Уговорившись вновь встретиться вечером, мальчишки разошлись.
Когда Ромка с Димкой вернулись в обжорный ряд, Анна на них накинулась:
— Где вас черти носят? Не докричишься. Отвезите тележку домой. Сегодня торговать нечем.
Ребята молча принялись укладывать в тележку посуду, корзинки. В это время появился «Шурум-бурум». Он отвел мачеху в сторону и сказал:
— Берем, но не за тот цена. Крестика и угодника много. Даем восемь червонцев.
— Мало, — качнула головой Анна. — Я ювелиру отдам. Ведь позолоченное серебро.
Татарин накрыл полой кафтана руку Анны и хлопнул по ней. Сделка состоялась. «Шурум-бурум» вытащил потертый бумажник и отсчитал девять червонцев.
Анна сразу повеселела. Еще бы! До этого ей не доводилось в один день столько зарабатывать.
— Если опять красный товар будет, — таскай мне, — сказал «Шурум-Бурум». — Беру оптом, тебя не обижу. Только смотри, чтоб шито-крыто.
Живнин доставил инвалида к самому дому. Оставшись в одиночестве, Веня ощутил недомогание. Его знобило. «Никак простудился? — подумал он. — Надо бы переодеться да для согрева выпить чего-нибудь. Иначе я не человек. Где бы хоть глоток достать? — стал соображать сапожник. — Может, у Ромки осталось?»
Взвалив на себя щуку, сапожник заковылял к дому Громачевых. По пути его обступили ребятишки, игравшие на улице. Им еще не доводилось видеть такую огромную рыбу, хвост которой тащился по траве.
— Дяденька, где вы ее поймали?
— В канаве плавала… На лягушку взялась, — выдумывал Веня, лишь бы отвязаться от сорванцов.
В доме Громачевых дверь была заперта. Уложив щуку в тень и укрыв ее листьями лопуха, Веня уселся на ступеньки и закрыл глаза. Ему тошно было смотреть на сияющий, яркий день.
Братья Громачевы застали Веню спящим. Растолкав его, Ромка предложил:
— Вставай, мы тебе поможем дойти.
Сапожник оттолкнул его.
— Ты что же меня в лесу бросил? — укорил он. — Нехорошо друзей оставлять.
— Я хотел помочь, — стал оправдываться Ромка, — но ты был пьян… отталкивал и дрался. Потом повалился спать.
— Ну, если так, из-вини… выпимши дурею, могу зашибить и обидеть, — принялся костить себя Веня и тут же заискивающе спросил — А у тебя ничего не осталось? Хоть малость… Горит все внутри… Помираю.
— Н-нет, всё у тебя осталось. Ты сначала к бутыли прикладывался, а потом все по горке разлил. Там теперь и поганки расти не будут…
— Ладно; не бухти, без тебя тошно, — остановил его Веня. — Лучше подумай, кому эту крокодилу продат^.
Сапожник не спеша снял со щуки листья лопуха. Рыба еще не заснула, жабры ее едва приметно колыхались.
— Ну и ну! — поразился Ромка. — На Кривом озере поймал, да?
— А то где же! — подбоченясь, зафасонился сапожник. — Я везучий, если поставлю живца, так самая крупная берется…
В это время с рынка пришла Анна. Подивясь на щуку, она спросила:
— Что делать с ней будешь? Такая на поджарку не годится, стара больно. Только фаршировать! И то какой-ни-будь рыбешки добавлять надо.
— Бери на продажу, — предложил Веня. — За два стакана самогона уступлю.
Анна повернула щуку на другой бок, заглянула в пасть и сказала:
— У меня есть денатурат. Сама очищала, хотела на калгане- настоять, говорят — от ревматизма помогает. Если хочешь, могу дать.
— Давай, — согласился сапожник. — Только нет ли у тебя луковки или чесноку? Так эту заразу нутро не примет.
Анна отнесла на кухню щуку и вынесла полбутылки синеватого денатурата, корку хлеба, дольку чесноку и стопку.
Веня тут же натер чесноком хлебную корку, налил полную етбпку денатурату и, зажав пальцами нос, опрокинул в рот. Глотнув, он некоторое время стоял с открытым ртом, словно прислушиваясь к действию спиртного, затем, крякнув, принялся нюхать чеснок и жевать корку.
Стопка денатурата оказалась чудодейственной: она не только оживила сапожника, но и пробудила в нем старую тягу к рискованным похождениям. Подманив к себе Ромку, он шепнул:
— Ты не дуйся на меня. Деньги у нас с тобой будут. Это точно, головой ручаюсь. У меня гремучая штучка одна заготовлена. Хочу Ян Янычу свинью подложить, а заодно рыбкой поживиться. Отпрашивайся у мамки на рыбалку с ночевкой.
