Все знали, что у Прийду была целая бочка с брагой в кладовке под полом. Но когда однажды зашли Эйнар с Манчи и попросили их угостить, Прийду сказал, что молоды они мужские напитки пить, да и нет у него браги.
Утром Прийду вышел из дома, чтобы скотину покормить-напоить, и обнаружил: нет его чалой кобылы. Прийду пришел в недоумение. Обошел вокруг конюшни, хотя, как могла лошадь из конюшни выйти при закрытой двери? Вдруг он услышал, что будто поблизости она хрумкает сено. Но где? Не стала же лошадь невидимкой? Наконец, Прийду удалось установить, что лошадиное хрумканье слышится с… чердака амбара. И точно. Именно там его лошадь и оказалась. Как она туда забралась? Не мог этого понять Прийду. Амбар невысок, но лошади надо взлететь, чтобы там очутиться. С одного конца чердак амбара открыт уже давно, доски оторвались, лошадь пролезть может, но летать…
В это время случайно из ниоткуда возникают Эйнар с Манчи и Антс.
— Что-нибудь случилось, Прийду?
— Там моя лошадь, — показывает Прийду на чердак амбара.
— Что?! — удивляются друзья. — Там? Ну и ну! Зачем ты ее там держишь, у тебя же просторная конюшня?
Одним словом, за бидон браги друзья согласились помочь Прийду спустить лошадь с чердака. А что оставалось делать Прийду? Пришлось этим соплякам выставить требуемое. Раз сумели спустить лошадь (надо думать — и поднять), значит, уже и мужские напитки им по плечу. А технология транспортировки животного на столь непривычный для него уровень оказалась простой, хотя и трудоемкой: с помощью настила из бревен во дворе Рямпсли да висевшей здесь длинной толстой веревки.
— Не иначе кто-нибудь из этих стервецов, — объяснил Прийду вдове Минне свою догадку о живом черте.
Скорее всего, не случайно узнал об этом констебль, которого последнее время полагалось называть товарищем милиционером. Когда «черт» в очередной раз явился за деньгами, его ждал полицейский, ставший милиционером. Взяв рога и хвост, он отпустил «черта», но Ангелочек с Юханом ездили в волостное управление и заплатили штраф за проделки нечистого, да Минне надо было вернуть ее деньги. А как там теперь ее покойному супругу в аду? Кто его знает. Может, раз он верующий был, то действительно не в аду, а в каком-нибудь другом месте. Кто разберется в этом загробном мире.
Когда на следующее утро Король покидал Сааре, Ангелочек дала ему с собой два бидона — один со сметаной, другой с медом. Благодаря им Его Величеству удалось по возвращении избежать Урока Послушания. Да и то чересчур много стали давать уроков везде кругом: Советы дали урок Финляндии, американцы преподают неграм, англичане учат индийцев, немцы обучают немецкому языку все народы Европы — кругом сплошные уроки, и не всегда они приятные и не всегда полезны.
Сильные морозы — это хорошо или плохо?
Когда вороны замерзают на ветках сосен, для ворон, надо полагать, в этом хорошего мало. И для людей, если доктор Килк должен читать лекцию на тему: «Мы кашляем неправильно». Но когда учитель входит в класс с таким видом, словно все пойдет как заведено, здоровается, велит всем садиться, раскрывает классный журнал и, покашливая, говорит:
— Гм… — С первых парт на него взирают готовые к повиновению верноподданнические глаза, — уроков сегодня не будет, дети, можете идти домой.
Это совсем другое дело, это праздник!
Но и тогда, когда не было сильных морозов, Королю удавалось иногда выкроить время для более приятного препровождения. Он гулял по городским улицам, выбирая такие, на которых мало вероятности встретиться со знакомыми. Бывало, он подходил к школе сзади, смотрел на нее издали и думал: там они все сидят и зубрят, и никто не посмеет от этого отказаться, даже те, кто воспротивился бы с удовольствием, а я здесь, стою на свободе. Возможно, он так и не думал осознанно, но интуитивно именно такое ему чувствовалось. «Издали она лучше смотрится», — казалось ему, когда он смотрел на белое здание родной школы.
