— Нет ничего лучше кабинета, — настаивала мать. — Полы покрыты коврами, кругом растения в горшках, полки для бумаг. Работают там милые молодые девушки.
— Но, мама, — бедному Тони никак не удавалось ее прервать, — я плохо пишу, считаю и всякое такое.
— Повторение — мать учения, — бодро ответила она, протягивая ему ручку. — Это не шариковая ручка, — объяснила она, — а настоящая, с пером. Я купила ее тебе, чтобы ты вырабатывал хороший почерк для службы.
— Не буду я служить, не буду! — крикнул Тони и запустил ручку через всю комнату.
Мать разрыдалась.
— Я же хочу для тебя лучшего, — прошептала она сквозь слезы.
— Ну, хорошо, — вздохнул Тони.
В конце концов, у матери, кроме него, не было никого на всем свете.
Целый час он занимался почерком. «Я не хочу служить», — писал он снова и снова, старательно выводя каждую букву. Но это было безнадежное дело. Ручка упорно не слушалась. Страницы пестрели кляксами, пальцы были измазаны чернилами.
— Поработай еще, и все получится, — сказала мать.
В восемь часов Тони отложил ручку и вынул из кармана спичечный коробок. Он извлек из него какой-то предмет и положил его на стол.
— Что эта за штуковина? — спросила мать.
— Птенец. Он вывалился из гнезда. Мертвый. Хочу разрезать его и посмотреть, что там внутри.
— Убери сейчас же! — запротестовала она. — Я не разрешаю тебе разрезать эту мерзость здесь.
Тони отнес птенца в ванную и там разрезал его. Это было очень интересно. Позже он попытался рассказать матери о крысе Питера Данна, но она не захотела слушать.
— Я убью тебя, Луи, — завопила Энни, — ты поцарапал мою пластинку!
— Да не трогал я твою пластинку! — крикнул Луи, хотя, конечно, это была неправда. — На черта мне твоя идиотская пластинка!
Энни ударила его, он дал ей сдачи. Отец отвесил каждому по оплеухе. Мать вытолкнула Луи на лестничную клетку, чтобы он там успокоился. Луи выругался и лягнул стену. Почему он не может иметь свой собственный проигрыватель? «Только подожди, пока я получу работу! — кричал он через закрытую дверь. — Тогда я куплю себе проигрыватель и тысячу пластинок. Я тебе покажу! Начну зарабатывать и куплю что захочу».
Еще шесть месяцев! Казалось, пройдет целая вечность, пока они все начнут зарабатывать.
— Пусть кто-нибудь раздаст эти анкеты, — сказал мистер Чиддл. — Вот ты! — актерским жестом он указал на Тони. — Ты, Джонсон. Что ты там ешь?
— Я не ем, сэр, — ответил Тони. — Это моя ручка, сэр. Кончик отвалился прямо у меня во рту.
— Каждому по анкете, — громким голосом сказал мистер Чиддл. Он часто говорил громким голосом.
Был понедельник, 6 февраля. Класс сидел в присутствии своего классного руководителя мистера Чиддла. Тони устроился ближе к доске и грыз кончик новой ручки. Майк и Луи — в последнем ряду. Это давало массу возможностей. Можно было почитать комиксы, прикрыв их крышкой парты. Или просто поспать, если становилось скучно. Майк и Луи часто скучали.
— Морган! — крикнул мистер Чиддл. — Ты что же такое делаешь?
— Мне снежок засунули за воротник, сэр.
— Разрешите, я выну его, сэр, — вскочил Луи и стал шарить у Майка за шиворотом.
— Болван! — загремел мистер Чиддл. — Разве ты не понимаешь, что снежок уже давно растаял?
Мистер Чиддл совершенно не понимал шуток.
— Займитесь анкетами, да побыстрей, — сказал он.
Анкеты были зеленого цвета и очень сложные на первый взгляд. Набранные мелким шрифтом, они изобиловали какими-то разделами, колонками, таблицами, пунктирными линиями и пропусками.
— Сэр, извините, сэр, — сказал один из учеников класса, — для чего эти анкеты, сэр?
— Да там написано сверху, осел! Анкеты предназначены для представителя отдела трудовых карьер, чтобы, когда вы покинете сей храм, он смог помочь вам выбрать карьеру. Понятно?
— Да, сэр, — ответил мальчик. Ясно было, что он ничего не понял.
Майк сказал:
— Извините, сэр. Вы имеете в виду работу, сэр?
— Работу, Морган, работу. Ты попал в самую точку. По этим анкетам представитель отдела трудовых карьер сможет понять, сколь вы безмозглы и для какой работы сгодитесь, когда покинете сии пределы.
Мистер Чиддл всегда говорил с издевкой, считая, что это смешно.
— Вопросы есть?
Тони сказал:
— Я проглотил кончик ручки, сэр.
— Ты ведь не кончиком пишешь, парень. Займись делом.
Подростки склонили головы, задумались. Они перешептывались, спрашивая друг у друга, что надо делать.
