Дима.
Кошки поели, одна побежала за котом к дому напротив, чтобы спрятаться от холода в подвал, а другая осталась. Маша давно заметила, что эта маленькая полосатая кошечка всегда ждет ее ласк. Саша с Димой все никак не уходили, с жаром начали спорить.
— Тогда с чего ты вдруг извинялся за поцелуй, раз она такая правильная? — язвительно обронила сестра.
— Если ты не понимаешь разницы между «целоваться» и «целовать», то расти тебе и расти, девочка, — раздраженно произнес Дима.
— Если ты такой взрослый, пойди поищи себе девочку постарше, а не охмуряй глупыми подарками мою бестолковую сестру!
— Бестолковая тут только ты!
Саша махнула рукой.
— Шел бы ты отсюда, ты здесь никому не интересен!
— Отвечай за себя!
Маша поднялась, она сдерживалась из последних сил, чтобы не расплакаться. Они спорили о ней так, словно ее тут не было. Их не волновало, что она чувствует, какие у нее есть желания, а делили, точно какую-то вещь.
— Пойдем домой, — потянула ее за рукав сестра.
— Хватит командовать, — рассердился Дима.
— Проваливай, — не глядя на него, буркнула Саша, — кажется, и так всем ясно, Маше ты не нужен!
— Прекрати за нее решать! Маша, зачем ты позволяешь ей…
Маша выдернула рукав у сестры.
— Оставьте меня в покое. Вы так похожи… Не ссорьтесь, лучше присмотритесь как следует друг к другу. — Она побрела в сторону своей школы, где надеялась посидеть в тихом дворике и в одиночестве подумать.
— Мы не похожи! — в один голос воскликнули они.
— Маша, увидимся завтра! В школе! — крикнул Дима. — Я подойду, вот увидишь!
— Дурак, — обозвала его Саша, — есть у нее уже парень, чего тут непонятного! Оставь ты ее! Найди себе подружку по возрасту!
Сестра догнала Машу и пошла рядом. Дима отстал.
— Не будь глупой, — как обычно, жестоко сказала Саша, — нечего обижаться, этот парень все равно слишком взрослый для тебя!
— А тебе не все ли равно, обижаюсь я или нет?
— Конечно, мне все равно, — заявила Саша. — Но не могу я смотреть, как этот гад охмуряет тебя! Ты ведь совершенно ничего не понимаешь!
— Он не гад, странно, что ты этого не поняла, раз вы общались, — возразила Маша.
— Что же ты не догонишь его тогда? Беги за ним! Вперед! Раз не гад, чего щеки надула?
— Тебе не понять.
— Все я понимаю. Выделываешься! Как же без этого, аж два парня ухлестывают, почему бы не попудрить сперва им мозги! Молодец, так держать!
Снег усилился, большие снежные хлопья танцевали в свете ярких фонарей, безмолвно и грустно было на улице, совсем как у Маши на душе. Хотелось одиночества, но сестра продолжала сердито плестись за ней, что-то объяснять, доказывать. Маша старалась не вдумываться в злые слова, пропускала мимо ушей, как делала всегда. Знала она, что Дима ей совсем не подходит, понимала, что он старше на целых два класса, догадывалась о его ветрености, но никакие наговоры сестры не могли заставить ее думать о нем плохо. Да, он стыдился ее, но это была его единственная вина. Она просто не могла думать плохо о том, кто помог ей, когда другие проходили мимо. Не могла не вспоминать с теплотой, как он отнесся к бездомной собаке с перебитыми лапами. Этот красивый парень умел сочувствовать, пусть даже не выставлял свои переживания всем на обозрение, умел быть добрым и внимательным.
— Куда ты идешь?! — наконец не выдержала Саша.
Маша остановилась на светофоре.
— Тебе не обязательно идти со мной.
— Не глупи, пошли домой, — поежилась сестра, — я уже замерзла!
— Если ты чувствуешь себя виноватой… — начала Маша, но Саша ее перебила:
— С чего вдруг? Я не чувствую себя виноватой перед тобой! Не я подошла к твоему Диме, а он подошел! Не я начала разговор! Я лишь…
— Выдала себя за меня, — без всякого осуждения закончила Маша.
Зажегся зеленый свет, она сошла с поребрика. На миг ее оглушил визг покрышек. Последнее, что она успела увидеть и услышать, были ярко-красный бампер и крик сестры.
* * *
Осознание собственной жестокости пришло к ней за считаные секунды и осело в душе, как ледяная пыль из-под колес красной иномарки, сбившей сестру и унесшейся на высокой скорости вдаль. Саша стояла посреди улицы и смотрела на небо. Хмурое, затянутое точно грязной клеенкой. Она не могла плакать, слез не осталось. Прошло только два дня, а ей казалось, что прошел целый месяц, как она не видела сестру. Раньше уходила не прощаясь, даже не глядя в сторону Маши, наверняка знала, что вернется и сестра будет дома. Всегда будет рядом, всего в десяти шагах от нее, нужно лишь выйти из своей комнаты, пересечь коридор, и можно всегда без стука ворваться и напугать или, напротив, тихонько приоткрыть дверь и проследить. Маша никогда не злилась на нее за это, а Сашу всегда раздражал спокойный вопрос: не нужно ли ей что-нибудь? Ей всегда что-нибудь было нужно: дразнить сестру, обзывать, обижать. Она не могла существовать, если не скажет с утра пораньше какую-нибудь гадость, если не придерется. С самого детства ей хотелось все то, что хотелось сестре. Игрушки, конфеты, фломастеры, одежду. Маша хотела, а получала Саша. Если сестра просила у родителей куклу, она требовала, чтобы эту куклу купили именно ей, а Маше другую. Или требовала купить ей куклу лучше, чем у Маши, а потом ходила и дразнила сестру. Она ненавидела, когда их сравнивали, когда Машу хвалили, когда сестра в чем-то ее превосходила. Назло полюбила вместо кошек и собак попугаев. Всю жизнь разыгрывала аллергию, чтобы Маша не получила вожделенного котенка. Пошла в другую школу, лишь бы в очередной раз доказать всем, какие они разные. У нее с сестрой не было общих друзей, а ее друзья понятия не имели, что у Саши есть близняшка. Только Лена, с которой она давно дружила, знала про Машу. Подруга частенько просила их познакомить, но Саша категорически отказывалась. Когда Лена заговаривала об этом, врала, что не хочет ни с кем делить любимую подругу, даже с родной сестрой. Лене это льстило, в конце концов она перестала настаивать на знакомстве.
