Алергуша, однако внук умеет при нужде быть и акробатом. Он мигом наклонил стул, и — дудки, бабуся! — попробуй-ка, дотянись! Алергуш подумал: «Вырасту большим — хорошо бы стать акробатом!»
Потом наступил мир, но ненадолго.
Пьёт Алергуш своё какао и ворчит, что бабушка сняла пенку и отдала коту. Всех она норовит потчевать по своему вкусу. На этот раз его не спасает даже испытанный акробатический приём. Не терпит бабушка несправедливых нареканий и отвешивает ему подзатыльник, а внучек делает вид, что поперхнулся последним куском блина. Он принимается кашлять во весь дух: пусть бабушка испугается, пусть думает, что он подавился, — но тут же получает ещё два подзатыльника. Но внучек не унимается, и старуха суёт ему стакан молока. Алергуш кашляет и пьёт.
Молоко выпито, последний кусок проглочен. Бабушка облегчённо вздыхает, а внук корчит кислую мину.
— Что ещё случилось?
— Здесь вот у меня ноет… — Алергуш держится рукой за бок. — Понимаешь… горячее молоко понижает кислотность!
— Ишь чего выдумал! — уставилась на него бабушка сквозь очки.
— С Кирикэ точно так же случилось… от банки сметаны… Только проглотил, так его даже стошнило.
— А кто ж это ему велел нализаться сметаны?
— Он подавился, бабуся… Подавился ещё страшней, чем я!
— Подавился? Хитрющий лис!.. Это сметаной-то подавился?!
— Сметаной, бабуся! Говорю тебе, что подавился. Плохо ему было, да, на его счастье, вовремя сестра подоспела с двумя порциями мороженого.
— Целых две порции принесла, говоришь? Хм! Вот оно что!
— Две, бабуся. Сестра ему купила. А как слизнул он это мороженое… ей-богу, сразу перестал кашлять!
— Отвязался, стало быть, от него кашель!
— Можешь даже у школьной докторши спросить…
— Вот уже и докторша стала мне доброй свидетельницей.
— Нет, правда, врачиха так говорила: мороженое очень полезно… Оно усваивается… на все сто процентов!
— Ка-ак?
— Оно очень вкусное, бабушка! Нам врачиха сказала!..
— А ещё что вам докторша говорила?
— Не веришь, да?
— Как не поверить… Давно хворал — гланды опять распухли.
— Какие ещё гланды, бабуся?.. Это во втором классе у меня ангина была. А сейчас-то я уже в четвёртом. Неужели не помнишь? Тогда ещё снег выпал… А в эту зиму снега ещё не было… ни единой снежинки не упало!.. Я ещё ни разочка ни на санях, ни на коньках не прокатился. Скоро Новый год, а снежка чуть-чуть напорошило.
— Вот, оказывается, ты куда клонишь!
— Ну разреши хоть разок лизнуть. Или тебе копеек для меня жалко?
— Замолчи сейчас же, не то я накручу… накручу мороженое твоими ушами!
— Ладно, только сперва… дай на мороженое!
Бабушке смешно, но она притворяется рассерженной и делает вид, будто хватается за огромную деревянную ложку, которою обычно размешивает повидло. Но Алергуш знает её характер. Он пескарём ныряет под стол. Бабушка старенькая, ей не дотянуться до внука.
— Улепётывай-ка поскорей, негодник!
— Бегу! Только сначала достань мне денежку из своего передника.
— Говорю ж тебе — нет у меня ни копейки!
— А я слышу… там звенит…
— Ох!.. Вот тебе гривенник, и скройся с глаз моих!..
— А что мне с десятью копейками делать?.. Где я куплю мороженое по десять копеек?.. И потом, сегодня ж воскресенье…
Наконец он выклянчил на целую порцию желанного мороженого. Он доволен несказанно. На радостях Алергуш даже никого не задирает, проходя двором. Во дворе шумно резвится ватага ребят постарше и поменьше, чем Алергуш.
Он подбрасывает свои копейки и ловит в фуражку. Потом пускается бегом, а монеты прячет за подкладку фуражки. Алергуш сам себе удивляется: как это он не надавал щелчков мелюзге и не надвинул кепку на глаза никому из своих одногодков! Он великодушен, потому что идёт за мороженым.
Ребята изучают его каждый на свой манер. Малыши не отводят жадных глаз от его фуражки. Они ещё не знают цену копейкам, но их манит игра — ловкость, с которой Алергуш подбрасывает и ловит медяки.
Те, что постарше, притворяются, будто их не интересуют ни монеты, ни ловкость. Есть и такие, которые ждут, что Алергуш промахнётся, и уж тогда они мигом покажут свою ловкость, накроют копейки ступней.
Алергуш не боится борьбы — есть у него силёнка. Будь у Алергуша желание сразиться, он бы нарочно обронил монетку. Однако сейчас у него самое мирное настроение. Он жаждет только мороженого, потом вернётся домой, выучит свою роль назубок и смастерит палицу.
Вот напасть-то! Киоск, где обычно продаётся мороженое, закрыт, хотя здесь чёрным по белому написано, что в это время торговля должна быть в самом разгаре. Приспичило продавщице вдруг заболеть в такой день. Надо же было стрястись такой великой беде воскресным днём, когда мороженого сил нет как хочется! А может, оно кончилось? Нет, не может быть! Мороженое не имеет права заканчиваться в воскресный день, когда все дети его ждут не дождутся! Или, может, продавщица пошла за новым мороженым и сейчас она уже в пути? С минуты на минуту должна подойти…
Алергуш кружит вокруг выкрашенного в зелёный цвет деревянного киоска, дёргает ручку двери. На двери висит замок. Алергуш стучит кулаком, прислушивается, будто ждёт чуда: замок вдруг исчезнет и в дверях появится желанный халат.
— Эй, Алергуш, ты что тут делаешь?
Перед Алергушем сверкает щербатая улыбка приятеля.
— А ты откуда взялся, Кирикэ?
Лицо долговязого приятеля исчерчено грязью. Короткие штаны тоже измазаны. Рубаха на груди точно парус бегущего корабля вздулась, а под ней будто кто-то шевелится. Алергуш протягивает руку к раздутой рубахе.
— Не тронь!.. Заряжены!
— Ка-а-ак?
— Я их ещё не проверял, но всякое может случиться!
— У тебя наши?
— Разные.
— С поля?
— Оттуда… где я тебе вчера говорил.
— Дай поглядеть!
— Я и винтовку искал…
— Ну, и нашёл?
Кирикэ смерил его недоверчивым взглядом. Сказать или нет? На всякий случай он переменил разговор:
— А ты что здесь делаешь?
Алергуш показал мелочь на мороженое.
