— Мальтшик, вашен, вашен, — звал его повар Отто, низенький, худощавый, с усами, закрученными колечками на кончиках, мужчина. Он устраивался на крыльце и пиликал на губной гармошке, а Володя таскал из колодца воду и мыл, скреб, драил котлы из-под каши и горохового супа. И все размышлял: ну как бы навредить фашистам?..
Ночью он перебирался на кровать к деду, и они шепотом советовались — что предпринять? Как поступить? Надо удирать, но как? Со двора — ни на шаг. Чуть подойдешь к забору, часовой уже окликает и щелкает затвором… Наган! Наган есть у деда Ивана. Но что можно сделать с одним наганом против такой банды? И, прислушиваясь к шагам часового, Володя мечтал, как все же придет, примчится подмога, и уж тогда и они с дедом Иваном не оплошают! С этими мыслями надежды он и засыпал.
— Вовка… — позвал дед Иван. — Грузовики приказано мыть. Идем.
— Я буду подносить воду, а ты мой, — сказал дед Иван.
Володя взобрался в кузов и отпрянул: все дно его было в красноватой грязи, к стейке кузова прилипла прядь окровавленных волос. В углу — россыпь гильз.
Испачканные глиной лопаты под скамьей. И кровавые отпечатки чьих-то рук на грязных черенках. Значит… убивали, а потом закапывали?.. Превозмогая тошноту, подступившую к горлу, Володя вылил ведро в кузов и начал метлой выгребать грязь. Вот чем занимаются «славные ребята».
Дед Иван все носил воду, Володя чистил машину, мутная вода текла из кузова на землю. «Убийцы… убийцы…» — бормотал Володя.
Володя вернулся в дом. Гуго пришел, они там о чем-то тихо говорили с Рольфом. Володя подкрался к двери, прижался лицом к щелке. На полу комнаты валялись отобранные Гуго вещи. Сосредоточенно выпятив губы, Рольф рылся в них своей палкой.
На другой день, отоспавшись, Рольф забрал Володю, и они отправились ловить бабочек.
— Привезли, — доложил Гуго, входя в комнату. — Тащи ее сюда.
Володя — он сидел в углу и пришпиливал к правилкам мотыльков — поднял голову.
На крыльце затопали, дверь распахнулась, и в комнату вошла… Люба. Володя оторопел. Кофточка на Любе была разорвана, и виднелось обнаженное плечо, а щеке багровела ссадина. Руки у нее были связаны за спиной.
— Что, знакомы? — спросил Рольф, подходя к Володе.
Володя почувствовал, как его лоб покрылся испариной.
— Конечно, знакомы, — сказала Люба. — Я жила в деревне, он с дедом — тут. Книги я у него брала. Здравствуй, Володя.
— Здравствуй, — выдавил Володя.
— Она ходила в лес? — спросил Рольф.
— В лес? Мы все ходили в лес.
— Ладно, — сказал Рольф и, отойдя от Володи, подтолкнул Любу к столу; нажав на плечи, посадил на табурет. — Один человек из деревни сообщил нам: ты и еще несколько мужчинов неоднократно проезживали из города в лес. Вы везли на телеге что-то покрытое матернем. Что это было?
— Я уже и раньше говорила и вам говорю, я не знаю, что вы от меня хотите, — сказала Люба, поглядев в окно.
— Пуф, как ты врешь, нехороший русский девчонка. — И Рольф поглядел на часы. — Даю тебе три минута.
— Но я действительно ничего не знаю.
— Сейчас, Погодина, я позову мой ординарец Гуго. Он очень сильный и грубый мужчина. Я скажу ему: — Гуго, бери этот девушка и делай с ней все что хочешь. И тогда…
— Но я действительно ничего не знаю!
Рольф прошелся по комнате. Опять поглядел на часы. И Володя поглядел, и Люба. «Тик-так… тик — так» — бесстрастно тикали часы, и Володя не то что увидел, а ощутил, как движутся стрелки, как стремительно несется время. Что бы такое сделать… как бы ей помочь?
— Прошла два минута, — сказал Рольф. Он подошел к Володе. — Ты давал читать книги очень плохой девчонка.
— Она ничего не знает… вот честное слово!
— Не знает?! — воскликнул Рольф и резко повернулся к Любе, — Альзо, я жду. Отвечай!
— Ничего не знаю! — закричала Люба.
— Врешь, йа? — Рольф стремительно шагнул к ней и, схватив ее за волосы, взглянул в белое, искаженное болью и страхом лицо.
Володя похолодел.
Рольф вдруг резко, со всей силы рванул голову Любы и ударил лицом о край стола. Люба страшно вскрикнула, из носа хлынула кровь.
— Гуго! — позвал Рольф.
Дверь распахнулась, и, наклонив голову, боком вошел Гуго. Его губы расползались в недоброй ухмылке, рукава кителя засучены, толстые короткие пальцы неторопливо шевелились. Гуго, схватив Любу за связанные руки, рывком поднял на ноги: марш!
Из сарая раздался невозможный, нечеловеческий крик.
Володя бросился в комнату, упал на кровать, накрыл голову подушкой. Это Люба… Что они с ней делают?
