— Он говорит, будет для нашего музея коллекцию составлять.
— Ну, вы там сами на совете дружины решайте, что нужнее — коллекция бабочек для нашего будущего музея, или чтобы Витя лишнюю сотню гвоздей понадергал. А я тут ни при чем, — сказал Владимир Викторович и, кажется, собрался уходить.
Тут я не выдержал, подошел к нему и спросил:
— Простите, но меня крайне заинтересовало — что вы тут делаете?
Молодой человек нахмурился. Моя назойливость явно его раздражала. Тогда я назвал себя. Смуглое лицо Владимира Викторовича тотчас просияло, темные глаза его заблестели, как у мальчика, услышавшего очень радостную новость.
— Ведь вы, если не ошибаюсь, и писатель, и врач? — спросил он меня, почему-то заметно волнуясь.
— Да, — признался я, — когда-то работал детским врачом.
— Ах! Как вы нам нужны! — неожиданно воскликнул мой собеседник.
— А что такое?
— Нет, нет, это невозможно, — печально вздохнул тот, видимо, в ответ на свои мысли.
— Да объясните же, — настаивал я.
— Пойдемте, я вас провожу, — немного подумав, проговорил Владимир Викторович, — по дороге постараюсь вам рассказать все по порядку. — Он быстро обернулся к Валере. — Смотри не опоздай на совет дружины! А все остальные — чтобы к четырем часам в классе!
Валера понял, какое оказано ему доверие, затеребил свой белокурый хохолок, нахмурился и по-военному отчеканил:
— Будет сделано.
— Грушицкий Владимир Викторович, представился мой спутник, когда мы с ним пошли по направлению к моему дому. — Я пионервожатый, раньше работал на фабрике табельщиком, полтора года тому назад по путевке комсомола пришел в школу-интернат. Хотите, расскажу о. своей работе?
— Пожалуйста, — с готовностью ответил я.
— Я провожу самые разнообразные пионерские сборы, — начал перечислять Владимир Викторович, — рассказываю всевозможные истории, изобретаю веселые игры по выходным дням вожу ребят в туристские походы на лыжах или пешком, а по вечерам иногда разговариваю по душам с кем-нибудь из них с глазу на глаз… Не правда ли, интересно?
— От всей души вам завидую, — искренне признался я.
— Но знаете, что мне очень не нравится? — продолжал мой спутник. — Прошлый учебный год мы так дружили, всегда и всюду ходили вместе, все делали сообща. Но вот наступили летние каникулы, и мои ребята разъехались кто куда — к бабушке в деревню, к тетке на дачу, в пионерские лагеря, и вся наша большая пионерская дружба сразу оборвалась, до самой осени…
А в этом году, — продолжал он, — совет дружины решил, ну, а я, конечно, чуточку подсказал… Занятия кончатся, но мы не будем расставаться, выберем в лесу местечко, сами построим полотняный городок и проживем там все вместе целое лето.
— Какой полотняный городок? Да еще сами построите? — удивился я.
Оказывается, они собирались жить в лесу, в палатках. Правда, палаток нужно не менее тридцати штук, а пока достали только пять. Ну ничего, где-нибудь сумеют найти. Всю зиму каждый выходной день отряды юных лыжников отправлялись в разные стороны — искать подходящее место для будущего городка. В лесу, над рекой, возле города Звенигорода, нашли очень красивую поляну. Директор интерната сперва долго колебался: он считал, что городок принесет только лишние беспокойства да хлопоты, но в конце концов дал свое согласие.
Мой собеседник рассказывал увлеченно, порывисто, темные глаза его сверкали.
А я слушал и, должен признаться, слушал все внимательнее. Но какое-то чувство недоверия не покидало меня.
— Зачем вам эти доски, бревна и все прочее?
— Пойдут на строительство кухни, погреба, столовой и для многого другого, — без запинки ответил Владимир Викторович.
— Как же вы намереваетесь доставить материалы в интернат?
— А вот жду не дождусь, когда нашего директора Евгения Ивановича вызовут в роно на совещание. Он уйдет, а мы в час прогулки всей, дружиной — сюда. За пятнадцать минут на руках перенесем. Чувствую, за испачканную ребячью одежду от Евгения Ивановича мне попадет, но зато наши сокровища будут сложены во дворе интерната.
— М-м-да! — я недоверчиво чмокнул губами. — А сколько же поедет народу?
— Около восьмидесяти ребят, а взрослых — трое: воспитательница, да студентка-практикантка, да я — начальник городка. Ведь не забывайте — ребята все будут делать сами. Одним словом, все у нас есть, не хватает только одного — медсестры. Мы бы великолепно справились без всякой медицины, да директор требует. Что, наши девочки-санитарки не сумеют ногу или руку перевязать, что ли?