Зимою, когда очень холодно, скучно не только Королю, а всем горожанам. Когда люди зажаты в домашних стенах, они ходят в гости, слушают радио и обсуждают услышанное, прочитанное, но в самом городе как будто ничего и не происходит. Все замерзло. Но что пишут-то! Все одно и то же: война, жертвы, пленные, победы и одни и те же надоевшие объявления, как-то: «Господин! Если у тебя нет идеального товарища для прогулок, если ты с благородной душой, напиши жизнерадостной блондинке». Или: «Разочарованный в жизни душевный мужчина, если ты трезвенник, имеешь гарантированный доход, то…» Или: «Порядочная девушка возьмет взаймы тридцать крон, возврат по договоренности…» Конечно, когда писали в газетах про Дугласа Бейзера — английского летчика, потерявшего обе ноги еще до войны, но ставшего летчиком-истребителем, чтобы сражаться с немцами, об этом говорили долго. А вот когда был сбит грузовиком учитель старших классов — это уже было событием, и весь город о нем говорил: он шел поздно вечером — варьировалось как шел, где проходил, — и Королю, когда он лежал в своей постели, представлялось: шагает одинокий пожилой человек с портфелем, и вдруг из темноты на него налетает темная масса, ослепляя ярким светом, и все — человек лежит мертвый. Королю представлялось, как он лежит, а вокруг разливается темная кровь на белом снегу…
Затем ночью на улице Вильденберга часовой у какого-то склада застрелил молодую девушку, и весь город этот случай обсуждал. Говорили, что часовой вроде бы ее окликнул: «Кто идет?» Но девушка не ответила, потому что не понимала по-русски. Тогда часовой выстрелил, потому что он крикнул: «Стой!» — а девушка продолжала идти. И часовой выстрелил, потому что ему так было приказано. Король, лежа в своей комнате в постели, на все лады разбирал этот случай. Он представлял, как горюют родители девушки, но ему было жаль именно ее, она умерла такая молодая.
В небесно-синем доме жизнь проходила буднично, серо для Короля, который жаждал впечатлений. Тайдеманиха зимою показывалась редко, эта женщина вообще не занимала места в сознании Короля. И у Тайдемана, который, наоборот, занимал в сознании Короля солидную позицию, тоже, наверное, дела были, он и еду приобретал сам, во всяком случае, он тоже был теперь нечастым гостем у своих квартирантов. Чаще других заходила Мария Калитко поговорить с Хелли Мартенс о жизни. К Алфреду еще нет-нет, а приходил доктор Килк, однажды и сына своего привел.
Семья Килков проживала на Парковой улице, где доктор имел при квартире приемную. Здесь Его Величеству пришлось побывать: лечить разбитые коленки компрессами риванола и пластырем для заживления ран. Здесь он, бывало, мимоходом видел и Арви во дворе, но они как-то не сочли друг друга достойными внимания. Арви был года на три старше Короля и выше ростом, по меньшей мере, сантиметров на пятнадцать. В то время, когда Король ходил лечить коленки, у них вроде не было общих интересов, было лето, и у Короля почти не было свободного времени, он был занят выяснением отношений с Албертом, соседом с другой стороны, проживающим на втором этаже кирпичного дома как раз над той квартирой, в которой обитала Большая Урве со своей незамужней матерью. Урве все звали Большой по той причине, что она была длинная и ее мама тоже была длинная. Она работала на лимонадной фабрике.
Алберт был одного с ним возраста, он жил вместе с матерью и отцом. Не хотел бы жить Король со столь строгим отцом… Если Король в обществе Алфреда чувствовал себя сравнительно свободно и независимо, мог себе позволить многие вольности, да хотя бы пропускать школу, то Алберту, веснушчатому круглолицему крепкому мальчику, жилось несладко: стоило его отцу лишь сказать Алберту, собравшемуся во двор с Королем: «Никуда не пойдешь» — без всякой мотивировки, как Алберт послушно раздевался (Король возмутился бы!) — а именно это и было главным, что надо было Королю выяснить, — как ему нужно лично относиться к Алберту, который, как оказалось, был сильнее Его Величества. Они это проверили древнейшим способом — поборолись, и Алберт легко придавил Его Величество к земле. Король не знал теперь как и быть. Находиться в зависимости было не в его правилах.
Алберт, однако, не задрал нос, не возгордился, не хвастался. Отношения были тогда под знаком вопроса, поэтому связываться еще и с долговязым Арви у Его Величества не было настроения. Теперь же зимою, когда сам доктор Килк стал частым гостем Алфреда и Хелли, теперь, так и быть, другое дело? — Король и Арви познакомились.
Арви не был расположен выяснять, кто сильнее: его эти стороны человеческих взаимоотношений не волновали. Арви скоро установил, что по сравнению с ним Король — личность малоразвитая, поскольку очень мало читает, и начал давать Королю книги из своей библиотеки. Главным образом о путешествиях, конечно, из Полного собрания сочинений Жюля Верна. О каждой книге Арви с вдохновением рассказывал, азартно превозносил героев, их подвиги. Он постоянно преследовал Короля вопросами, когда тот возвращал книги:
