Полежав, вспоминая сон, Петька почувствовал пустоту в животе, вскочил и пустился в дом. И лишь переступил порог, уловил вкусный запах: в печке томилось молоко.
«Пенки, — подумал Петька и загремел поспешно заслонкой. — Одеяло во сне было из пенок, вкусное. Попробую, какие они есть на самом деле».
С тех пор Петька удивляется, почему он когда-то не любил пенки. «Всё оттого, наверно, — решил он, — что маленький был, непонятливый». Теперь он готов принимать по горшку пенок хоть каждый день, а не только по праздникам.
Дед Пальчик был самым низеньким человечком в Маленке и самым знаменитым. Он всю жизнь сторожил трактора и машины. Ни одной пропажи при нём никогда не случалось. За это его хвалили всегда на колхозных собраниях, а однажды дали почётную грамоту и сфотографировали в газету. На собраниях ему ставили самый высокий стул, и сидел дед Пальчик всегда чуть-чуть выше других, чтобы всё ему было видно. А когда он собирался что-нибудь сказать и порывался встать со своего сиденья, его останавливали, говорили: пусть высказывается сидя, его и так будут слушать внимательно, потому что он уважаемый человек в деревне.
Петька часто ходил к деду Пальчику слушать его рассказы про старину-матушку, про злой и добрый люд. А подружился Петька с ним тогда, когда был ещё маленьким, не умел читать, но был очень любопытен и мог по деревне расхаживать самостоятельно, потому что знал, куда можно соваться, а куда нельзя.
Знаменит дед Пальчик был не только тем, что сторожил трактора и машины. Делал он из различных древес шкатулочки точёные, свистульки многоголосые, трещоточки ступенчатые, птушек-поклевушек, певунов-драчунов, проказников-древолазников, коз с козлятками, бабушек с малыми ребятками, царей-королей и Иванушку-дурачка. И всё, что ни делал дед, — всё людям хорошим отдавал.
Инструментов особых у него не было. Ножичек кривой да долотцо с корытцем и брусочек. И какую ни возьмёт дед Пальчик палочку или чурбашечку — оглядит её так и этак, повертит, покрутит и начнёт точить-резать. Глядишь — драчливый петушок из чурбашечки выходит. Смотришь на такое чудо — рот от удивления раскрывается. А дед Пальчик только улыбается и сам дивится: он ли это выточил, как смог?
И Петька однажды попросил деда:
— Дедушка Пальчик, научи и меня строгать!
— Научить, милок, нетрудно. Да только в этом деле сноровка нужна.
— А где её берут? — спросил Петька. — И какая она?
— А она такая, что никакая. И там её берут, где лыко дерут!
Петька почесал за ухом, сказал:
— Я умею лыко драть! Весной ракитки обдирал и из коры рожок делал!
— Настоящее лыко в липовом лесу дерут, — сказал дед Пальчик. — Оно на верёвки, на лапти идёт, а дерево — на порезки разные.
— А зачем лапти делают? — поинтересовался Петька.
— Лапти плетут, — поправил дед Пальчик. — Раньше их плели, чтобы носить, а теперь на музей посылают да на театр.
— Дедушка, а мне можно научиться лапти плести?
— Это всегда пожалуйста! — обрадовался дед Пальчик. — У меня и лыко припасено, и свайка найдётся. Дело только за учениками!
Петька помчался к другу Ваське. Васька был дома, делал себе рогатку.
— Васька, бросай всё, побежали! — крикнул Петька.
Васька положил рогатульку, нож и спросил:
— Куда бежать-то?
— Потом скажу. Дело есть! Мишку тоже возьмём… и Витьку… и Комариков…
Петька привёл ребят на стоянку машин, сказал деду Пальчику:
— Вот, дедушка, привёл всех. Учи нас.
Дед Пальчик успел сходить домой, пока Петька бегал за друзьями, принёс свайки, лыко. Оно баранками плавало в ведре с водой, мокло.
— Петь, что будет? — зашептал Васька. — Ты обещал сказать.
— Учиться будем!
Дед Пальчик осмотрел ребят, словно впервые встретил их, никогда не отпугивал от машин, не кричал, чтобы они сторонились этого места, и велел сесть. Ребята сели, но радостный был один Петька, а все вдруг заскучали.
— Так зачем пришли-то? — спросил дед Пальчик, суетясь и поглядывая на дорогу.
— Учиться, — ответил за всех Петька. — Лапти плести учиться.
— Ах, да. Насчёт лаптей… Так тут такое дело: лык-то у меня на одну пару только сохранилось. Чередоваться придётся.
Дед снова посмотрел на дорогу. Никто ниоткуда не шёл, не ехал. Из мастерских все разошлись на обед.
— Терпение есть? — спросил дед Пальчик.
— Есть, — ответил снова за всех Петька.
Дед взял нож, лыко из ведра и разрезал его на узкие полоски, убрав сучки и прочие выступы.
