Я кончил, кое-кто переминался с ноги на ногу, иные вполголоса переговаривались, иные словно с недоумением смотрели на меня, а были и такие, кто отрицательно мотал головой.
— Надо было предварительно согласовать с Владимиром Викторовичем и с нами, — ледяным тоном процедила Марья Петровна.
Я обернулся. Наша воспитательница глядела на меня с явным недоброжелательством.
Эдик приказал:
— Линейка, расходись!
И все помчались с криками: «Изыскатели! Будем играть в изыскателей!» И ни одного слова о бактериофаге, словно я ни о чем сейчас не говорил.
Марья Петровна и Алевтина Алексеевна подошли ко мне, и обе вполголоса, но весьма энергично стали доказывать, что бактериофаг — это выдумки, что еще неизвестно — действительно ли заболел Витя дизентерией или просто объелся. Конечно, все мои страхи сильно преувеличены и раздуты.
— Лично я ни под каким видом не выпью, — отрезала Марья Петровна.
— Это в пионерских лагерях над каждым младенчиком трясутся, — насмешливо вторила Алевтина Алексеевна, — а у нас городок палаточный, у нас совсем другие законы.
Тетя Тося всячески меня утешала:
— Доктор, напрасно вы так расстраиваетесь. Витя заболел — его сразу и увезли в больницу, никто и заразиться-то не успел.
Я понял, что спорить с нашими женщинами бесполезно, и бросился искать Эдика. Он единственный, кто знает, где прячется Владимир Викторович. Пусть Эдик немедленно ведет меня к начальнику городка, я объясню, в чем дело. Владимир Викторович должен, обязан мне помочь.
— Ребята, не видели Эдика? Ребята, не знаете, куда пошел Эдик?
Нет, никто не видел пропавшего «заслуженного мастера спорта». И опять они прыгали и плясали вокруг меня и спрашивали, буду ли я играть в изыскателей, с каким я пойду отрядом.
Тонечка Баташова, тряся косичками, подошла ко мне, посмотрела на меня снизу вверх, заморгала своими бархатными ресницами и эдаким злым голосом пропищала:
— Все говорят — пить не будем. И я тоже не буду.
— А Эдик уже ушел к Владимиру Викторовичу? _ воскликнула Валя Гаврилова. — Раздал конверты и ушел.
— Ты видела, куда он пошел? Догони его, верни его.
Валя смахнула со лба непокорные космы.
— А где я буду искать? Он прямо в кусты шмыгнул.
Отчаянье охватило меня. Я был один против всех.
— Валя, — с мольбой в голосе потянулся я к девочке, — помоги мне раздать завтра утром бактериофаг.
Валя замотала растрепанной головой, ее широко расставленные глаза выразительно и, кажется, с сочувствием взглянули на меня.
— Ничего не выйдет. Ребята говорят, ваше лекарство очень гадкое. Значит, пить никто не станет, и мне тоже пить неохота.
— Поговори с одним из командиров отрядов, — с тоской попросил я Валю, — пусть тот разорвет голубой конверт; я посмотрю план, узнаю, как найти Владимира Викторовича, и пойду* его искать.
— Да что вы! — Валя удивленно уставилась на меня. — Они же дали честное пионерское не вскрывать конверты.
Я понял, что и этот шаг бесполезен.
У входа в амбулаторию сидела Наташа Толстенкова и старательно упаковывала в зеленую сумку медикаменты. Она даже не посмотрела на меня.
— Наташа, помоги мне завтра утром раздать лекарство, — без всякой надежды попросил я.
Наташа вскинула на меня свои круглые, непривычно строгие глаза.
— То не хотели со мной разговаривать, не пускали ухаживать за больными, а теперь — помогите, — горько упрекнула она, внимательно проверяя пробку на склянке с йодом. — Я подслушала, Марья Петровна говорила Алевтине Алексеевне — ваше лекарство ни капельки не помогает. И никто пить не захочет, и я тоже. Вы мне лучше скажите, — переполненная чувством собственного достоинства, спросила «главный врач», — будете ли вы играть в изыскателей, или мне придется одной оказывать пострадавшим медицинскую помощь?
— Не буду играть! — рассердился я и шагнул к своей палатке. Ах, зачем я согласился ехать в этот дикий городок, где такие дикие законы, спал бы дома на своей чехословацкой диван-кровати и не мучился бы на этой узкой «раскладушке. Ведь я, писатель, собираюсь писать приключенческую повесть. Я должен пристально наблюдать за ребятами, притом в спокойной обстановке, а на самом деле получается трепка нервов. А если начнется эпидемия?
Южка высунула голову из палатки для больных мальчиков.
— Доктор, доктор, вы знаете, какая приятная новость, — я сегодня ночью выздоровлю, — улыбнулась она. Должно быть, у меня был совсем убитый вид, потому что она тут же испуганно спросила: — Доктор, что с вами?
