Журналист просматривал сигнальный экземпляр газеты. Он был дежурным по номеру. С особым удовольствием читал он собственную статью:
«СМЕЛЫЙ ПОСТУПОК ВОИНОВ. Неделю назад, 14 мая, около магазина спорттоваров остановился бензовоз. Шофёр забежал купить набор летних блёсен и спиннинговую катушку «Дельфин». Каково же было изумление прохожих, когда бензовоз неожиданно тронулся с места и, набирая скорость, понёсся к деревянному мосту через речку Безымянку, где группа школьников младших классов удила рыбу.
Все растерялись. Не растерялись находившиеся в увольнении ефрейтор Оленич и младший сержант Чудик. Не сговариваясь, солдаты бросились за бензовозом. Почти у самого моста они его нагнали. Младший сержант Чудик вскочил на подножку машины со стороны шофёрской кабины, ефрейтор Оленич — со стороны пассажирского места. И тут младший сержант сообразил, что управлять машиной не умеет. Это уже понял и ефрейтор Оленич. «Спасай ребят! — крикнул он своему товарищу. — А я буду спасать машину!» Младший сержант Чудик прыгнул прямо с подножки машины в речку, где уже барахтались перепуганные рыболовы, а ефрейтор Оленич, рискуя жизнью, сумел открыть дверь кабины и дотянуться до рычагов управления… Как оказалось, смелые воины служат в разных воинских частях и даже не были знакомы друг с другом. Оба спортсмены. Оба футболисты. Так что, надо полагать, дружба их продолжится и на футбольном поле. Потом выяснилось: у бензовоза отказали тормоза. Шофёр наказан».
«Хорошая статья», — подумал журналист.
Было шесть утра. В семь тридцать газету получат подписчики.
2
У капитана Насибулина было хорошее настроение. К восьми ноль-ноль он шёл на службу, помахивая свёрнутой в трубочку газетой.
По дороге он нагнал своего товарища по полку капитана Зацепина. У капитана Зацепина было плохое настроение. Он отвечал в полку за спорт.
— Ты был вчера на футболе? — мрачно спросил капитан Зацепин. — Хотя да, не был.
На футбольном матче капитан Насибулин вчера действительно не был, поскольку находился в это время с сыном на представлении в цирке «шапито».
— Я был вчера в «шапито».
— У нас тут тоже был «шапито». Твой Чудик из выгоднейшего положения не забил гол. Смотри сам: вот тут лежит вратарь, тут стоит Чудик, а вот тут мяч. Что же делает твой Чудик?..
— Что он делает? — спросил Насибулин.
— Он стоит и ждёт, когда вратарь встанет на место!.. Мы ему кричим: «Бей!!!» А он стоит и ждёт. Просто псих какой-то. Нет, я его отправлю сегодня на гауптвахту.
Капитан Насибулин улыбнулся решительности своего товарища.
— Отравить его на гауптвахту могу я. Ты не его командир взвода.
— Значит, отправишь ты. А не ты, так командир полка. А не командир пола, так…
— Министр обороны, да?..
Капитан Зацепин засмеялся. Настроение его немного улучшилось.
— Коля, — спросил вдруг капитан Насибулин и даже остановился, потому что в голову ему пришла странная мысль, — ас кем наши вчера играли?..
— С кем — с танкистами.
— А у них там в воротах случайно стоял не… — Капитан Насибулин заглянул в газету. — Не ефрейтор Оленич?
— Оленич. А ты его знаешь? Классный вратарь, между прочим.
— Коля, это друг моего младшего сержанта Чудика.
Теперь капитан Зацепин тоже остановился.
— Я же говорю: твой Чудик — псих. Друзьям он, видите ли, голы забивать не может. Давай отправим его на гауптвахту, а?
— Нет, мы не будем отправлять его на гауптвахту. Я своих музыкантов в обиду не дам. Мы будем хлопотать о предоставлении ему отпуска. С чего ты начинаешь свой день?..
— С физзарядки, — ответил раздосадованный Зацепин.
— А надо начинать с газеты. На, почитай.
И капитан Насибулин протянул ему свежий номер газеты.
3
Через несколько дней младший сержант Чудик уезжал в Ленинград.
Командир танкового полка — в виде поощрения — наградил ефрейтора Оленича десятью сутками отпуска.
Командир парашютно-десантного полка полковник Яковенко ограничил отпуск Чудика неделей. Видно, три дня пошли в счёт незабитого гола.
