Приподняв с подушки голову, на него смотрела мать.
Санька отодвинул крынку и поднялся.
— Да поешь ты, поешь, петух хорохористый!.. — грустно сказала Катерина и, помолчав, добавила: — Новость, Саня, слышал? Андрей Иваныч приехал, учитель ваш. Он теперь, сказывают, из Стожар никуда не уйдет.
Никто не созывал учеников, но утром, точно по сговору, они собрались у избы Ракитиных.
Было еще очень рано, ноги стыли от холодной росы, и ребята, забравшись на изгородь, расселись рядком, как ласточки на проводах.
В окно выглянула Маша:
— Андрей Иваныч уже спрашивал, про всех спрашивал… Только он еще спит пока.
— Мы обождем, мы тихо, — шепнул Семушкин.
— А что мы скажем Андрею Иванычу, когда он проснется? — также шепотом спросила Зина Колесова.
— В самом деле… — заволновался Семушкин. — Надо что-нибудь такое… вроде приветствия! Мол, так и так, от имени бывших ваших учеников, теперь семиклассников, поздравляем с возвращением.
— Правильно, — согласилась Зина. — У тебя, Семушкин, лучше всех получается, вот ты и скажи. А еще цветы поднести надо бы… ромашки там, лилии водяные…
— И рыбы можно наловить, — предложил Степа.
— Не надо цветов… ничего не надо, — остановила Маша.
— Неловко без подарка-то, — сказала Зина.
— А мы его в поле поведем, в лес, на участок к деду Векшину. Целый день будем водить. Все, все покажем — и хлеба и травы…
— И речку с рыбой, и небо с солнышком, — засмеялся Алеша. — Нет, ты делом скажи, как приветствовать будем.
— А никак, — сказал Степа. — Просто скажем: «Здравствуйте, Андрей Иваныч! Мы вас так ждали, так ждали…»
— А я к вам так долго не шел, — раздался негромкий голос. — Что поделаешь, друзья мои! Дорога была не совсем близкой.
Ребята оглянулись. По ступенькам крыльца к ним спускался высокий, худощавый человек в солдатской гимнастерке.
— Ну вот мы и встретились!
Андрей Иваныч протянул детям левую руку, так как на месте правой болтался пустой рукав, напоминая подбитое птичье крыло.
Школьники переглянулись и чуть подались назад.
— Ничего, друзья мои, — заметил их смущение Андрей Иваныч. — Одна рука — это не так уж много для такой войны…
Учитель стал как бы шире в плечах, выше ростом; густые усы делали его лицо старше и строже, но светлые глаза, как и прежде, светились спокойным, ясным светом.
И ребята, радуясь, что судьба сохранила для них эти ясные глаза, добрую голову и сильное тело, окружили Андрея Иваныча тесным кольцом, и их руки, как голуби, доверчиво опустились на широкую ладонь учителя.
Андрей Иваныч долго смотрел на ребят. Сколько раз в пылу сражений или в короткие минуты отдыха вспоминались ему эти детские лица! Сколько раз в непогожую, темную ночь ребячьи глаза светили ему, как звезды на небе, и облегчали тяжкий солдатский путь!
Вот неугомонная, беспокойная, как огонек, его племянница Маша; вот рассудительная, молчаливая Зина Колесова; вечно шмыгающий носом, словно принюхивающийся к чему-то Семушкин; добрейший Степа Карасев… Как все они вытянулись, повзрослели!
Голова Степы заросла густыми волосами, стала круглой, точно шар. Сколько раз, бывало, до войны Андрей Иваныч оставлял мальчика после уроков и стриг его под машинку.
Сейчас учитель положил руку на Степину голову.
— Ей-ей, стригусь, Андрей Иваныч, — густо покраснел Степа, — а они лезут и лезут, удержу нет.
— Он стрижется! — фыркнул Семушкин. — Раз в год по обещанию.
— Погоди вот! — погрозил учитель. — Сегодня же обработаю тебя под нулевой номер.
И все засмеялись, потому что знали, как Степа не любил стричься.
И тут учитель заметил, что позади всех стоит невысокий смуглый мальчик и не сводит с него глаз.
— Это, Андрей Иваныч, тоже стожаровский, — шепнула Маша. — Федя Черкашин.
— Здравствуй, Федя, — шагнул к нему учитель. — Знаю про тебя, знаю. Писала мне Маша.
— Расскажите про войну, Андрей Иваныч, — попросил Семушкин, когда все ребята поздоровались с учителем.
— Узнаю тебя, Алеша Семушкин, — улыбнулся учитель: — ты нетерпелив, как и прежде. Но мне тоже хочется много узнать. Узнать о вас. Как вы жили, друзья мои, что делали. Покажите мне ваши владения.
Дети переглянулись. Что они могут показать? Разве только свой небольшой опытный участок.
