Пять пар глаз, совершенно разных, но одинаково любопытных, смотрели на меня с Павликом и ждали от нас чего-то необыкновенного. Но вместо этого Павлик каким-то не своим, насмерть перепуганным голосом зачем-то повторил мою нескладную фразу:
— Значит, вот мы — вожатые ваши…
Худущая девчонка с первой парты хихикнула, а большеухий мальчишка, который сидел у подоконника, рядом с цветком бегонии, справедливо заметил:
— Это мы знаем. Нам Ираида Кондратьевна сказала.
— Я проголодался! — неожиданно объявил на весь класс добродушный толстяк с третьей парты. И вынул из портфеля булку с маслом.
— Потерпи! Есть надо в строго определённые часы, — грозно сказал Павлик, точно доктор у себя в кабинете.
Сам он всегда придерживался режима. Но зачем же сердиться? Так мы не понравимся октябрятам. И я дёрнул Павлика за рукав.
Павлик обернулся ко мне и молча, одним взглядом, потребовал:
«Где же твой общий язык? Давай находи его скорее».
И тут я словно очнулся.
— Ребята! — выкрикнул я. — Как известно, все люди ходят ногами. А ещё можно ходить и так. — Я быстро сделал стойку и прошёлся от классной доски до двери на руках.
Октябрята весело запрыгали на своих скамейках и захлопали крышками парт. А румяный толстяк с третьей парты оставил свою булку с маслом, вышел в проход и попробовал встать на руки. Но у него ничего не получилось. Только свалился и всех насмешил.
— Не горюй! — успокоил я толстяка и пообещал: — К концу четверти вы все будете ходить на руках!
— А я вас на двухколёсном велике научу кататься, — пообещал Павлик.
— Ой, правда?! — радостно воскликнула рыженькая девочка с бантом на голове.
Но тут я заметил, что большеухого мальчика, который сидел за партой у окна, акробатика и велоспорт не интересуют. Он, должно быть, мечтал стать снайпером, потому что метился авторучкой в цветочный горшок на подоконнике.
Я подошёл к нему. Мальчик испуганно заморгал глазами и спрятал ручку за спину.
— Разве так попадёшь? — улыбнулся я. — Надо прищурить один глаз и целиться не торопясь. А локоть положи на парту. Необходима твёрдая опора. Вот смотри!
Я нарочно отошёл подальше, к учительскому столику, и прицелился оттуда, чтобы показать свою меткость. Раз! — и пущенная мной ручка так и затрепетала в цветочном горшке.
Хозяин ручки остался очень доволен. Он посмотрел на меня с уважением и стал целиться так, как я объяснил.
Тут наконец и Павлик пришёл в себя. Он понял, что такое мой «общий язык», и закричал ребятам:
— Устроим соревнование военных санитаров! У доски лежит раненый. Кто с конца класса скорее доползёт к нему по-пластунски? Ползут по двое. Подниматься нельзя: над вами свищут пули.
К стене между парт тотчас подбежали стрелок-снайпер и толстяк-акробат.
— Раз! Два! Три! — скомандовал Павлик. — К доске ползи!
Толстяк и снайпер легли на пол и заработали локтями.
А щупленький мальчик с предпоследней парты тотчас превратился во вражеского пулемётчика.
— Тра-та-та-та-та! — застрочил он по ползущим.
— Не поднимайтесь! — предупредил я. — Противник открыл артогонь.
Ободрённый мною мальчик-противник кинул в ползущих скомканной промокашкой и зашипел, точно бомба-зажигалка. Толстяк не прополз и полпути, как ударился о парту. Он тут же сел на пол и принялся тереть ушибленное колено. А снайпер — юрк-юрк змейкой — и уже у доски, перебинтовывает раненого.
— Первый победитель! — провозгласил Павлик и поднял руку снайпера.
Все сразу засмеялись: рука у него была испачкана, куртка помята.
— Без потерь на фронте нельзя, — удачно высказался снайпер, а Павлик скомандовал:
— Вторая пара, на старт!
— Потом будут соревноваться победители, и мы выясним первого пластуна звёздочки, — объявил я.
Это воодушевило октябрят. На старт вышли худущая девочка и её рыженькая соседка по парте. Они поползли, не дожидаясь команды. Но Павлик не стал их возвращать. Раз одновременно начали, какая разница. Все следили за ползущими — даже вражеский автоматчик перестал стрелять, — потому мы и не заметили, как в класс вошла Ираида Кондратьевна.
— Что у вас происходит? Оля, Света, сейчас же встаньте! — потребовала она.
— У нас соревнование военных санитаров, — объяснил Ираиде Кондратьевне толстяк с ушибленной коленкой, — мы выявляем первого пластуна звёздочки.