Когда полковник спросил, почему Чудик никому ничего не говорил вплоть до появления газетной статьи, Чудик удивился:
— Да о чём я мог, товарищ полковник, говорить? Ефрейтору Оленичу я только мешал — висел на подножке и всё. Он и в воду велел мне прыгать, чтоб от меня избавиться. Но вы не беспокойтесь, я его уже предупредил: ещё раз неудачно выскочит из ворот — гол я ему забью. Теперь, конечно, уже по возвращении из отпуска…
ТЫКВОЧКА 1
С недавних пор командир музыкантского взвода капитан Насибулин стал замечать, что его подчинённый рядовой Карымшаков резко изменился: стал, что ли, более задумчивым, даже нервным, стал натыкаться на товарищей и старших офицеров (что вообще недопустимо), плохо есть, плохо спать, а в самые ответственные моменты, когда краса и гордость парашютно-десантного полка духовой оркестр под управлением капитана Насибулина замолкал, вдруг словно просыпался и делал тарелками запоздалое «дзинь» или «бум».
К тому же скопились и другие факты, на которые просто нельзя было не обратить внимания.
Так, во время развода караула, когда и начальник, и помощник, и разводящие, и будущие часовые, и оркестранты, подбадривавшие своей музыкой заступающих в наряд, одинаково мокли на плацу под проливным дождём, возле рядового Карымшакова появлялся неизвестный в резиновых сапогах и тюбетейке и заботливо раскрывал над Карымшаковым зонт.
А дождь барабанил по спинам и фуражкам, проникал в сапоги и карманы, заполнял пилотки и раструбы духовых инструментов.
Один Карымшаков стоял сухим под дождём.
Правда, он при этом сильно краснел и даже довольно невежливо говорил незнакомцу: «Уходи немедленно!»
Но на душе присутствующих всё равно оставался неприятный осадок: если условия созданы для всех равные, почему рядовой Карымшаков должен находиться под персональным зонтом?..
Что касается неизвестного, то он, взглянув с непередаваемой грустью на Карымшакова, тотчас же уходил. А если быть точным, то растаивал, исчезал, испарялся за завесой дождя.
Факт второй. Некоторое время тому назад возле контрольно-пропускного пункта полка, то есть буквально в каких-то двадцати метрах от въездных ворот, расположился некий неизвестный в тюбетейке и с большим сапожным ящиком. На ящике было написано: «Бесплатные услуги. Чистим сапоги».
Было установлено, что сапоги неизвестный чистит (во всяком случае, пытается чистить) только рядовому Карымшакову. Когда же и другие старались подсунуть, тут же вывешивал табличку: «Обед».
Говорят, рядовой Карымшаков демонстративно и с особым старанием надраивал свои сапоги ваксой на виду у неизвестного и при этом обращался к последнему со следующими непонятными словами: «Ну что, выкусил?..»
Неизвестный смотрел на действия рядового Карымшакова с невыразимой грустью.
Факт третий. Во время строевых занятий, когда нещадно палило солнце и всем музыкантам, включая капитана Насибулина, очень хотелось пить, когда даже вороны попрятались, а спасительную тень — против всех законов физики — отбрасывала почему-то только длинная и тощая фигура капитана Насибулина, появилась тележка с газированной водой. Толкал её неизвестный в тюбетейке.
Он подрулил прямо к рядовому Карымшакову, налил полный стакан и протянул — искрящийся, холодный, с лимонным соком:
— Пей.
— А остальным? — строго спросил Карымшаков.
Неизвестный тут же повесил табличку: «Обед».
Тогда рядовой Карымшаков молча отстранил стакан и коротко сказал неизвестному:
— Уходи.
Неизвестный посмотрел на Карымшакова с невыразимой грустью.
Факт четвёртый: странное происшествие на почте.
По словам заведующей, рядовой Карымшаков трижды на дню отправлял одну и ту же бандероль и она трижды непонятным образом выскакивала из опломбированного и опечатанного почтового мешка обратно. По свидетельству заведующей, Карымшаков отбивался от настырной бандероли двумя руками. Однако — и это заведующая твёрдо помнит — бандероль в итоге победила: Карымшаков сунул её под мышку и, чуть ли не рыдая, ушёл.
И наконец, факт пятый, самый необъяснимый и последний.
Недели через две в поведении незнакомца неожиданно наступил разительный перелом:
в случае появления дождя зонт раскрывался теперь не только над Карымшаковым, но и над остальными; газированная вода отпускалась не только Карымшакову но и другим;
прежняя надпись на ящике — «Бесплатные услуги. Чистим сапоги» — сменилась другой: «Каждый солдат сам обязан чистить свои сапоги».
— Кто тебе этот дядька? — с удивлением спрашивали солдаты. — Родственник?
