— Дубина ты. И папашка твой. А ещё главный инженер.
— Ты моего отца не трогай! Он всяко поумнее некоторых.
— Моя мама тоже не пирожками торгует.
— Лучше б она пирожками торговала.
— Я вообще-то ругаться не хотела, — Лерка с достоинством пропустила ругательства мимо ушей.
— Не нравится — катитесь отсюда. Давно бы уже…
— И уйдём! Мы, между прочим, здесь прозябаем только из-за тебя, потому что ты бы у нас точно жить не стал. Но когда мама с дядей Севой поженятся…
— Че-го? — Санька даже поперхнулся от такой перспективы.
— А что? Всё к тому.
— И… — Санька замялся. — Ты не против?
Лерка помотала головой.
— Ты, конечно, не подарок, но дядя Сева — другое дело. Маме он нравится. И мне тоже. Немножко неотёсанный, но это поправимо. Так что скоро мы будем одной семьёй.
— Во тебе! — Санька показал ей кукиш.
— Да кто тебя спросит? У них уже всё на мази. Они и теперь всё время вместе. А штамп в паспорте — это вопрос времени.
— Я их поссорю.
— Не поссоришь!
— Легко!
— Ничего у тебя не выйдет!
— Замажем? — Санька протянул руку.
— Ну давай!
Санька разбил сцепившиеся ладони.
Лерка прищурилась.
— Как собираешься бороться за выигрыш? У тебя уже есть варианты?
— Миллион!
— Ух, ты! И какие же?
— Обойдёшься. Какие есть — все мои.
— Ну всё-таки? — допытывалась Лерка. — Будешь кого-нибудь из них компрометировать?
— Дура! Насмотрелась сериалов.
— А ты что предлагаешь?
Санька отставил чашку и посмотрел на Лерку в упор.
— Пистон подложить. И взорвать. Или гвоздей в сапоги.
— Кому?
— Угадай.
— А ты, видать, в компьютерные игры обыгрался. Детский сад какой-то! Гвоздей в сапоги…
— Ага! Так я тебе и сказал, что у меня на самом деле!
— А компромат, между прочим, самое действенное оружие. Его даже суперагенты используют. И сериалы я не смотрю.
— Значит, боевики. Какие-нибудь «Дети шпионов».
— А ну тебя! Ничего ты не придумаешь. Кроме гвоздей в сапоги, — Лерка фыркнула.
— Посмотрим. К Новому году, когда вы с мамочкой вернётесь домой. Без дяди Севы.
— К Новому году, значит?
— Именно.
Лерка пожала плечами.
— Ладно. Ешь давай. А я пошла.
Она вышла из-за стола, мимоходом двинув к Саньке тарелку. Он, между прочим, уже давно поглядывал на бутерброды, думая о том, что, отказавшись от завтрака, пожалуй, погорячился. Санька ощутил даже что-то вроде благодарности к Лерке.
Он как раз расправлялся со вторым бутербродом, когда Лерка подала голос из прихожей.
— Тебе звонили!
— Кто? — встрепенулся Санька.
— Какой-то Вован.
— Что же ты сразу не сказала?
— Здрасьте! С этого и начала. Чуть подушкой в голову не получила.
Санька вспомнил, что так оно и было.
— Надо было настаивать! Видишь, у меня с утра неадекват.
— Достучишься до тебя, как же! Поменьше бы со своими монстрами компьютерными воевал.
— Сейчас дождёшься у меня. Теперь не промахнусь, — пообещал Санька. Запас добрых чувств к Лерке у него иссяк.
— Трепещу от страха, — отозвалась Лерка.
Санька направился к телефону. Лерка, хлопнув дверью, ушла. Он послушал длинные гудки и с досадой бросил трубку.
Утро и в самом деле не задалось.
В школу Санька примчался только со звонком. Швырнул рюкзак на парту и уселся, переводя дух. Не дав ему опомниться, в класс вошла англичанка.
— Good morning to all of you, sit down, please. Who is on duty today?[1]
— A… — запнулся Санька.
— Что такое, Серов? You are, aren’t you?[2]
— Нет… А разве сегодня английский? Первым уроком?
Класс разом зашевелился, обрадованный нежданным эпизодом.
— Спишь, Серов, — обернулась к нему староста, Вика Торопова. — Ещё в понедельник предупредили.
— Блин! — в сердцах воскликнул Санька.
— Я так понимаю, Серов, на английский ты не настроен, — обратилась к нему англичанка. — Are you ready to answer?[3]
— Что?
Англичанка покачала головой:
— I can’t understand you.[4]
«Ну что ж за день-то сегодня такой?» — мысленно застонал Санька, вставая из-за парты.
— Что отвечать-то?
— Да, Серов… Ты, видно, не только расписания не знаешь. Это уже серьёзно. Садись, Серов. На первый раз я тебя прощаю, но долг за тобой. See?[5]
— See.
На перемене в класс заглянул Вовка. Увидев Саньку, задумчиво сидящим за партой, он присвистнул.
