— А вы пойдете? — спросила Альбина, взглянув на нас с Игорьком. Она решила, что Юрик просто не желает идти на концерт с девчонкой.
— Конечно, пойдем, — сказал я и тут же понял, что выразил готовность слишком рьяно: брат Альбины посмотрел на меня долгим, пронизывающим насквозь взглядом. По губам его скользнула снисходительная улыбка.
На следующий день я опоздал в школу на пять минут. По пятницам у нас вместо нулевого урока — политинформация, начинается она ровно в восемь. Входную дверь уже закрыли. Через стекло было видно, как в вестибюле прогуливаются Ритка и Ольга Дугинец. Это означало, что по школе опять вне очереди дежурит наш класс.
Я дождался, пока Ритка посмотрит в мою сторону, и постучал. Ритка повернула голову, но сделала вид, что ничего не видит. Я постучал снова. На этот раз Ритка соизволила меня заметить, но, вместо того чтобы открыть дверь, развела руками, давая понять, что она при исполнении обязанностей и ни на какие поблажки не пойдет.
Я опустил сумку на крыльцо и сел на урну. Это было самое настоящее хамство! Сколько раз я дежурил в школе, и мы никогда своих не задерживали. Через стекло на меня сочувственно поглядывала Ольга Дугинец, маленькая, коротко стриженная под мальчишку. В РИТОЛО это самая хорошая девчонка. Живет она без отца и одевается скромно.
Через пять минут на горизонте появился Саня. Он одним прыжком перелетел через забор. В руке у него болталась расстегнутая сумка, а шарф свисал почти до земли.
— Что, не пускают? — спросил Саня, подбежав к дверям.
— Кого пускают, а кого нет.
Я был уверен, что ради Сани дверь сейчас распахнется, как по щучьему велению. Так оно и вышло. Ритка, улыбаясь, направилась к нам.
Мы вошли в вестибюль, но здесь был Евгений Васильевич, и нам пришлось положить свои дневники на маленький столик, где уже лежала стопка дневников.
Настроение у меня упало: в последний день перед Новым годом получать ни за что ни про что замечание в дневник не хотелось. Мы медленно шли по коридору. Всюду еще были видны следы новогоднего бала. Пол был усеян разноцветными кружками конфетти, под потолком, цепляясь за плафоны, бежали ленты серпантина — красные, желтые, синие…
Мы поднялись на второй этаж. Тут нас нагнала Тышкевич. Она незаметно сунула Сане под мышку дневник.
— А где мой? — спросил я.
— Получишь у Евгеши, — издевательски улыбаясь, сообщила Ритка.
Саня смущенно опустил глаза. Не трудно было догадаться, что Ритка отдала ему дневник чистеньким, а мой вернется назад с замечанием.
Я махнул рукой и пошел в класс. На Санином месте я ни за что не взял бы у Ритки дневник.
День тянулся мучительно долго, уроки казались мне сегодня скучнее, чем обычно. К тому же поболтать было не с кем. Разговаривать с Саней после того, что случилось утром, у меня не было ни малейшего желания.
После зоологии мы с Игорьком собирались удрать, чтобы погладить перед концертом брюки. Как только Евгеша, забрав журнал, скрылся за дверью, Игорек рванулся к выходу. Я последовал за ним, но дорогу нам преградила Ленка Петрова, староста нашего класса.
— Ты чего? Классного часа не будет! — возмутился Игорек.
— Сейчас генеральная уборка, — тоном, не терпящим возражений, объявила Петрова.
Если не считать Ритки Тышкевич, Ленка самая яркая личность в РИТОЛО. Маленькая, живая, с аккуратной челкой и огненно— рыжим хвостом. Никого из ребят она не боится и не признает за авторитет.
— Пока не уберем класс, никто домой не уйдет! — заявила Ритка. Она специально заменила Ленку в РИТОЛО, чтобы на правах лучшей подруги старосты распоряжаться в классе.
— Какая еще уборка! — В знак протеста Юрик залез на учительский стол.
Кабинет географии мы убираем каждый день по графику, а генеральная уборка бывает перед каникулами. Чтобы никто не удрал домой, наш классный руководитель Маргарита Ивановна всегда раздает дневники в самом конце и только тем, кто участвовал в уборке. Но сегодня классная была больна, а дневники нам обещали выдать после каникул.
— Ребя, а может, уберемся по-быстрому? — нащупывая путь к компромиссу, предложил Саня.
— По-быстрому не получится! — возразила Ритка. — Надо помыть пол, стены и починить парты.
— Чур, парты чиню я, — вызвался Игорек.
