– Почему?!
– Потому что теперь я знаю, что ты обо мне думаешь, Даня… И я не хочу тебя больше видеть. Пока!
– Вера, Вер, ну подожди! – он схватил меня за рукав пальто.
Но тут у него зазвонил мобильный, а я выдернула руку, подбежала к маме и потащила её к метро.
– Поругались? – сочувственно сказала мама.
– Нет.
– Фух, слава богу.
– Расстались.
– Вера! Ну зачем?! Ты же прекрасно справилась с выступлением!
– Мам, давай-ка побыстрее. Нам надо ещё зайти за кефиром. Бабушка просила. И, кажется, у неё кончились ванильные сухарики.
Меня бросало то в жар, то в холод. Постоянно менялось настроение. Утро было временем решительных мыслей и действий.
Я вставала, занималась йогой, выпивала чашку зелёного чая для бодрости и крепости духа, вставала перед зеркалом, протирала тёмные круги под глазами кубиками льда с петрушкой и двадцать раз повторяла, глядя сама себе в глаза: «Не вспоминать, не вспоминать, не вспоминать!» Именно утром я удалила аккаунт «Вконтакте», а в почте занесла Данин адрес в «чёрный список». Именно утром я проверяла холодильник, срок бабушкиных лекарств, наличие у мамы бумаги для принтера, писала списки, чтобы вечером зайти в магазин.
Потом я шла в школу и довольно удачно блокировала все болевые удары, которые мне наносили любые мальчишки, даже карапузы, но с именем Даня, любые шоколадки той фирмы, что он подарил мне при встрече, любые целующиеся парочки.
А затем я приходила из школы, уставшая, и ложилась на диван. Наступил ноябрь, стало рано темнеть, и вместе с темнотой ко мне заявлялась старая знакомая – тоска. Она уже не наваливается, как серый зверь. Она вгрызается в моё сердце, погружает в него свои когти, осторожно нащупывает то зёрнышко, что колотится «тук-тук-тук», и нежно, прислушиваясь, сжимает его.
Я ничего не писала во флипбуке. Только рисовала – крошечное сердце в когтях хищной птицы.
Вместе с тоской приходили воспоминания, которые уже не сдерживал мой бодрый разум: вот он берёт меня за руку под пледом, вот я прижалась к нему в маршрутке из Ромашкова.
Казалось бы – встань, взбодрись, посмотри с бабушкой телевизор, выпей чашку кофе.
Но из телевизора неслись стоны о несчастной любви, которые отзывались во мне новыми приступами болезненного эха, а кофе… Я всё-таки не любила кофе.
Странное дело. Сейчас, когда я всеми силами пыталась переболеть любовью к Даньке, избавиться от этого чувства-наваждения, он больше не казался мне симпатичным. Я представляла себе его оттопыренные уши или маленький острый птичий нос и думала – какое уродство! Как я могла быть такой дурындой, чтобы полюбить такое страшилище?!
А его детская улыбка? Неужели она казалась мне трогательной? Нет, нет и нет! Если у тебя детская улыбка, это значит, ты глуп, как ребёнок!
Я растравляла себя снова и снова, словно погружая палец в воспалённую рану и причиняя всё новую и новую боль. Особенно много боли приносили предрассветные часы, и бабушка молча заходила ко мне в комнату, брала подушку, влажную от слёз, и клала её на батарею.
Они обе пытались мне помочь, и мама, и бабушка. Мама приносила какие-то новые книги, требовала моего совета по сюжету каких-то сказок, хотя в её глазах было только одно: «Отвлекись от своих мыслей, не думай!» Впрочем, я была за неё рада, после фестиваля она стала писать неплохие сказки, серьёзные, но с шуточками. Иногда ей действительно удавалось отвлечь меня от грустных мыслей. Ненадолго.
Бабушка просто была рядом.
Как-то раз я не стала сдерживаться и поплакала, уткнувшись к ней в колени. Она погладила меня по спине и попросила: «Поговори со мной».
Я поговорила. Попросила её не сердиться, что не стану сейчас ездить в Ромашково. Сделаю небольшой перерыв. Правда, я не знала, когда он закончится, но бабушке об этом я сказать не решалась.
Она закивала так быстро, что я поняла – она связывает моё нежелание туда ездить с Данькой.
Это было не так. Точнее, не совсем так. Я не могла туда поехать из-за Даньки, но не из-за того, что мы были там вместе, что пили чай с корицей на остановке, смешили бабушек, обнимались в маршрутке, нет.
А из-за того, что он мне сказал тогда… Что я езжу туда из-под палки.
Однажды, когда тоска особенно сильно сжала в когтях моё сердце, я признала: да. Из-под палки.
Мне стало легче. Ненамного, конечно. Чего хорошего, что мне не хотелось ехать навещать бабушек? Но, по крайней мере, это была правда.
Ещё я пыталась понять, почему я так разозлилась на Даньку за фоторепортаж о доме престарелых. Он ещё и поддел тогда меня: «Ты сама хотела похвастаться, да я тебя опередил!» Сейчас, когда ярость, вызванная его фразой, остыла, я подумала: что-то есть в его словах. Но что, что?