— Значит, сперва надо сделать циновку. Тут важно иметь строгий глаз, чтобы полоска в полоску приходилась. Держите-ка, а я буду циновать.
Ребята схватились за широкий скользкий конец лыка. Петька проговорил:
— Прямизна-кривизна. Пошли-поехали — не догонишь.
— Не погонишь, не догонишь, — подхватил дед. — Лапоть не каждый одинаков. Бывают лапти, бывают бахилы. Бахилы и полегче и покрасивше. Их-то мы и сплетём. Начинаются они таким манером.
Дед Пальчик взял несколько лык, сложил их и стал переплетать.
— Бахилу начинают с пятки. Заложили пятку, ведут подошву, а потом загибается головашка.
— Головашка! — удивился Васька и стукнул по голове Мишку. — Вот тоже головашка!
— И вот тоже она ж-ка! — ответил Мишка.
— Эка сцепилась кукарека, — сказал дед Пальчик. — Лапти плесть — не сметану есть! — И он строго посмотрел на ребят. — Работа ручная, работа скучная. Будешь шевелиться вяло, заработаешь мало.
Работа правда была скучная. Братья Комарики стали зевать. Васька одному сунул в раскрытый рот палец, тот тяпнул его — да так, что Васька подскочил и завопил.
— Учёба кончена, — объявил дед Пальчик. — Завтра утром пойдём дальше.
Ребята с радостью разошлись. Один Петька остался.
— Дедушка Пальчик, а можно, я сам поплету?
— Поплети, — ответил дед Пальчик. — Так-то оно вернее будет. Дурака не выучишь и с кулака. Ему любая наука не в руку. Умной головушке наука, как песня соловушке, от ума даётся сама.
Дед Пальчик оставил Петьку, ушёл приглядывать за машинами. Время катилось на вечер, поспешало, повело с работы народ и машины погнало на ночную стоянку. У мастерских слышались разговоры, люди делились новостями и своими успехами, а Петька всё плёл лапоть, гнал ступню, огромную, великанскую — плёл, пока лыки не кончились.
На другой день, как только солнце встало, Петька был уже у деда Пальчика. От травы в белой росе шёл холод, скотину ещё не сгоняли в стадо.
— Экую рань тебя пригнало! — подивился дед. — От работушки заботушки спать не велят. Лыко я замочил, а с занятием нашим погодить следует. Разойдутся люди — наша пора настанет.
— А ребят позвать? — спросил Петька.
— Ты незваным идёшь, а их надо ли оповещать? Скотина на корм и та сама идёт.
— На корм и они прибежали бы, — сказал Петька, — а тут работать.
— Работой и кормится человек, — ответил дед Пальчик. — Не зови, поглядим, каковы они на самостоятельность.
Когда затих шум машин и тракторов и все увлеклись работой, дед Пальчик приступил к обучению Петьки. Ни Васька с Мишкой, ни Витька с Комариками не явились на ученье. Они были убеждены, что лаптей им никогда не носить: у них есть и ботинки, и сапоги, и валенки, и кеды, а наука эта им лишняя.
* * *
Дед Пальчик посмотрел на вчерашнее Петькино плетение, покачал головой, подумал, расплетать ли и делать нормальный лапоть, но пощадил Петькино старание, оставил.
— А пусть-ка наш лапоток будет не в один локоток, а станет семивёрстным, — сказал дед.
Летний день долог, но и его не хватило на лапоть. Плёл сам учитель, плёл ученик, а дело к концу не пришло. Петька старался не смотреть на ребят, которые играли невдалеке, работал усердно, познавал дедовскую науку. Лишь на третий день они обрезали кончики лык, продели верёвки и облегчённо вздохнули.
— А теперь что? — спросил Петька.
— Теперь награда тебе вот за усердие, — сказал дед Пальчик и протянул Петьке плетённый из лыка ларчик.
— Вот это да! — удивился Петька, осматривая ларчик. — Спасибо, дедушка!
— Тебе спасибо, что наукой моей не побрезговал. Сплетёшь лапоток — а потом и ларчик искусный изобретёшь. За любое дело берись и впредь, время трать с разумом. Сейчас у тебя его много, а с годами станет меньше и меньше, тогда уж на науки его хватать не будет.
— А куда оно денется? — спросил Петька.
— Потратится на пустяки. Время — оно, милок, такое: то горой перед тобой, то крупицей. Вот когда горой, ты его и бери на пользу себе и людям.
— Дедушка, а куда мы лапоть денем? — спросил Петька.
— Обмозговать надо, куда определить. Коли мы его сработали, то зря не валяться ему, — ответил дед Пальчик. — Вот клубу его подарить бы, украсить уголок. Пусть люди любуются и предков своих вспоминают. И в лаптях богатыри росли, за нашу Русь-матушку на ворога ходили, счастье-долю нам сберегали.
