– Эй, отворишь ли ты, черная образина? – неистовствовал за дверью Паркер.
– Кто там орет? Что нужно? – спокойно сказал рыжеватый плотник, отворяя дверь.
Паркер чуть не сшиб его с ног. Он ворвался в мастерскую и принялся бегать во все стороны, заглядывая под токарные станки и сложенные доски.
– Скажете ли вы наконец, сэр, что вам угодно? – нетерпеливо спросил его плотник.
– Где девчонка? Куда вы девали ее? Говори, негодяй! – вцепился в него Паркер.
Но плотник так крепко стиснул ему руки, что Паркер принужден был отступить.
– Ну-ну, я пошутил, – сказал он хмуро. – Скажи мне, где черная девчонка, и я дам тебе пять долларов.
Плотник радостно осклабился:
– Вот это другой разговор! Давно бы так. Если бы вы, сэр, с самого начала сказали, что вам нужна маленькая негритянка, мы бы сейчас же указали ее вам.
– Да где же она? – нетерпеливо спросил Паркер.
– А она уже давно на том берегу, – так же радостно сообщил плотник. – Живо перемахнула через мастерскую, потом к реке, вскочила в лодку – и давай ходу… Мы и оглянуться не успели…
Паркер длинно выругался.
– Вы все заодно, проклятые оборванцы! – сказал он свирепо. – Ну, дай срок, я ее все равно отыщу. Она от меня не уйдет. Хорошо, что хоть Приста я держу. Кис-кис, вот ты и опять со мной, – обратился он совсем другим, нежным тоном к коту.
В тот момент я услышала сердитое фырканье кота.
– Ах ты, дрянь! Ты царапаться! – вскричал Паркер и вдруг снова завопил: – Лови! Держи!…
Сапоги его прогромыхали мимо меня. Раздался подавленный смех рабочих. Крик Паркера некоторое время разносился по двору, потом постепенно удалялся, и наконец совсем издалека донеслось:
– Лови! Лови его!…
Тогда рабочие разгребли стружки и помогли мне выбраться.
Я стояла вся облепленная кудрявыми деревянными завитками. Стружки запутались у меня в волосах, в платье. Рыжеватый плотник заботливо почистил меня:
– А теперь можешь спокойно отправляться, куда тебе нужно, – сказал он мне: – толстопузый не скоро вернется, он кота ловит. Впрочем, могу тебя проводить, если тебе все-таки страшно.
И, не спрашивая меня ни о чем, он проводил меня до дому и сдал маме. Мама принялась благодарить моего спасителя.
– Бедняки всегда должны помогать другу – сказал он ласково, – а то их всех, и белых и черных, сделают рабами. – И с этими словами рыжий плотник ушел.
Каково же было мое изумление, когда, зайдя в комнату, я увидела Приста! Кот лежал на моей постели, и у него был такой вид, словно он никогда и не выходил из дому.
Я принялась тормошить и ласкать его, радуясь, что он со мной.
После этого случая мама решила, что нам нельзя больше оставаться в Вильмингтоне. Паркер, конечно, уже подослал шпиков, и они вот-вот обнаружат наше убежище. Гапкин тоже этого опасался. К тому же Вильмингтон находился в рабовладельческом штате, а мы все еще не оставили надежды пробраться на Север, в свободный штат.
Гапкин знал поблизости еще одну «станцию» «подпольной железной дороги», где нам могли помочь. Мы совсем было собрались бежать в другой штат. Но нашему намерению помешала война, которая началась между Севером и Югом Америки.
– А теперь, Мэри, пора уходить, – сказала бабушка, – на сегодня я кончила.
Чарли отправился, как обещал, провожать Мэри домой. Мальчик и девочка шли по освещенным улицам, мимо открытых дверей салунов, откуда доносилось пение или звуки механического пианино. Старик нищий стоял на тротуаре с непокрытой головой и играл на скрипке. Скрипке не хватало одной струны, но все-таки старик играл очень искусно.
Чарли и Мэри остановились послушать.
– Ты знаешь, что он играет? – спросила Мэри.
– Да, это песня про мальчика Джо и его собаку, – отвечал Чарли и тихонько начал напевать:
У Джо был верный друг —
Лохматый черный пес.
Он маленьким щенком
Его домой принес.
Однажды Джо тонул;
Тогда его щенок
До берега доплыть
Хозяину помог…
– Я тоже знаю много песенок, – сказала Мэри, – только мама сердится, когда я пою. Она говорит, что петь и плясать нестоящее дело, это занятие для цветных.
Чарли хотел было ругнуться, но смолчал. Они уже подходили к дому сенатора Грэй-Френса, где жила Мэри. Показалась чугунная решетка сада. У ворот маячила темная фигура с неясными очертаниями. Заметив обоих ребят, фигура метнулась им навстречу. Не успели еще Мэри и Чарли сообразить, в чем дело, как оба оказались зажатыми, как клещами, огромными лапами поварихи Роч. Повариха тяжело дышала и молча тащила за собой ребят. Дойдя до ворот, она втолкнула Мэри в калитку и с треском заперла за ней замок. Потом изо всей силы дернула Чарли за курточку.