— Ну ни фига себе! Я же его ещё и искать должен!
Санька хлопнул себя по лбу. Он совсем забыл про Вовку.
— Здорово! — поздоровавшись за руку, они ткнули друг друга кулаками.
— На, держи, — Вовка протянул Саньке диск.
— Ух, ты! «Асассин»?
— Она самая. «Assassin’s Creed». Есть план на этой неделе в сети поиграть. Собирается тёплая компания. Я тебе всё утро звонил, позвать хотел. А ты дрыхнешь, как сурок.
— Да я играл вчера до поздней ночи, пока отец не разогнал, — пояснил Санька. — Насчёт онлайн — хорошая идея. Только я диск впервые в руках держу. Догнать-то успею?
— Ты в «Принца Персии» играл?
— Конечно!
— Значит, освоишь быстро.
Санька открыл коробку. Там лежало два диска. Со второго смотрела девица с креативным макияжем. «Mirror’s Edge», гласила надпись справа.
— А это что?
— А! — отозвался Вовка. — Я диск у Лёхи взял, у одноклассника. Он такие любит: экшн, герой типа человека-паука. Если интересно, можешь попробовать. Это тебе типа бонус. В дополнение к основному диску.
— А он не будет против, Лёха твой?
— Да ну, Лёха не жадный!
Санька с сомнением повертел диск на пальце.
— Ладно, спасибо, — сказал он наконец.
Нужно было, однако, приступать к осуществлению плана по изгнанию Марины с Леркой. Насчёт миллиона способов Санька, конечно, загнул. В лучшем случае все его придумки тянули на мелкие пакости. Однако миллион мелких пакостей вполне могли сделать жизнь невыносимой.
Для воплощения одной из них Саньке требовалось пожертвовать очередной модной стрелялкой. Деньги, регулярно выделяемые Саньке на карманные расходы, шли в основном на подобные игрушки.
Он пересчитал всё, что имелось в наличии. Этого должно было хватить.
Санька уже битый час грыз карандаш, пытаясь сочинить что-нибудь на тему того, как он провёл лето. Как и большинство геймеров, он был уверен, что английский знает. В пределах необходимого. За пределами он начинал тонуть. Вот и сейчас. На компьютерном столике лежал диск, долгожданный «Асассин», в который Санька ещё толком не въехал. Но перед самым носом раскинулся русско-английский словарь и лист тетради, уже изрядно помятый и испещрённый по краям рисунками. Отец ясно сказал: «Первая двойка — и к компу больше не подойдёшь».
Санька отвернулся. Вздохнул, выведя на листочке очередную загогулину. «Как я провёл лето…» А как он его провёл? Играл да ещё тусил во дворе. Дачу после мамы продали, потому что с отцом они туда не ездили. А чем лето в городе отличается от не лета, если почти всё время находишься в четырех стенах?
Конечно, бывают дни, нежданные праздники, которые, в сущности, только и вспоминаешь. У Саньки таких давно не было. Ему вспомнилось, как они с отцом и с мамой гостили у родственников в Кронштадте и, гуляя по городу, решили зайти в музей. Не то чтобы с познавательными целями, просто второкласснику Саньке тогда нравилось всё, что связано с морем, а отец интересовался всякого рода инженерными штуками, в том числе и кораблестроением.
Неожиданно для самих себя, ворвавшись в полутёмную прохладу музея, они все трое внесли с собой гомон и гвалт пышущей жаром улицы. На них напало беспричинное веселье, которое только усиливалось под строгими взглядами бесплотных и бесшумных смотрительниц. У Саньки так и чесались руки нарушить извечную музейную неприкосновенность экспонатов. Ещё ему хотелось с разбега прокатиться по гладкому, как зеркало, полу. Отец с мамой тоже веселились, как дети.
— А это, Саша, шлем для водолазов, — учительским голосом произнесла мама, решив, видимо, всё-таки уделить внимание просвещению сына.
— Да? Ух, ты! — восхитился Санька, оборачиваясь к огромному шарообразному куполу, на который она указывала.
Он только собирался спросить, что же это за гиганты с такой головой спускаются на дно морское, как отец зашёлся в очередном приступе смеха.
— Это… Это… — он никак не мог выговорить и только тыкал пальцем в табличку с названием экспоната.
— «Судовой компас», — прочитал Санька, в самом деле увидев названный предмет за стеклом. — Ну, мам, ты даёшь!
Мама фыркнула, поняв свою ошибку.
— Руками не трогать! — их наконец-то одёрнули.
В Кронштадте Санька чувствовал себя легко. Он сам не знал почему. Город был ему незнаком, а потому не давил упрямой заданностью каждодневных маршрутов, как это происходило дома. А может быть, расположившись на острове, он терял половину своей мощи, которую гасили молочные балтийские волны. Эта мощь питала все города, связанные между собой, словно гигантской грибницей, в единую сеть мегаполисов.
