как осенняя слива.
— Уже близко! — радовался Алил. — Нажимай, Максуд! Не жалей свою ногу!
— Я не жалею, — прохрипел Максуд.
Остался какой-нибудь сантиметр, и он добился бы удачи. Но этот сантиметр был роковым — Максуд с ним не справился.
— Не выйдет, — отчаявшись, сказал он. — Живот мешает. Если б я утром галушек не поел — вышло бы!..
— Теперь моя очередь! — разгорелся Шапи. — Глядите, ребята!
— Ну, глядим, — лениво сказал Сулейман. — Думаешь, если тебе аппендицит вырезали, так ты ногой до уха дотянешь?!
— Достану! — Шапи сел на пол. — Умру, а достану!
Он схватил свою ногу и стал тянуть ее с таким ожесточением, будто имел дело со смертельным врагом.
— Э-ээ! — напрягался он.
Алил и Максуд не выдержали, запрыгали вокруг Шапи, крича:
— Жми! Дави! Тяни!
Потом Максуд наклонился к Шапи и сказал:
— Если дотянешь, я тебе яблоко отдам, которое мне мама на завтрак положила!
Шапи остановился.
— Правда, отдашь?
— Честное-пречестное! — обещал Максуд.
— Ладно, — сказал Шапи и с новыми силами стал тянуть ногу к уху.
И он дотянулся — видно, Максудово яблоко ему помогло.
Сулейман опустил голову. Как же так, выходит, чтобы быть «гуттаперчевым» мальчиком — не обязательно тренироваться? Шапи ведь не тренировался…
Он взял себя в руки. Не надо падать духом, еще не известно, кто кого. Он поднял голову, встретился глазами с Шапи и сказал как можно спокойнее:
— Подумаешь, достал! Я так тыщу раз могу! — Он быстро уселся на пол и трижды коснулся правой ногой левого уха. — Видел? А ты попробуй достать правой ногой до правого уха!
— Скажешь, у тебя получится? — спросил Шапи.
— Получится! — не отступал Сулейман. — Глядите, ребята…
Он глубоко вздохнул, потом взялся за ногу. К правому уху она шла неохотно. Не зря, видно, в той книге про цирк говорилось, что достать правой ногой левое ухо легче, чем правое…
А Максуд между тем отдал яблоко Шапи, и тот принялся громко грызть его. Он грыз и выжидающе глядел на Сулеймана, готовясь в следующую секунду закричать что-нибудь обидное.
«Назло вам всем достану!» — подумал Сулейман и что есть силы рванул ногу вверх.
И тут в животе у него раздалось: брээ-э-эк!
Ребята замерли. Лица у них побледнели. Сулейман заметил перемену в товарищах и побледнел сам.
— Что там у тебя в животе брэкнуло? — тихо и настороженно произнес Алил.
Шапи почесал затылок.
— Кишка у него брэкнула, — он. — Точно — кишка!
Хирургическая операция по удалению аппендицита не прошла для него бесследно. За время пребывания в больнице он набрался медицинских знаний.
— Ты думаешь, кишка? — спросил Максуд, глядя на Шапи с почтением.
Шапи важно кивнул головой, будто врач у постели больного.
— Кишка! — Он с жалостью поглядел на Сулеймана. — Теперь тебя в больницу повезут, живот разрежут и будут сшивать кишку… А знаешь, надо очень следить, чтобы хирург вынул все инструменты из раны. Бывает — не вынимают. Ходит человек, а у него в животе инструменты гремят. Смехота!
Но Сулейману не было смешно. В груди у него похолодело. Он попытался встать, и вдруг почувствовал, что ноги стали ватными, неустойчивыми.
— Сулейман, у тебя живот болит? — спросил Алил.
— Болит. Жутко болит!
Сулейману действительно казалось, что живот его разрывается на части. И не только живот — болело и ныло все тело!
— Ой! — вырвалось у него.
В этот момент дверь распахнулась и на пороге появился Гасан, который в прошлом году прыгал с кузницы, используя мамин зонтик в качестве парашюта.
— Что с тобой? — спросил он у Сулеймана.
— Кишка лопнула, — объяснил Шапи.
Глаза у Гасана изумленно блеснули.
— Эй, ребята? — заорал он, высунувшись в коридор. — Сулейман умирает! У него кишка лопнула!
Через секунду около Сулеймана был весь третий «б». Ребята смотрели на прилипшего к полу больного с жалостью и интересом. Кто-то предложил ему яблоко. Кто-то сунул в руку кусок свежего овечьего сыра.
Наконец-то Сулейман стал знаменитостью! Он так мечтал об этом! Он переплюнул всех — Алила, Максуда, Шапи и Гасана!
Но, честно говоря, это сейчас не радовало его. Наоборот. Ему до смерти не хотелось ложиться в больницу. Ему было до слез жалко кишку, которая лопнула, — чем ее теперь заменить? Кишка, как и ботинки со штанами, даром не дается!..
«И зачем я взялся за эти глупые упражнения? — думал Сулейман, прислушиваясь к зловещей тишине в животе. — Какая польза была от того, что я достал бы правой ногой до правого уха?»
Затренькал звонок, возвещая начало уроков. В класс вошел учитель, Гамзат Даудо-вич, и ребята бросились по местам. Лишь Сулейман, бледный, как стена, с каплями холодного пота на лице, продолжал сидеть на полу.
— А ну, вставай, Сулейман! — сказал учитель. — Садись за парту.
— Он не может! — хором ответил класс. — У него кишка лопнула.
Шапи встал, приосанился и пустился в объяснения:
— Он хотел правой ногой до правого уха дотянуться. Закрутил какую-то важную кишку, а она — брэ-эк! — и оборвалась…
Гамзат Даудович шагнул к Сулейману. Он наклонился и быстрым движением руки пощупал живот больного.
— А кишка-то — вот она! — смеясь, сказал он и поднял над головой обрывки лопнувшего пояса Сулеймана. — Вставай, а то, сидя на холодном полу, действительно заболеешь…
Сулейман в одно мгновенье был на ногах. Как хорошо, что он жив и здоров!
Он стал прежним — просто Сулейманом. Не очень везучим, далеко не первым учеником в классе, но все-таки — с целой кишкой!
Без печали простился Сулейман со своей неожиданной славой. Такая ему была не нужна. А другой — хотелось! Впереди у него много времени — он станет отличником, нарастит большие мускулы и даже на самолете полетит! А раз так — горевать нечего!..
Перевел с лакского Цезарь Голодный
