Наконец она остановилась.
Мыслитель распахнул дверь.
Лилибет вошла, а Туз пик, все еще колеблясь, сказал:
– Она меня в два счета спустит с лестницы. Все это какая-то ерунда, я тебе точно говорю.
Тут Мыслитель толкнул Туза пик, и тот от неожиданности пулей влетел в кабину.
– Вот так Мыслитель! – воскликнул он в крайнем изумлении. – С каких это пор ты перешел от мыслей к делу?
– С тех пор, как сам перестал себя узнавать, – буркнул в ответ Мыслитель, вошел в кабину, захлопнул дверь и нажал на верхнюю кнопку, возле которой стояла цифра 13.
Пока лифт поднимался, Мыслитель передал Тузу пик носовой платок.
– Тебе все ясно? – спросил он.
Туз пик кивнул. А когда лифт остановился на тринадцатом этаже, он сказал:
– Только учти, я это делаю исключительно из дружбы к тебе. Чтобы ты мог убедиться, что идешь по ложному пути.
– Свои побуждения ты мне потом изложишь, – прошептал Мыслитель.
Нехотя вышел Туз пик из лифта.
На лестничной площадке тринадцатого этажа были три белых двери, и на каждой под стеклянным глазком стояла фамилия жильца.
На двери напротив лифта ребята прочли: «Кран».
Мыслитель и Лилибет бегом спустились на полэтажа, уселись на ступеньке и стали ждать. Над ними Туз ник звонил в дверь Кранов. Лилибет была так взволнована, что к ней вернулась старая детская привычка, от которой она давно отучилась, она сунула в рот два пальца и принялась грызть ногти.
– Эй ты, – шепнула она, – там вроде никого нет.
– Терпенье, – шепнул в ответ Мыслитель. – Может, у них квартира большая или мать чем-то занята...
Лифт пополз вниз, а Туз пик подошел к лестничному маршу.
– Мне как, еще трезвонить? А может, пойдем? – спросил он.
– Звонить больше нет смысла, – сказал Мыслитель и поднялся со ступеньки. – Значит, прокол. – И он отряхнул пыль со своих джинсов.
– Может, она пошла в универсам? – сказала Лилибет. – По субботам большинство матерей ходит в универсам.
– В универсаме они торчат часами, – неожиданно срифмовал Туз пик. – За это время Вольфганг десять раз придет домой.
Снизу донесся звук захлопнувшейся двери лифта и нарастающий гул ползущей вверх кабины. Мыслитель резко приложил палец к губам, требуя тишины. Он не сводил глаз с лифта. Когда кабина миновала одиннадцатый этаж, а потом и двенадцатый, он взволнованно моргнул Тузу пик, тот метнулся назад к двери Крана и нажал кнопку звонка.
– Ты к нам?
Вышедшая из двери лифта женщина поставила на кафельный пол две полные сумки и достала из одной связку ключей.
– Да, если можно. Я к Вольфи.
– Но он же в школе до двенадцати часов. – В голосе женщины прозвучало удивление.
– Ах да! – воскликнул Туз пик. – Я и забыл. Я ведь теперь в интернате, и у нас суббота свободный день. Я друг Вольфи. В прошлом году мы учились в одном классе. До того, как меня отдали в интернат.
Женщина открыла дверь. Казалось, она не знала, на что решиться: то ли стоять с незнакомым мальчиком на лестничной площадке, то ли пригласить его в дом.
– Собственно говоря, я только потому пришел, – продолжал Туз пик, – что у меня остался его носовой платок. Он дал мне его в школе, когда у меня был насморк. Вот я и хочу его вернуть.
– Носовой платок? Ты специально из-за него пришел?
Туз пик придал своему лицу самое идиотское выражение.
– Моя мама говорит, что даже во всех мелочах надо с уважением относиться к чужой собственности.
– Ну, если так, – сказала женщина и снова подняла свои сумки. При этом она ногой отворила дверь.
– Только вот, – замялся Туз пик и даже начал слегка косить. – Я не до конца уверен, что это платок Вольфи. Взгляните, пожалуйста.
И Туз пик протянул женщине коричневый платок в белую клетку с монограммой. Женщина взглянула на платок.
– Ну, как же, – она рассмеялась. – Это наш. К. Т. – это Кран Тасилло, мой свекор. Он любил такие огромные простыни вместо платков.
Спасибо тебе, мальчик. – Женщина взяла платок, но так как Туз пик не уходил, а, глядя на нее косыми глазами, улыбался совсем уж идиотской улыбкой, она спросила: – Может, зайдешь?
– Охотно, – сказал Туз пик. И дверь за ним захлопнулась.
Лилибет перестала грызть ногти.
– Ну, ты силен! – воскликнула она. – А теперь быстро вниз. Ведь, того и гляди, явится Вольфганг.