— И я тоже, — спрыгнув со стола, объявил Юрик. Он мигом смекнул, что парты всегда чинят в коридоре, вернее, в рекреации, и во время починки можно сколько угодно разгуливать по школе и наслаждаться жизнью.
— Только сумки оставите в классе, — поставила свое условие Петрова. Она опасалась, что Юрик просто-напросто может удрать.
— Нечаев и Саша Ярославцев, вы будете мыть стены! — объявила Ритка, когда мы перешли в кабинет географии.
— У меня тоже, между прочим, имя есть, — заметил я.
— Саша и Леня, вы будете мыть парты, — демонстрируя свою вежливость, на весь класс прокричала Ритка.
Я махнул рукой и взял у Ольги Дугинец старую мужскую майку: она принесла ее из дома вместо тряпки. Нам с Саней досталась самая длинная и самая грязная стена напротив окна. На ней под потолком висят портреты знаменитых путешественников, а внизу обычно ставят опоздавших на урок или нарушителей дисциплины. Мы разделили стену на три части: от двери до портрета Миклухо-Маклая — этот кусочек предстояло драить мне, от Миклухо-Маклая до Семена Дежнева стену мыл Саня, а дальше начиналось царство девчонок. Здесь приступила к работе половина РИТОЛО: две Ольги — Завьялова и Дугинец.
В самый разгар уборки в коридоре раздался душераздирающий вопль:
— Эй, люди! Поберегись!
В класс стремительно, как танк, въехала парта. Юрик и Игорек везли ее по полу, передвигаясь на корточках, и казалось, что парта едет сама.
— Это что такое? — возмущенно воскликнула Ритка.
— Ничего. Мы ее починили, — поднимаясь во весь рост, сообщил Игорек.
Ритка бросила подозрительный взгляд на парту. Трудно было понять, как ребятам за какие-то десять минут удалось ее отремонтировать. Спинка, которая только что болталась на одном гвозде, теперь была прибита намертво, а стойки кто-то укрепил железными угольниками.
Игорек невинно хлопал ресницами. Только на следующий день он проболтался, что парту починили шестиклассники. Они ремонтировали свои парты в двух шагах от нашего кабинета, и Юрик за одну жвачку поменял парты.
— Хорошо, поставьте ее к стене, — приказала Ритка, не найдя в отремонтированной парте никакого изъяна.
— Зачем к стене? — удивленно спросил Игорек.
— Для «Огонька», — объяснила Ритка, показывая жестом, куда надо транспортировать парту.
— А когда «Огонек»? — оживился Саня.
— По плану — четвертого числа, — спрыгнув с подоконника, сообщила Петрова.
Все бросили работу. Очевидно, ребята, как и я, услышали об «Огоньке» впервые.
— А что будет на «Огоньке»? — поинтересовался Игорек.
— Танцы. Кстати, ты, Чижов, должен принести проигрыватель.
— Еще чего! — взорвался Игорек. — В прошлый раз мне дома так влетело…
— За что? Ничего твоему проигрывателю не сделалось!
— Совсем ничего, только на пол уронили! — горячился Игорек. — Мне отец за это чуть харакири не сделал…
— Кто принесет проигрыватель? — спросила Петрова.
— Тогда надо позвать ансамбль, — предложил Яшин.
— Ты что, думаешь, они к нам пойдут? — сказал я. — Как бы не так!
— Ну, если кое-кто попросит… — бросила тонкий намек Ритка.
Все повернулись к Альбине.
— По-моему, никого звать не надо. Наши мальчики хотят создавать свой ансамбль, — помолчав, сказала Альбина.
— Кто? — хором закричали девчонки.
— Мы, — признался Игорек.
— Правда? — обрадовалась Дугинец.
Ритка смерила ее уничтожающим взглядом.
— Кто это «мы»? — спросила Петрова.
Мы молчали. Саня про разговор на горке еще не знал, а мы с Юриком никак не ожидали, что эта идея будет так быстро предана гласности.
— Кто это «мы»? повторила вопрос Ритка. — Ты что, Чижов, один на всех инструментах играть будешь?
— Я могу стучать на ударнике, — нарушил молчание Юрик.
— Ну а кто будет играть на гитарах? — ехидно поинтересовалась Ритка.
— Мы с Ярославцевым, — переглянувшись с Саней, сказал я.
— А играть вы умеете? — продолжала допрос Петрова.
— Надо сперва гитары купить. На деньги от практики, — неожиданно предложил Игорек.
— Еще чего? — возмутилась Ритка таким тоном, словно это были ее собственные деньги.