Шли дни. Данька прислал всего одну эсэмэску. «Это самый глупый в мире повод для расставания». Я не ответила. Пусть так.
Для меня этот повод не был глупым. Я обожглась уже один раз. Я доверилась человеку. Доверила все свои эмоции, переживания, мысли, поделилась самым дорогим. Он послал меня.
Однако я ведь не из тех людей, кто просит о помощи потому, что ему лень делать своё дело самому. Нет, это не так. Я просила Даньку сходить со мной к зубному, выступить на фесте не потому, что я не смогла бы сделать это одна. Просто, когда я приглашала его сделать что-то вместе, я, считай, приглашала его в свою жизнь. А он отверг мои приглашения, значит, и мою жизнь.
Возможно, я драматизировала. Но по-другому сейчас и не выходило. К тому же ко всем моим размышлениям примешивалось какое-то воспоминание из детства, я не могла ухватить его за хвост, оно ускользало, видимо, загнанное в подсознание моими практиками аутотренинга. Но хотя я не могла поймать это воспоминание, я ощущала, что оно подтверждает мою правоту.
Я застряла в своей ситуации, как древняя муха в янтарном камешке, и не могла пошевелиться. Я ждала, пока уйдёт чувство, но оно не уходило.
Иногда мне хотелось, чтобы пришёл кто-то с большим молотком, треснул по моему янтарному камешку, и я выскочила.
И, наконец, кто-то пришёл.
Я сидела за компом, проверяла почту и вдруг обнаружила уведомление из «Контакта». Я хмыкнула. Аккаунт там был какой-то совершенно неубиваемый. Я зашла в «Контакт», пробившись через смену пароля, ещё кучи каких-то подтверждений, что я – это я. Везёт всё-таки социальной сети – ты её не посещаешь, и она с лёгкостью выкидывает тебя из своего сознания, храня только твой пустой образ-аккаунт.
Это тебе не Даниил Белых, которого ну никак не выходило выбросить из головы, несмотря на птичий нос и дурацкую улыбку.
В уведомлении сообщалось, что меня отметили на фотографии в сообществе книжного фестиваля. Я зашла в сообщество, посмотрела фото. На нём я, улыбающаяся как ни в чём не бывало, со своими мышами. На заднем плане – моя испуганная мама. Видно, поняла, что сейчас я буду рассказывать совсем другие сказки, не те, что мы запланировали. Я снова глянула на себя, улыбающуюся. Надо же, совсем не видно слёз обиды и напряжения, которые тогда стояли в моих глазах.
Восемь сердечек-лайков. Моё сердце стукнуло, ударилось, отскочило. Вдруг одно из них Данькино? Однако в списке его не было. Зато там был другой мой знакомец. Точнее, знакомая. Регина Белых. Значит, она поставила лайк. Что он означал? Что ей понравилось, что я справляюсь на выступлении одна? Или что Данька, верный себе, не пришёл?
Или что ей, Регине, удалось…
Я замерла. Меня пронзила догадка. Ну-ка, ну-ка… Почему Данька не пришёл к зубному? Он был с племянницей. Но я не знала тогда, что племянница – Регина. А почему Данька не пришёл на моё выступление? Потому что у кое-кого была истерика. И кое-кто разбил голову. И кое-кому вызывали «Скорую». Однако, судя по дате лайка, этот кто-то уже вечером, с разбитой головой, полез в Инет, чтобы полюбоваться, выгорела ли его затея или нет. И, увидев, что выгорела, поставил лайк.
Внутри у меня всё забурлило. И вдруг, в первый раз за долгое время, я решила: «Да не буду я сдерживаться!» Данька хотел, чтобы я выплеснула свои эмоции? Чтобы все увидели, какая я на самом деле? Что ж, я покажу тебе, Данечка! Выпущу свой тайфун!
Покажу, правда, не тебе, а твоей племяннице. Но поверь мне, она это заслужила. Перед моими глазами мелькнула гримаса боли на лице маникюрши, когда Регина отвесила ей оплеуху. Однако, если твои папа и мама владеют косметическим салоном, это вовсе не значило, что ты можешь лупить его работников безнаказанно.
Иногда может найтись тот, кто тебя накажет. Кто-то с тайфуном внутри.
Глава 22
Сюрприз для Регины
Адрес Регины оказалось узнать не сложно. Правда, пришлось её для этого зафрендить, но она не возражала. Видно, упивалась своим триумфом. Ну-ну! Я посмотрела её фотографии, полистала сообщения на её стене «Вконтакте». Как и у всех, её стена была заляпана разными приглашениями, смешными фотографиями, умными философскими «фразами дня», и всего парочка сообщений была от самой Регины. Одно, конечно, такое: «Сломался ноготь, жизнь кончена». Второе: «Всех жду на днюху! Адрес тот же!» И среди комментариев с поздравлениями я обнаружила такое: «Этаж двадцатый?» И ответ: «Ага, захватите парашюты!»