— Как! Нечего показать? — удивился Андрей Иваныч. — А поля, которые я вижу отсюда? А луг, лес, речка?
Маша с гордостью оглядела ребят: она же угадала, какой подарок дороже всего учителю.
И дети повели Андрея Иваныча по колхозу.
— Наша кузница! — говорила Маша, показывая на закопченную низенькую сараюшку. — Здесь дядя Евсей работает. А это скотный двор… Его недавно отстроили… — И все это рассказывалось с таким видом, как будто Андрей Иваныч впервые в жизни видел и кузницу и скотный двор.
Колхозницы, встречая учителя, раскланивались с ним, поздравляли с возвращением и кивали на ребят:
— Не успели водицы испить с дороги, а они уже опять вас в полон забрали.
— Владения свои показывают молодые хозяева, — отвечал Андрей Иваныч.
— Поинтересуйтесь, как мы тут на ноги встаем…
Обойдя хозяйственные постройки, дети повели учителя в поле.
Все радовало его в это утро: и делянки зеленых, волнующихся от ветра хлебов, и лилово-розовый ковер клеверного поля, и пестрое стадо коров на пастбище, и неторопливый бег реки.
Учитель повсюду задерживался, внимательно все осматривал, подолгу прислушивался к щебетанию птиц.
Мало-помалу ребячьи языки развязались. Дети рассказывали, что птиц и зверей в лесу стало больше, чем до войны. Откуда они только берутся!
В лесу появились волки, кабаны, а к стаду однажды пристал огромный рогатый лось, целый день гулял с коровами и насмерть перепугал быка Петушка.
Детей собиралось все больше и больше. Каждый спешил поделиться с учителем какой-нибудь новостью.
Один знал новые грибные места, второй научился ловить руками голавлей под корягами, третий отлично управлялся с конями.
Потом вниманием учителя завладел Алеша Семушкин. Он показал ловушки и капканы собственной конструкции, расставленные около сусличьих нор, и сообщил, что им «запланировано» за лето словить две тысячи сусликов.
— А они как, суслики, приняли твой план? — улыбнулся учитель.
— Приняли, — сказала Маша, — только в капканы все больше лягушки попадаются.
Семушкин обиделся и тут же предложил всем желающим залечь и замаскироваться около сусличьей норы, чтобы на опыте убедиться, как безотказно действует его капкан.
Но Маша запротестовала: так можно пролежать до вечера, а им еще так много нужно обойти.
— А это чьи посевы? — остановился Андрей Иваныч около делянки ровной, чисто прополотой пшеницы.
— Катерины Коншаковой, Санькиной матери, — сказала Маша.
— А где же Саня Коншаков? — спросил учитель. — Почему его не видно? Ты же дружила с ним, Маша?
— А мы… мы и сейчас не бранимся… — замялась девочка. — Только он какой-то такой стал…
— Какой же именно?.
— А такой… — начал было Семушкин, но Маша уже пожалела о своих словах, дернула Семушкина за локоть и показала Андрею Иванычу в сторону реки, где Санька с приятелями резал в лозняке прутья для корзин.
— Вот он, Коншаков. Хотите, позову его?
— Позови, Машенька.
Девочка побежала вдоль межи.
Санька, заметив ее, юркнул в кусты.
Он уже давно следил, как Маша водила Андрея Иваныча по полю. Как она радуется, Маша! Еще бы! Вернулся с войны ее родной дядя. Пройдет время, и так же встретят своих отцов и братьев Алеша Семушкин, Степа Так-на-Так и многие другие стожаровские мальчишки.
И только Егор Коншаков не вернется домой…
А как бы Санька хотел вот так же целый день ходить с отцом по колхозу, показывать ему постройки, высокие, как башни, стога сена, посевы в поле, тихие рыбные заводи на речке!
— Где ты, Саня? Иди к нам! Ну что ты маскируешься! Тебя Андрей Иваныч хочет видеть, — звала Маша.
Но Санька, как подбитый зверек, уползал все дальше в кусты, волоча за собой связку ракитовых прутьев. Сердце его сжималось от боли.
Маша, не понимая, куда мог исчезнуть Санька, покачала головой и вернулась обратно к учителю.
Теперь осталось показать Андрею Иванычу самое интересное.
Вскоре ученики привели его к опытному участку.
Маша осторожно приоткрыла дверцу и пропустила всех за изгородь.
Дед Векшин ходил между грядками, осматривал посевы.
Маша погрозила ребятам пальцем:
— Вы тихо… сейчас придумаем что-нибудь.
Что она придумает, девочка еще не знала, но бесенок, вселившийся в нее с утра, не давал покоя.
Она подбежала к деду Захару:
— Дедушка… тут человек один пришел, нашими опытами интересуется.
