Может быть, тогда бы спохватился отец, стал бы искать его, Сашку, чтобы извиниться?..
Скрипнула калитка сада, и на берег вышла мать.
— Ну будет, сынок, будет, — присев с ним рядом на мотолодке, сказала она, — пойдем ужинать. Я тебе яичницу приготовила и молока холодного из погреба принесла…
— Мам, ну скажи, — не слушая ее, заговорил Сашка, — за что он меня ударил, за что? — и, вдруг расплакавшись, уткнулся лицом ей в грудь.
— Ну ошибся, ну погорячился он — с кем не бывает? — пыталась оправдать она мужа. — А тут еще под хмельком пришел!..
Она хотела сказать еще что-то, но, глянув на плотно сжатые губы сына и его убитый обидой взгляд, поняла, что отцовская пощечина что-то переломила в Сашке, что он не только взял ростом. Вырос ее сын, вырос…
«Да, одними словами да подзатыльниками Сашку теперь не переубедишь, — со вздохом подумала Ольга Николаевна, чувствуя под руками его словно сбитое, литое тело, — а Аркадий этого не хочет понять. Что же дальше будет-то?.. Как их помирить?..»
Спроси сейчас Вовку Баландина и Сашку Ершова, с чего все началось, и они вряд ли припомнят подробности.
Жили они в разных концах села, и хотя встречались по нескольку раз на день, особой дружбы не водили. Дерзкий и нахальный, Вовка во всем любил верховодить и поначалу пытался подчинить себе и Сашку, но тому не по душе пришлась самоуверенность одноклассника, и он этого не скрывал.
— Чего задаешься? — не раз говорил он в глаза, когда Вовка начинал командовать или кого-либо обижать. — Давай по-честному, чтобы никому не было обидно.
Вовка на компромисс не шел.
— Не хочешь — не надо, без тебя обойдемся! — обычно отвечал Сашка, бросал игру и вместе со своими друзьями уходил.
Кажется, еще в пятом классе, не выдержав словесного поединка, они как-то подрались из-за сущего пустяка, но их разняли, и тогда каждый из них громогласно пообещал другому, что докажет свою правоту на кулаках. С тех пор они не упускали друг друга из виду, и Вовка Баландин старался при каждом удобном случае подстроить противнику какую-либо каверзу.
Сашка, хоть и не оставался в долгу, больше как-то отражал нападения, чем предпринимал их сам. И если случалось первому задеть недруга, то делал это скорее по необходимости, чтобы дать почувствовать Вовке свою силу, чтобы опередить его.
Нападение из-за угла на него Сашка расценивал как трусость противника.
— Что, дрейфишь один на один, так помощничков с мешками прихватил? — язвительно спросил Вовку Баландина Сашка, когда тот поднялся на ноги после его удара в подбородок. — Или уже шарики не работают? — коснулся он пальцем виска.
— Вот встретимся еще раз, тогда узнаешь, — угрюмо пообещал Вовка и, то и дело оглядываясь, точно боялся удара в спину, пошел за своими приятелями.
Эта встреча состоялась на другой же день.
А произошло так.
В одном из своих донесений Витька Бубнов между делом сообщил, что вода в полоях пошла на убыль, а Сашка этому не хотел верить. Рыба только-только закончила нереститься, и если ребята из дозора не ошиблись, то на траве после спада воды могут остаться миллиарды оплодотворенных икринок.
Впрочем, такое уже случалось раз. О гибели икринок в прошлом году Сашка слышал и даже сам обратил внимание на камыш, словно ожерельями, обвитый высохшими икринками. И сейчас ему невольно вспомнилось, как возмущались тогда люди и недобрым словом поминали волжские гидростанции, что раньше времени, в период нереста рыбы, начинают придерживать воду.
Сашка снял трубку и позвонил в инспекцию рыбнадзора Полосухину, чтобы с ним поделиться тревогой, но там его не было.
«Может быть, Андрей Петрович дома?» — подумал Сашка и поспешил туда, но и там его не оказалось: жена сказала, что куда-то ушел.
Сашка хотел было уже пуститься на розыски, но тут подумал, что ребята в донесении могли ошибиться и, прежде чем поднимать шум, надо сначала убедиться, так ли на самом деле. Он зашел в штаб, предупредил Горку Щетинкина, что скоро вернется, и поспешил к мосту через Сухой ерик.
Проходя по грейдеру мимо судоремонтной базы, он мельком взглянул на старые, полузатопленные половодьем сейнеры, стоящие в конце забора у берега, и ему почудилось, что на одном из них что-то промелькнуло и скрылось за штурвальной рубкой.
Сашка остановился.
Кто бы мог это быть? Сейнеры давно списаны и уже несколько лет стоят на отшибе никому не нужные, за это время они обветшали, покрылись по бортам слизью и обросли мхом, и даже мальчишки перестали заглядывать сюда.
Минута проходила за минутой, а на палубе сейнера никто не появлялся. Померещилось, что ли?
Сашка хотел было пролезть в одну из многочисленных дыр забора и спуститься к берегу, чтобы со стороны ветел или же нефтянки взглянуть на заинтересовавший его сейнер, но тут он вспомнил, зачем шел к ерику, и, махнув рукой, зашагал дальше.
Вскоре он остановился на мосту и внимательно оглядел полои. Казалось, они ничуть не изменились. Воды было столько же, сколько и несколько дней назад, и сейчас она так же, как и всегда, сияла золотисто-серебряными бликами да там и тут морщинилась легкой рябью под ветерком.
Сашка оторвал щепку от измочаленной колесами доски настила и бросил ее в ерик. Щепка описала по воде круг, успокоилась и тихо поплыла под мост.
«Но, может быть, ее гонит ветром?» — подумал он, и только потом заметил, как с уходящей водой к мосту медленно-медленно плывет с полоев мусор.
Да, ребята не ошиблись. Правда, вода уходит еще совсем незаметно и даже сразу на глаз это не определишь. И если спадать она станет потихоньку, малек должен успеть проклюнуться из икринок, а там ему уже ничего не страшно: он сам скатится с водой в реку.
А если вода быстро пойдет на убыль?!
Если, если… Чего это он гадать начал? Надо скорее найти Андрея Петровича и предупредить его, а уж он, конечно, знает, как лучше поступить!
Сашка повернул назад.
Поравнявшись с судорембазой, он посмотрел на старые сейнеры и, задержав шаг, внимательно оглядел их один за другим. Ничего подозрительного.
Он немного задержался на месте, раздумывая, идти ли к берегу или не стоит, и уже зашагал было к околице, как вдруг услышал звук, слишком похожий на скрип уключин. Прислушался. Нет, ему не показалось, хотя на реке лодок близко не было вообще.