Снова страшный крик. Он вдруг оборвался на самой высокой ноте. Они убили ее? Дверь сарая распахнулась, вышли Рольф и Гуго. Лицо у Рольфа было белым, яростным. Он что-то говорил Гуго и взмахивал палкой, будто все еще бил и бил кого-то. Кого? Да Любу же, Любу! А Гуго шел потупясь, он бормотал что-то и разводил ручищами.
Рольф вдруг увидел Володю и поманил его пальцем: ко мне! Володя вышел из дома и, будто загипнотизированный, не отводя взгляда с холодных, жестких глаз Рольфа, пошел к нему.
— Хочешь, чтоб она жил? Йа? — Рольф схватил Володю.
— Да, да! Хочу. Очень хочу!
— Иди и узнай, что и куда она возила. Что и куда!
Володя обернулся. Дед Иван стоял у крыльца. Лицо у него было будто мукой посыпано. Рольф щелкнул зажигалкой, закурил сигарету, кивнул Гуго. Тот, схватив Володю за плечо, повел и втолкнул мальчика в душный, воняющий потом и кровью сумрак сарая. С грохотом захлопнул дверь…
Растерзанная, едва прикрытая лохмотьями, Люба лежала на грязном полу сарая.
— Люба, Любочка, — зашептал Володя. — Что они с тобой сделали!
— Во-ова… ты? Пить.
Володя зачерпнул банкой воду, приподнял ее голову.
— Зачем они тебя… подослали? — прошептала она.
— Чтобы ты сказала про оружие, — зашептал Володя.
— А ты узнал откуда?!
— Я знаю… Я видел!
— Молчи! — Люба рванулась. — Хочешь стать предателем?
— Нет-нет! Но ведь они убьют тебя, а винтовки…
— Молчи, говорю! — Люба покосилась на окно и, облизывая разбитые губы, зашептала: — Вовочка, милый… слушай меня внимательно. Ведь ты сын красного командира, да?.. И ты должен… — Она закашлялась. И снова зашептала: — Это винтовки для партизан. Там много винтовок! Двести! Но о них знаю лишь я… Надо сообщить нашим. — Она приподнялась. — Меня убьют, а ты… ты должен выжить! Ради всех нас, за погибших, ради Родины! Тебе надо в Ленинград… Где управление НКВД, знаешь?
— На Литейном?
— Пойдешь к майору Громову, комната двадцать шесть.
— Я все понял, Люба, я все сделаю…
…Какое солнце, глаза слепит. Жандармы толпятся, переговариваются, спорят. Люба сидит на траве, окруженная жандармами. Лишь тут, на свету, Володя как следует увидел, что они с ней сделали. Руки, плечи, ноги Любы были покрыты черно-багровыми кровоподтеками, левый глаз заплыл, верхняя губа рассечена, волосы свалялись в бурый ком…
Гуго приставляет ей дуло пистолета к затылку. Володя пытается подняться, сердце колотится, кажется, сейчас взорвется. Дед Иван протискивается через толпу жандармов, держит что-то в тряпке. Выстрел!.. Взревев, как медведь, Гуго валится набок. Еще выстрел! Это дед Иван стреляет, наган у него в тряпке! Крики, свалка… «Вовка, беги-и…» — слышит Володя хриплый голос и поднимается.
…Какие бы ни случались сложные обстоятельства, шеф отделения тайной полевой полиции ГФП-16 Рольф все делал по раз установленному распорядку. Вот и сегодня был день отсылки отчета о деятельности отряда, и отчет уже был готов. Расстегнув ворот форменной куртки (какая жара!), Рольф пробежал глазами по листку бумаги: «…Мы по-прежнему находимся в районе города Г. Продолжаем очистку окрестных поселений от вражеских подрывных элементов и бандитов. За неделю ликвидировано 1308 человек. Расход патронов — 1686 штук. На днях была ликвидирована бандитская группа, в том числе — сегодня — Любовь Петровна Погодина, фанатичная большевичка, как мы полагаем, участница создания тайных складов оружия. К сожалению, даже допрос третьей категории строгости не привел к желаемому результату…»
Рольф аккуратно сложил бумагу, заклеил в конверт. Поднялся, застегнул пуговицы, взял свою трость-палку и взмахнул ею в воздухе: ах ты упрямый мальчишка! Быстро вышел из дома, махнул рукой: ко мне!
— Рой яма! Глубокий и широкий! — резко, отрывисто сказал он Володе.
— Яму? Зачем?
— Для твоей плохой дед и Любка. И для тебя, если не скажешь, что и куда возил Любка и трое мужиков в лес. Рой!
— А где они? Любка и дед?
— Копай яма!
Володя наклонился, и в глазах поплыли розовые круги, страшно болела голова. Это Рольф ударил его своей проклятой палкой и бил еще, когда он уже упал. Вся голова — в буграх и струпьях засохшей крови. Володя поднял лопату, длинный Вальтер, цепко взяв за плечо, повел за дом и показал: рой вот тут. Володя оглянулся кругом: вот броситься бы в лес. Но Вальтер, поправив на плече автомат, встал возле забора.