Майк сказал:
— Тут требуется поставить год рождения. Слышь, Луи, ты в каком году родился?
— В 1973 минус пятнадцать, — ответил Луи.
— У меня день рождения в апреле. Это, кажется, четвертый месяц, так? Одиннадцатый день четвертого месяца, вот так надо писать.
Луи сказал:
— Надо указать занятие матери, если таковое имеется. Мойщица бутылок — это что-то не то. Напишу: медицинская сестра. Это получше.
Пропуски для заполнения были слишком малы. Ручки царапали бумагу, чернила расплывались.
Майк зачитал текст анкеты:
— «Под заголовком ИНТ напишите «Н» для тех предметов, которые вам нравятся, и «М» для тех, которые нравятся меньше всего». Как это понять? Где надо писать? Почему же Чиддл не объясняет, что мы должны делать?
Луи вздохнул. Он прочел: «Под обозначением ОТЛ напишите «С» для тех предметов, в которых вы сильны по сравнению с остальными учениками. Напишите «П» для тех, в которых у вас плохая успеваемость».
«Сегодня у меня вообще все плохо, — подумал Луи. — Сегодня я не позавтракал».
— А мне никакой предмет не нравится, — заявил Майк. — По мне, все они противные. Мне они ни к чему.
— Может, футбол? — предложил Луи.
— Ладно, отметим футбол. И столярное дело. Это еще ничего.
— Все равно, — сказал Луи, — я буду поп-звездой. Вот это и будет мой ИНТ.
— Чудак человек, здесь же нет никакой поп-музыки. Эти типы из отдела трудовых карьер ни черта не смыслят в современной музыке. Им подавай скрипки.
В классе царило уныние. Никто не мог разобраться в анкете.
— Сэр, извините, сэр, что я должен написать здесь, сэр?
— А я, сэр?
— Сэр! Сэр!
Майк спросил:
— Сэр, что означает «склонности»?
— Имеется в виду то, что у тебя, Морган, получается хорошо. Если вообще у тебя хоть что-нибудь получается.
Луи шепнул:
— Я написал «танцевать». К этому у меня потрясающие склонности.
Майк написал «нет». Это была сущая правда. Хорошо у него не выходило ничего.
Луи уже вошел во вкус. Ему было безразлично, как будет выглядеть его анкета. А Майку хотелось заполнить все как следует. Но как это сделать, если мистер Чиддл не хочет помочь?
— «Ответственные поручения», — прочитал он. — Ну, это просто.
Он написал: «Никаких».
Луи заглянул ему через плечо.
— Тебе же несколько раз поручали стирать с доски!
— «Являетесь ли Вы членом какого-либо клуба?»
— Еще бы! Клуба курильщиков в сортире.
— «Внешкольные хобби?»
Луи написал: «Поп-группа».
— Нет у тебя никакой поп-группы, — запротестовал Майк.
— Ну и что? Думаешь, эти дурацкие анкеты дадут нам работу? Ты же все устроил, чтобы мы пошли работать на завод к твоему дяде Дэйву, так, Майк?
— Железно, — улыбнулся Майк.
С этим все было в порядке. Они с Луи решили держаться вместе, когда летом уйдут из школы. А уж дядя Дэйв все устроит.
В нижней части анкеты был напечатан прямоугольник.
— «Впишите сюда, — начал читать Луи, — любые отклонения в здоровье или физического характера…»
— Что такое «физический характер»?
— Это твоя внешность. Укажи черты твоей внешности, которые могут повлиять на твою карьеру.
— У тебя вытарчивают зубы, — сказал Луи.
— А ты — черный, — сказал Майк.
— Они это имеют в виду? А я-то думал, что спрашивают, нет ли у тебя деревянной ноги. Ладно, напишу, что я черный. Хотя для эстрады это не имеет значения. Какого я роста, а? У тебя нет линейки?
— Кам! — загремел мистер Чиддл, — Сядь! Тебя уже измерили на физкультуре. Неужели твоя дурацкая башка не может удержать в памяти, что сказал мистер Стюарт о твоем росте!
— «Ленивые бездельники», — процитировал Луи мистера Чиддла. — Слушай, Майк, я написал шесть футов четыре дюйма[2].
Майк сказал:
— Здесь спрашивается: «Где лежат ваши основные интересы?»
— В штрафной площадке!
— «Может ли Ваша семья оказать содействие в подходящем для Вас трудоустройстве?» Еще как может! Дядя Дэйв, уж он-то нас устроит.
Класс вдруг разом решил, что по горло сыт анкетами. Ребята побросали ручки и стали переговариваться.
— Молчать! — скомандовал мистер Чиддл.
Но никто не замолк. Мистер Чиддл не пользовался уважением. Его считали надутым индюком. Ребята прекрасно знали, что он их не любит. Знали и то, что они для него — люди второго сорта. Поэтому не обращали никакого внимания, когда он вопил и выходил из себя.
