Некоторое время мальчик стоял, ничего не видя, потом неуверенно двинулся дальше. Глаза его снова начали привыкать к темноте, и дорога стала смутно вырисовываться во мраке.
От быстрой ходьбы Томми согрелся, итти было легко и приятно. Ноги как будто сами несли его. Томми подумал, что скоро дойдет до фермы. Он не станет красть, нет. Отец никогда не простил бы ему этого. Томми вспомнил, как он поморщился, когда черноволосый сказал «одолжили». Томми не возьмет картофеля тайком. Он попросит его у хозяина.
Мальчик шел уже много времени и начал напряженно вглядываться в темноту, чтобы не пропустить ферму. Вдали снова показался огонек. Теперь Томми знал, что делать. Он сошел с дороги и отвернулся в сторону, чтобы свет фар не ослепил его. Автомобиль пронесся мимо, и в быстро мелькнувшей полосе света мальчик увидел столбы изгороди. Это была ферма.
Томми дошел до ворот, сел на корточки и прислушался. Ни звука не доносилось с фермы. Казалось, там всё вымерло. Окна барака, в котором жили рабочие, не были освещены. Горы картофеля темнели совсем рядом на фоне белых силосных башен. Томми хотел было войти во двор, но вдруг вспомнил про собак, о которых говорил хозяин, и не решился подлезть под проволоку.
Некоторое время мальчик прислушивался, но ночь отвечала ему только шорохом ветра в траве. Внезапно рядом послышался легкий шум. Томми в страхе обернулся. Серая тень мелькнула возле него — заяц! Зверек прыгнул сквозь редкую проволочную изгородь и остановился во дворе фермы. Мальчик пошарил рукой по земле, нащупал камешек и швырнул им в зайца. Зверек подпрыгнул и со страху метнулся на кучу картофеля. Послышался стук, несколько картофелин скатилось вниз. Во дворе попрежнему было тихо. Не тявкнула ни одна собака. Тогда с бьющимся сердцем Томми подлез под проволоку.
Он подошел к дому и осторожно постучал в дверь. Никто не отвечал.
Томми постучал сильнее. За дверью послышалось ворчанье, и вдруг мальчик услышал злобный лай. Запертая внутри собака бросилась на дверь.
«Неужели в доме никого нет?» — подумал Томми. Он отошел от двери и постучал в закрытые ставни. Только собака лаяла в ответ. Мальчик начал стучать громче и наконец забарабанил изо всех сил.
Неожиданно окно отворилось. В глубине комнаты кто-то, чиркая спичкой, зажигал керосиновый фонарь. Томми перестал стучать. Потом одна из ставен резким толчком откинулась в сторону, и мальчик увидел заспанное и помятое лицо человека, который сегодня так грубо отказал им в работе. С минуту они смотрели друг на друга молча, потом хозяин хриплым голосом спросил:
— В чем дело? Чего ты стучишь?
Путаясь и краснея, Томми попросил у него картофеля, хотя бы совсем немного. Его отец отработает… Даже он сам может отработать…
Хозяин молча поставил фонарь на подоконник. Лицо его выражало недоумение. Казалось, он никак не мог понять, что нужно мальчику. Потом вдруг шумно вздохнул, и до Томми донесся запах виски. Хозяин был пьян.
— Что ты хочешь? — снова спросил он.
— Картофеля, мистер, немного картофеля, — повторил мальчик, отступая. Он не любил и боялся пьяных. Отец никогда не бывал таким. Внезапно Томми подумал о том, что он здесь один, ночью, на чужой ферме. Мальчику стало страшно.
Но хозяин, повидимому, не имел никаких враждебных намерений. Он помолчал еще с минуту, о чем-то размышляя.
Наконец губы его раздвинулись в пьяной улыбке.
— Ты хочешь картофеля? Постой, я запру собаку.
Он исчез в глубине комнаты. Некоторое время оттуда слышалось рычанье и какая-то возня. Наконец дверь отворилась, и на пороге появился хозяин с фонарем в руке.
— У тебя есть мешок? — спросил он.
— Есть! — обрадованно воскликнул Томми. — Вот! — и мальчик показал свой мешок.
Хозяин, бормоча что-то про себя, спустился с крыльца и, покачиваясь, пошел к грудам картофеля. Томми следовал за ним.
— Давай мешок! — сказал хозяин. Он взял мешок, резко повернулся к куче и, не рассчитав движения, едва не упал на картофель.
— Я тебе дам сколько угодно картофеля, — говорил он. — Бери сколько хочешь. Хоть всю кучу. — Он раскрыл мешок. — Бросай сюда!
Томми не заставил себя подгонять. Он присел на колени и дрожащими руками стал быстро бросать картофель в мешок. Неприятный, тяжелый запах ударил ему в нос. Через несколько минут мешок наполнился.
— Хватит, мистер, — остановился Томми. Он знал, что больше ему не унести.