— Пока я вижу только первого грязнулю, — кивнула на снайпера Ираида Кондратьевна и сказала мне и Павлику: — Ведите мальчиков мыться, а я займусь девочками.
В классе остался только вражеский пулемётчик.
Мы помогли толстяку и снайперу вымыть руки и почистить школьную форму. Потом нехотя отправились обратно в класс. Ведь там мы ничего хорошего не ожидали. Особенно я боялся, что Ираида Кондратьевна начнёт нас отчитывать при октябрятах. Тогда мы никогда не сумеем завоевать у них авторитет. Лучше бы нам не затевать всего этого…
Но когда мы вошли в класс, Ираида Кондратьевна уже отпустила домой девочек и вражеского пулемётчика, а при нас отправила в раздевалку снайпера с толстяком. Меня и Павлика она попросила задержаться.
«Хорошо хоть, без них отчитает», — подумал я.
Но Ираида Кондратьевна сказала:
— Я понимаю, почему вы так поступили. Вам захотелось поскорее завоевать доверие малышей. Но торопиться в таком деле нельзя.
Мы и сами понимали, что авторитет быстро не завоюешь. Надо действовать постепенно, а главное, обдуманно. Мы облегчённо вздохнули, и я предложил Ираиде Кондратьевне:
— А что, если провести с октябрятами экскурсию в зоопарк?
— До экскурсии мы прочитаем обо всех диких животных и блеснём перед октябрятами знаниями, — поддержал меня Павлик.
— Неплохо придумали, — улыбнулась учительница.
Но как только Ираида Кондратьевна отпустила нас, я сказал Павлику:
— Мы бы уже сегодня завоевали авторитет, если бы Ираида подольше задержалась в раздевалке.
Павлик, как всегда, со мной не согласился:
— Боюсь, что сегодня мы действовали не совсем правильно, — задумчиво произнёс он.
Два вечера просидели мы с Павликом в школьной библиотеке за чтением трудов известного исследователя диких животных Брема. Павлик изучал хищных и декоративных птиц, а я — зверей.
В воскресенье я пришёл в школу раньше, чем мы договорились. Но там уже были Павлик, большеухий снайпер Вадик и худущая, длинноногая Светка с каким-то кудрявым карапузом.
— Вот, полюбуйся, — кивнул в сторону карапуза Павлик, — братика с собой притащила. Даже не понимает, что у нас не развлекательная прогулка, а познавательный сбор-экскурсия.
— Не пойду без Антона! — топнула ногой худущая Светка и заплакала.
Антон тоже сейчас же скуксился и поддержал её громким рёвом. Павлик растерялся.
— Представляешь, что будет, если они все начнут приводить на сборы младших братьев и сестёр!
— Не бойтесь, — сказал нам большеухий Вадик, — я не приведу. У меня их нет.
— Ладно, возьмём Антона. Может, его оставить не с кем, — примиряюще сказал я и отвёл Павлика в сторону: — Не рычи на них, а то мы не сумеем завоевать авторитет!
Павлик тяжело вздохнул и сказал Светке:
— Пусть идёт, но чтоб это было в последний раз.
Антон мгновенно перестал плакать и дёрнул сестру за рукав:
— Они меня берут, можешь не реветь.
Света вытерла слёзы и благодарно посмотрела на меня. Пока мы разрешали этот конфликт, подошли рыженькая Оля и щупленький Бориска: так звали мальчика, который при нашей первой встрече с октябрятами изображал вражеского пулемётчика. Бориска и Оля были одеты празднично. Он — в чёрном новом костюмчике, а она — в тёплом платьице тёмно-синего цвета, с голубыми ленточками в косичках. Последним припыхтел Гоша. На ходу он дожёвывал пирожок.
— Дисциплина у тебя хромает, — заметил ему Павлик и указал на школьные часы: на них было пять минут двенадцатого.
— Пошли! — скомандовал я.
От нас до зоопарка всего два переулка. Прошли мы их, можно сказать, без происшествий. Только на одном из поворотов Антон спрятался от сестры в телефонную будку. Но Павлик сейчас же вытащил его оттуда и приказал Свете:
— Держи за руку, а то отправлю домой обоих!
Перед входом в зоопарк Павлик остановил октябрят, достал из кармана какую-то бумажку и сразу воодушевился.
— Внимание! — громко сказал он. — Зачитываю план-маршрут нашей экскурсии по зоопарку. Экскурсию проводим под девизом: «Мы, ребята-октябрята, поздравляем вас, зверята!..»
— Ой, как интересно! — обрадовалась рыженькая Оля.
— А с чем мы поздравляем зверят? — спросил дошкольник Антон.