Насолить мельнику было давним желанием Ромки, к тому же он вспомнил, что к Ян Янычу придут нынешние рыночные гости. Их надо выследить. Поэтому мальчишка спросил:
— А помощники нам не нужны? Тут ребята собирались к запруде пойти.
— Кто такие?
— Зарухновские… Нико и Гурко.
— Эти ничего, подойдут. А они умеют язык за зубами держать?
— Умеют.
— Тогда зови. И не мешает тележку захватить, а то некуда будет рыбу девать.
Анна, задумавшая напечь для продажи расстегаев, охотно отпустила Ромку на рыбалку, лишь Димку оставила дома и предупредила:
— Если что поймаете, приносите утречком пораньше. Рыбеха в дело пойдет.
Часа через два ребята собрались у сапожника. Он им показал железную банку, наполненную артиллерийским порохом, похожим на макароны. В банке была просверлена дырочка и в нее вставлен бикфордов шнур.
— Давно я эту адскую банку готовлю, — приглушая голос, сказал Веня.
— Значит, рыбу глушить будем? — спросил догадливый Гурко.
— Зачем? У меня хитрей задумано, — возразил сапожник и принялся объяснять: — Еще до войны на мельнице колесо ремонтировали и на запруде творило обновляли. Озеро тогда все спустили в речку. Рыбы поймали столько, что на десяти подводах увезти не смогли! Я подглядел: ниже затвора рабочие в грунт чугунной бабой дубовые сваи вбивали. Лишь в одном месте оконце оставили, оно с двух сторон трехдюймовкой заделано. Вот если в этом месте мою банку приладить, то от взрыва получится дыра, в которую пойдет рыба. У выхода ее, конечно, не удержишь. Напор сильный. Придется, как в старые времена, на конце деревянного водоската железную сетку ставить. У меня такая припасена.
— А мельник не заругается? — зная решительный характер Лийва, спросил Ромка.
— Как не заругается? Вопить будет! — заранее злорадствуя, стал уверять сапожник. — А мы ему скажем: «Озеро не твое, а народное. Всякий теперь ему хозяин. Тебе желательно воду задерживать, а мне — спускать».
— А он милицию не позовет?
— Не посмеет. Сам будет запугивать или ублажать. А за милицией не побежит, мельницу стеречь останется. Я этого кулачину знаю. Он всегда боялся, что подожгут или нашкодят. А охотничье ружье у него отняли, так что опасаться нечего.
Мальчишки не опасались, наоборот — им не терпелось скорей увидеть, как грохнет «адская» банка и толстой струей хлынет озерная вода.
— У нас еще граната есть, — сказал Нико.
— А ну, покажи.
Взяв от Зарухно гранату, сапожник осторожно стал вертеть ее в руках и разглядывать.
— Чека… запал на месте. Да это же боевая лимонка! — удивился Веня. — Вы где ее взяли?
— Нашли, — соврал Нико.
— С таким оружием играть опасно, — сказал Веня и спрятал гранату за пазуху.
Понимая, что с инвалидом пешком до запруды не скоро доберешься, мальчишки усадили сапожника в тележку, впряглись все трое и покатили по наезженной мельничной дороге.
На окраинном пустыре, где вместо дачи остался лишь кирпичный фундамент, Веня попросил остановиться. Здесь в кустах боярышника у него был припрятан пролет металлической сетки, свернутой валиком. От долгого лежания под открытым небом сетка покрылась ржавчиной.
Мальчишки с трудом взгромоздили ее на тележку. Сапожник, видя, что места ему не осталось, предложил:
— Вы поезжайте, я пешком теперь доберусь. Сгружайте все у дальнего крыла запруды.
Летом, пока крестьяне выращивали рожь, жито и овес, мельница редко работала. Молчаливой она была и в этот вечер. Лишь у водосброса лишняя озерная вода переливалась через заслон, струилась по замшелому деревянному скату и падала в обширный омут, вспенивая его края.
Проехав оба запрудных мостика, мальчишки уселись на траву отдыхать.
Солнце уже готовилось скрыться за дальним лесом. В ивовых зарослях почти все пернатые жители угомонились, только на холме, поросшем березами, неизъяснимо печальным голосом отсчитывала чьи-то годы кукушка.
В оконцах озера, среди круглых листьев лилий и в камышах то и дело всплескивали щуки и в легкой ряби прыгала рыбья мелочь. А удильщиков, которые обычно собирались у запруды на вечерний клев, не было видно.
— Никак мы одни? — удивился Гурко. — Вот лафа! Можно взорвать всю запруду, и никто не увидит.
Безлюдью обрадовался и пришедший сапожник.
— Никто не помешает, — сказал он и начал распоряжаться — Ищите потолще колья. Надо смастерить стойки для сетки.
Вытащив из ящика с инструментами топор, он принялся отесывать кругляк, валявшийся у дороги.