— М-м-да! — я снова чмокнул губами. — А разве у вас в интернате нет своей медсестры?
— Есть, и очень хорошая, высококвалифицированная, но она… не годится. — Владимир Викторович вздохнул.
В этот момент мы подошли к дверям моего дома и остановились.
Мой собеседник вдруг приблизился ко мне вплотную и настойчиво зашептал:
— Поедемте с нами. Ведь вы же и писатель и врач — так будьте нашей медсестрой.
— То есть как медсестрой?! — я даже отскочил.
— Простите, я обмолвился, — смущенно замялся Владимир Викторович. — Я хотел вас пригласить на должность начальника лазарета нашего городка. — Он говорил слишком скоро и заметно волновался. — Десять девочек всю зиму занимались в санитарном кружке. Они великолепно все знают и все умеют, а вы ими только руководите. У вас останется масса свободного времени, вы сможете в спокойной обстановке собирать материалы для будущей повести.
Я невольно вздрогнул… Но мне еще многое было неясно: как ребята сами построят этот городок, как они будут там жить? Неужели троих взрослых будет достаточно?… И вместе с тем это неожиданное приглашение казалось таким заманчивым, ни на что не похожим… Что же, бросить все свои дела и переехать жить к ним в палатки?… Не знаю… А если… Едва сдерживая внутреннее волнение, я поблагодарил Владимира Викторовича и сказал, что подумаю.
— Идемте со мной в интернат, — порывисто воскликнул тот, — сейчас два часа, они уже кончили учиться, пообедали и до четырех свободны. Приглашаю вас на совет дружины.
— Идемте, — ответил я, повернулся спиной к своему дому и пошел рядом с Владимиром Викторовичем, искусственно уменьшая длину шага. Я был высокий и худощавый, и его шляпа касалась моего плеча. Мне приходилось наклоняться, чтобы не пропустить ни одного слова из рассказа моего спутника.
Я узнал, что в интернате есть «гениальный математик», как выразился Владимир Викторович, — ученик шестого класса, его зовут также «главным путешественником»; он изучил все путеводители по Подмосковью, достал больше десятка карт, разработал для полотняного городка двадцать два маршрута туристских походов на два, на три дня: куда какому отряду в какой день отправляться, что где можно найти, что где можно увидеть. Ребята облазят все окрестные овраги, будут исследовать все леса, все родники, речки и болота. Они побывают на ближайших фабриках, в колхозах, у памятников старины…
Владимир Викторович не договорил; на углу переулка мы неожиданно столкнулись с парнишкой лет двенадцати.
Был он эдакий, коренастый крепыш, вроде грибка-боровичка, краснощекий и конопатый, без фуражки и без пальто, с непослушным вихром на макушке. Он очень смутился, встретившись с нами нос к носу, и опустил глаза.
— Витя, что ты тут делаешь? — спросил Владимир Викторович.
— Ходил на сквер бабочек смотреть. Какие красивые летают! Да разве их платком поймаешь? — Витя закинул руки на затылок. Голубые глаза его сделались грустными.
— А Валера тебя отпустил?
— Отпустил, — нерешительно ответил Витя, наклонил голову и засопел. Владимир Викторович недоверчиво посмотрел на него, но ничего не сказал.
— В юные годы меня увлекала энтомология, — заметил я.
— Вы собирали бабочек? — обрадовался Владимир Викторович. — Витя, ты слышишь?
— Ага! — хмыкнул Витя.
Ах, если бы вы показали нашим ребятам, как ловить и как препарировать насекомых! — вздохнул Владимир Викторович.
— С удовольствием, — ответил я и, вспомнив, что у меня дома где-то валяются расправилка, энтомологические булавки и сачок, пообещал все это как-нибудь принести в интернат.
Витя тотчас же внимательно уставился на меня своими доверчивыми глазами, потом, видимо, какая-то мысль пришла ему в голову, и он поскакал от нас прочь, обгоняя прохожих.
Владимир Викторович, шагая рядом со мной, продолжал рассказывать: восьмой класс в интернате — выпускной, семиклассники держат весной экзамены, а потом отправятся в дальний туристский поход. Ни те, Ни другие в полотняный городок не поедут и поэтому совершенно им не интересуются. Четвероклассники еще малы. Взрослые заняты своими делами. Вот почему всю подготовку и все строительство городка взвалили на свои не очень «могучие» плечиребята пятого и шестого классов — пионеры двенадцати-тринадцати лет.