— Бери больше! — воскликнул хозяин. — Мне не жалко. Бери хоть всё!
— Спасибо, мистер, — сказал Томми. — Отец будет вам очень благодарен.
— Благодарен? — переспросил хозяин и рассмеялся, но неожиданно оборвал смех и бросил мешок.
— Не хочешь больше брать — не надо. Теперь уходи, а я пойду спать.
Он повернулся и, шатаясь, пошел прочь. «Благодарен… — повторял он про себя. — Благодарен…» У самого крыльца он оглянулся и крикнул:
— Передай привет отцу и всем бродягам там, в лагере!
Снова зарычала собака, хлопнула дверь, и всё стихло.
Томми еще раз крикнул: «Спасибо, мистер!» — и схватил мешок. Он оказался очень тяжелым. Чувствуя, как кровь приливает к лицу, мальчик понес мешок к изгороди, перелез через нее сам и протащил свой груз под проволокой.
Он не прошел и десяти шагов, как понял, что если не поднимет мешок на спину, то не сможет добраться до лагеря. Тогда Томми попробовал забросить мешок на спину. Но груз был слишком тяжел: покачнувшись, мальчик чуть не упал.
Томми присел на дорогу и задумался. Потом вынул из кармана веревку и разрезал ее пополам. Одним куском он крепко затянул верх мешка. Затем, ровно распределив груз на две части и перевязав мешок посредине, мальчик подлез под него и с усилием встал на ноги. Нести картофель таким способом было удобнее и не так тяжело.
Томми прошел, наверно, с полкилометра, когда почувствовал, что страшно устал. Правое плечо, на котором он нес мешок, начало болеть.
Несмотря на прохладную ночь, ему было жарко, и пот струился по лицу. Свешивающийся впереди мешок давил на грудь, стало трудно дышать. Плечо болело всё сильнее. Томми решил отдохнуть.
Мальчик сошел с дороги, сбросил мешок на землю и растянулся возле него. Плечо гудело от усталости. Лежать было необыкновенно приятно.
Томми пролежал минут десять, наслаждаясь отдыхом и глядя в небо. Потом снова подлез под мешок, взял его на другое плечо и двинулся дальше.
Теперь он шел медленнее. Казалось, мешок тяжелел с каждым шагом. А Томми думал о том, как принесет картофель в лагерь, как соберутся люди и все будут рады. Они снова будут сидеть у костра, есть горячие картофелины и разговаривать.
Меньше чем через километр мальчик опять вынужден был отдохнуть. Потом, пройдя метров триста, полежал еще раз. Он начал считать шаги. Плечи и спина болели нестерпимо. Руками Томми старался отталкивать мешок от груди, чтобы легче было дышать, но и руки тоже устали. Он весь вспотел и покрылся пылью.
С каждым шагом итти было всё тяжелее.
Теперь мальчик уже не думал о том, что скажут в лагере. Всё исчезло, осталась только одна мысль — донести мешок. Больше всего ему хотелось лечь и лежать неподвижно, но Томми знал, что надо торопиться. Небо на востоке начало светлеть.
Голова у Томми кружилась от усталости, в горле пересохло. Мальчику стало казаться, что он никогда не дойдет до лагеря. Он шел, падал, поднимался и снова шел.
Лагерь показался, когда мальчик уже решил, что ему не донести мешка. Слева, в лощине, возле погашенных костров спали, скорчившись, люди.
Напрягая последние силы, Томми спустился вниз, подошел к отцу, осторожно опустил мешок на землю и сам свалился рядом с ним.
Он победил! Он донес мешок! Мальчик прижался к отцу и заснул крепким, без сновидений сном.
Когда он проснулся, солнце стояло высоко в небе. Все уже встали. Мать умывала Розу возле ручья. Отец стоял с несколькими мужчинами. Они смотрели на что-то, лежавшее на земле.
«Мой картофель», — подумал Томми и встал. Спина, плечи, руки — всё болело нестерпимо. Но мальчик был счастлив. Он, маленький и слабый, принес этим людям пищу.
Широко улыбаясь, Томми зашагал к мужчинам.
— Папа! — закричал он. — Я его не украл, мне дали.
Мужчины повернулись к мальчику. На земле лежал его мешок, но картофель…
Томми не верил своим глазам. Клубни были странного синего цвета, покрытые какой-то слизью.
— Папа, что это? — спросил в ужасе Томми.
— Они отравили картофель, сынок, — ответил отец. — Облили какой-то жидкостью, чтобы нельзя было есть.
Томми нагнулся и взял одну картофелину в руки. Она расползлась синеватой, противной на ощупь массой. Только самая сердцевина была еще крепкой, но и она уже окрасилась в синий цвет.
— Это, наверно, стоило не мало денег — отравить столько картофеля, — сказал черноволосый.
— Папа, зачем они это сделали?