Южка была той соломинкой, за которую ухватился я, утопающий.
— Послушай, помоги мне. — Я тяжело опустился на раскладушку у ее ног.
— Доктор, если смогу, я сделаю для вас все, все.
Я посмотрел на участливые Южкины глаза, похожие на двух блестящих жучков. «Какая она хорошая и отзывчивая девочка», — подумал я про себя.
Стараясь сдержать свое волнение, насколько мог подробнее и убедительнее я рассказал о грозной опасности, нависшей над городком, о том, что все захвачены предстоящей игрой, не верят в эту опасность, не хотят спасаться.
— А говорят, оно очень противное — ваше лекарство, — заметила Южка.
— Сказать по правде, вкусом напоминает воду из давно застоявшегося, тинистого пруда.
— Ух! — фыркнула Южка. — Значит, пиявками пахнет.
— Ну, не совсем пиявками, но…
— Знаете что? — немного подумав, порывисто начала Южка. — Попробую вам помочь. Только это такая тайна, такая тайна… — Южка даже зажмурилась, чтобы показать, насколько сокровенна была тайна, и зашептала мне в ухо: — Валера под страшным секретом мне признался: Эдик передал ему записку Владимира Викторовича. Этой ночью, ровно в два часа, Валера выстрелит из стартового пистолета и продудит три раза тревогу. Начнется игра. А Валя выпросила у Эдика лишний голубой конверт и компас, мы с ней вдвоем потихоньку от всех тоже пойдем искать Владимира Викторовича. Наверное, ночью не так уж страшно. Все думают, что я больна, — закончила она, смеясь, шепотом, — то-то обрадуются, когда меня увидят, а Марья Петровна, воображаю, какую гримасу состроит. Доктор, хотите идти с нами? Мы с собой захватим ваши ящики. Дойдем до Владимира Викторовича, и вы ему все расскажете. Ну, а потом ребята выпьют, — неожиданно расхохоталась. Южка.
— Ты уверена, что выпьют? — еще колеблясь, спросил я.
— Если только Владимир Викторович встанет на вашу сторону, уверена, — убежденно сказала Южка.
«Этого еще только недоставало! Вскакивать среди ночи, бежать в полной темноте неизвестно куда по неизвестной и наверняка нелегкой дороге!..»-так думал я, но в то же время мне было ясно, что Южка нашла единственный выход из положения. Иначе, как заставить всех выпить завтра утром бактериофаг?
Тяжело вздохнув, я согласился отправиться в этот беспримерный ночной поход.
— Больше всего я рада, — неожиданно перевела разговор Южка, — что наши семиклассники тоже взяли голубые конверты. Я так боялась, что они откажутся участвовать. Одна Галя Клейн не захотела. Вот задавала! Пускай остается вместе с тетей Тосей кастрюли стеречь.
Наступил отбой. Однако из многих палаток еще слышались приглушенные, нетерпеливые голоса. Я подозревал: не иначе, болтушка Валя Гаврилова успела еще кое-кому шепнуть о тайне Валеры, а это значит, все до одного пронюхали, что сегодня ночью их разбудит сигнал тревоги.
Члены штаба Юра Овечкин, Валера Шейкин и Володя Дубасов два раза проходили по палаточным улицам и стучали палками по самым беспокойным жилищам. Подействовали только угрозы: «Если не перестанете разговаривать, повалим палатку и не пустим играть в изыскателей».
Ровно в два часа ночи раздался выстрел и троекратный сигнал горна. Я выскочил. Тьма была такая, что я не видел даже собственных рук. Мириады звёзд высыпали на темном небосклоне. Непривычно опрокинутый ковш Большой Медведицы виднелся между черными очертаниями макушек сосен.
Вокруг черных палаток прыгали и кружились карманные фонарики, с каждой минутой все больше вспыхивало огоньков. Суетня и гвалт поднялись неописуемые. Кто-то побежал, кто-то споткнулся, там девочка завизжала, там мальчики налетели друг на друга. Командиры отрядов настойчиво звали свои «войска» к себе и спешно мчались на кухню. При свете двух «летучих мышей» тетя Тося выдавала каждому отряду продукты.
— Ну чего ты спишь на ходу, подставляй рюкзак! — сквозь перезвон мисок и кружек услышал я сердитый бас тети Тоси.
Ко мне подошли Южка и Валя Гаврилова, обе в ковбойках, в шароварах.
— Никто меня не должен увидеть, — возбужденно шептала Южка.
— Про меня думают, вот какая верная подруга — за больной осталась ухаживать, — потихоньку смеялась Валя.
— Мы отправимся последними, когда все уже убегут, — подхватила Южка. — А теперь давайте посмотрим, что в голубом конверте.