– Пойдешь со мной к директору, паршивый мальчишка! Он тебе пропишет…
– Не пойду. Вы не смеете ругаться… – отбивался Чарли, но повариха крепко ухватила его за плечо, и ему пришлось покориться.
Он бросал вокруг беспокойные взгляды, но на улице никто не обращал на них внимания. У поварихи было перекошенное от злости лицо. Она боялась, что мальчику все-таки удастся сбежать от нее, и больно выворачивала ему руку.
– Да вы не беспокойтесь, я не убегу, – насмешливо сказал ей Чарли.
Они подошли к небольшому коттеджу с низким крыльцом и балконом. На пронзительный звонок поварихи дверь открыл сам директор школы. Это был сухой, высокий человек с квадратным лицом и бегающими ржавыми глазами. Во рту у него постоянно торчала сигара, и, даже разговаривая, он продолжал сосать ее.
Увидев посетительницу в такой поздний час, директор не удивился: очевидно, она была частым гостем в его доме.
– Вот, сэр, тот самый мальчишка, – задыхающимся голосом проговорила повариха, втаскивая Чарли в кабинет. – Опять повадился ходить с Мэри. Подумаешь, какой черный кавалер!…
И она неприятно захихикала.
– Имя? – не выпуская изо рта сигары, спросил директор.
– Чарльз Аткинс, – пробормотал едва слышно Чарли.
– Громче, не слышу.
Чарли повторил.
– Он сын этой негритянки Аткинс, которая служит в вашей школе, сэр, – вмешалась повариха. – Помните, сэр, я вам говорила еще о ее муже…
Директор махнул ей рукой, чтобы она замолчала.
Потом он поманил пальцем Чарли:
– Поди сюда, Аткинс. Ты, Аткинс, кажется, умный мальчик, хорошо учишься, не так ли? – Директор заговорил неожиданно ласковым тоном, он даже взял Чарли за подбородок.
– Спросите его лучше, сэр, что за истории рассказывает его бабушка, – снова вмешалась повариха. – Представьте себе, сэр, она внушает детям, что негры сделаны из того же теста, что и белые. Чепуха, вредная чепуха, сэр! Это все равно, что убедить меня, будто черные лепешки делаются из той же муки, что и белые.
– Подождите минутку, миссис Роч, прошу вас, – сказал директор.
Он подошел к поварихе и что-то тихо сказал ей на ухо. Чарли послышалось, будто директор произнес: «Так мы из него ничего не вытянем», но мальчик решил, что это ему показалось.
– У тебя много друзей, Аткинс? – спросил директор, обратив на Чарли свои ржавые глаза.
– Да, сэр. Все наши мальчики и девочки – мои друзья, – скромно отвечал Чарли.
– Верно, и у мамы твоей много друзей? – продолжал директор. – Ведь она как будто каждый вечер бывает в гостях?
– Нет, что вы, совсем не в гостях, – ответил Чарли, – мама ходит на митинги, а сейчас она ходит к рабочим, которые бастуют…
– Вот как! К рабочим, которые бастуют? – Директор нервно приподнялся на своем кресле. – И что же она там делает?
– Она помогает их семьям, читает им разные книги. Мама ведь очень много знает, – охотно рассказывал Чарли.
Директор казался очень заинтересованным. Ом попросил Чарли подробно рассказать, какие же книги читает его мать рабочим. Но Чарли и сам этого хорошенько не знал.
– Только одну книжку я знаю. Такая красная, небольшая, – сказал он, – ее подарил мой папа, когда был еще на свободе. Мама очень ее бережет. На ней написано Ленин.
Директор поперхнулся.
– Она и теперь переписывается с папой? – спросил он быстро.
Чарли поглядел в ржавые колючие глаза директора, и вдруг его взяло сомнение.
– Не знаю, – сказал он отрывисто.
– Врешь, знаешь! – Директор схватил его за ворот; внезапно от его ласковости не осталось и следа. – Сейчас же отвечай, маленький змееныш!
– Не знаю, не знаю… – твердил Чарли, стараясь вырваться.
Повариха не выдержала.
– Вот, я говорила, я говорила вам, сэр, что это за семейка! – крикливо начала она. – У них там целое гнездо бунтовщиков…
Директор толкнул Чарли к двери: – Иди, лгунишка этакий, убирайся! Он переглянулся с поварихой Роч, и они оба вдруг чему-то улыбнулись.
– И того, что мы узнали, вполне достаточно, чтобы… – сказал директор и захлопнул за Чарли дверь.
Мальчик очутился на улице. Какое-то беспокойство мучило его. Что хотел сказать директор своей последней фразой? Что такого сказал ему Чарли и чему так радовались директор с поварихой?