Мыслитель кивнул и поскакал за Лилибет вниз. На улице они заняли свои посты, она с одной стороны входной двери, он – с другой. Мыслитель настаивал на том, что непременно надо спросить Вольфи, почему он ворует. Но только не в присутствии его мамы.
Прошло немного времени, как Лилибет закричала:
– Видишь, вон там! Это он! Я узнала его по лягушачьей куртке.
– Я немножко боюсь, – сказал Мыслитель.
– Боишься Крана? – расхохоталась Лилибет. – Да ты что, обалдел, что ли?
– Нет, я не в том смысле боюсь. – Мыслитель сунул кончик большого пальца в рот и стал его посасывать, как курительную трубку. – Я боюсь, что получится, когда во все это вмешаются взрослые.
Но Лилибет не слушала объяснений Мыслителя. Она внимательно следила за пятном лягушачье-зеленого цвета, которое, миновав универсам и все больше приближаясь к ребятам, окончательно превратилось в Вольфи Крана.
– Ой, гляди! – взволнованно вскрикнула Лилибет. – Что это он? Куда он уходит?
И в самом деле, Вольфганг Кран, вместо того чтобы идти к своему дому, пересек улицу и направился в сторону коттеджей, к старому поселку. Между вторым и третьим рядом домиков он свернул в проулок и потерялся из виду.
– Фу-ты, черт!.. – выругалась Лилибет. – Неужели он нас засек?
– Еще чего! Конечно, нет! – ответил Мыслитель. – Охота ему была раньше времени домой приходить. Ведь мать-то его ждет после двенадцати.
– Но мы не можем стоять здесь до двенадцати часов... – Лилибет покосилась на свои рваные полукеды. – У меня и так ноги окоченели.
В этот момент из подъезда пулей вылетел Туз пик. Вид у него был подавленный.
– Один – ноль в твою пользу, Мыслитель, – сказал он. – Вот уж ни
когда бы не подумал. Руку бы дал на отсечение!..
И Туз пик рассказал, что мать Вольфганга Крана не только напоила его кока-колой, но и показала целую стопку таких же клетчатых носовых платков, доставшихся им от покойного свекра.
– В общем, так, – закончил свой рассказ Туз пик, – добавить тут нечего.
– А сейчас он ушел у нас из-под носа. – Лилибет указала на коттеджи поселка. – Он исчез вон там, между вторым и третьим рядом.
– Э, так там живет его друг! – воскликнул Туз пик. – Мне его мать рассказала. К слову сказать, очень милая женщина. Наконец, – говорит, – нашел себе друга. Прежде он всегда ходил печальный, потому что в школе у него не было друзей, в классе с ним будто бы никто не разговаривал...
– Почему ты говоришь «будто бы»? – перебил его Мыслитель. – Это же правда. Его у нас никто не любит.
– А вот теперь, уже несколько недель, – продолжал Туз пик, – как у него появился друг. И он будто бы очень счастлив, и мама его тоже.
– Кто-то из нашего класса? – спросила Лилибет.
– Нет. Мать сказала, что тот малый вроде бы года на два старше Вольфи и живет в поселке. Где точно, она не знает. Он только недавно сюда переехал. Вольфи познакомился с ним на спортплощадке. И с тех пор они неразлучны.
– Как это ты сумел вытянуть такую богатую информацию из этой женщины? – изумился Мыслитель.
– Ничего хитрого, – рассмеялся Туз пик. – И тянуть не пришлось. Ее просто нельзя было остановить. Я сделал вид, что я старый друг Вольфи. И тогда она сказала, что лишний раз убедилась, как Вольфи неправ, уверяя, будто у него нет друзей и будто в классе его не любят, ну и так далее и тому подобное... И еще спросила меня, почему я прежде не приходил к ним в гости. Вольфи вечно сидел один, в четырех стенах... И тогда я говорю, что раз такое дело, то охотно буду к ним заходить. А она мне на это говорит, что теперь у него уже есть друг, ну и повело... – Туз пик ухмыльнулся. – Она бы мне всю свою жизнь рассказала, если бы я не смылся. А теперь ходом в поселок! – выкрикнул он и помчался по направлению к коттеджам.
Мыслитель кинулся за ним и схватил его за рукав.
– Ты что, спятил? Там же штук сорок домов, но меньше, ты что, собираешься трезвонить в каждую дверь?
– Если надо будет, – Туз пик, не останавливаясь, бежал вперед, – я устрою такой трезвон, что все мыши выскочат из подвалов!
Туз пик бегал очень быстро. Куда быстрее, чем Мыслитель. Поэтому Мыслитель скоро отстал. Лилибет, правда, могла бы бежать со скоростью Туза пик, но она затрусила рядом с Мыслителем.
– Пусть несется как угорелый, – сказала она на бегу. – Скоро сам убедится, что невозможно найти человека, если не знаешь, как его зовут или как он выглядит.
Мыслитель кивнул и, тяжело дыша, все-таки припустил дальше.
