Не хочется вставать. К тому же рано еще. Высокие, чуть не с дверь ростом часы, за стеклом которых не спеша качается маятник, лишь недавно пробили семь. До того времени, когда начнут собираться гости, — целая вечность. Мальчишки, конечно, придут. Всех троих он сам предупредил. Лично.
Толику Белявкину, своему приятелю и другу, о дне рождения сказал в школе, во время переменки. Толик стоял возле горячей батареи, у окна, и читал журнал «Наука и жизнь» с красивой цветной вкладкой, на которой были изображены кольца Сатурна.
В первую минуту он даже не сообразил, что Алька приглашает его в гости, — до того, видно, увлекся.
— Проснись, проснись! — шутливо затормошил его Игорек. — Спустись на Землю со своего Сатурна. Алька приглашает нас на день рождения.
— К тебе приходить надо? — закрыв журнал, спросил Толик.
— Нет, на Луне справлять будем! — Редактор стенгазеты закатил глаза — смотрите, мол, люди: человек с другой планеты! — К нему пойдем, к нему! — Игорек потыкал пальцем в Алькину грудь. — Понял? Адрес не забыл? Улица Чкалова, десять. А твой дом — двадцать семь, по той же улице.
— Это я помню, — улыбнулся Толик.
— И о подарке помнишь? — спросил настырный Игорек. — В общем, так, астроном Коперник, готовь подарок — и смело на первой космической дуй в гости. Заходить за тобой или не надо?
— Сам приду… К двум часам, говоришь? — спросил он Альку.
— В четырнадцать ноль-ноль, — подтвердил завтрашний именинник.
Насчет себя Игорек Звонов так сказал Альке:
— Тебе, старик, повезло. Не должен бы я к тебе идти — тренировка как раз в 14.00. Ведь знаешь: королем пинг-понга мечтаю стать. Но не пойду сегодня на тренировку. Учти: тебя сильно уважаю, к тому же тренер уехал на соревнования. А без него какая работа? Самодеятельность.
Алька и Валерку Шмакова предупредил. Если бы не тетя Кира, он бы Валерку не стал приглашать. Хотя и рядом живут, а настоящей дружбы с ним не водил. Разные они с Валеркой.
Алька догадывался, почему тетя про Валерку подсказала. Дело, конечно, не в нем, тут брат Валеркин замешан. Брат у него взрослый, Петром зовут. На заводе работает. Здоровенный этот Петр. В прошлом году сильным ветром забор у тети во дворе повалило. От угла до самой калитки. Метров семь. Петр пришел, поплевал на руки и весь забор поднял. Далее не верилось, что один человек может взгромоздить на место такую махину. Тогда же Петр Шмаков заменил подгнившие столбы и так укрепил забор, что никакой ураган теперь не страшен.
Тетя Кира все удивлялась, похаживала в синих брючках вдоль забора, трогала тонкими пальцами добротные, будто каменные, столбы и в который раз, улыбаясь, повторяла:
— Что бы я делала без такого соседа? Просто не представляю! Ты же, Петр, как мифический Антей.
Альке не очень нравился тон, каким тетя разговаривала с Валеркиным братом. И нечего нахваливать его. Ну, здоровый, а зачем Антеем называть? Платила бы деньги за работу, и до свидания!
Но Шмаков от денег отказывался. Ни в какую сначала не хотел брать:
— Да ты что, Кира! Я же из уважения к тебе. По-соседски. Человек ты хороший.
Альке почему-то не хотелось, чтобы тетя принимала такое уважение. И тетя Кира, как видно, боялась оставаться в долгу. Шмаков наконец сдался, спрятал деньги в карман и, подняв с земли топор, добавил:
— Будет в чем какая нужда — зови. Всегда помогу.
У Валеркиного брата в сарае, крытом железом, стоял мощный голубой «ИЖ» с коляской. Бывало, когда тети Кира выходила из своей калитки, Петр (он, видимо, специально поджидал ее) говорил, открывая тесовые, не скрипучие, на смазанных петлях ворота:
— Кира, привет! Если в город, то мигом доставлю. Хочешь — садись в коляску, хочешь — за моей спиной.
Иногда она соглашалась. Надевала на золотистые волосы желтый блестящий шлем и устраивалась сзади, на седле.
— За твоей железной спиной надежней, — шутила она.
Однажды, проводив взглядом скрывшийся за поворотом мотоцикл, Валерка понимающе подмигнул Альке:
— Втюрился мой братуха. А что, можно и втюриться. Дом у нее как дом. Сад, понятное дело, плевый. Не то что наш — на тридцать деревьев. Братуха — хозяин. На «Жигули» копит.
Несколько раз потом Алька порывался спросить тетю: правда ли, что она собирается замуж за Валеркиного брата? Да все не решался спросить. Нелегко про такое спрашивать. Кто знает — возьмет и рассердится. Иногда на неё находит — ни за что отругает. А тут дело такое — заковыристое, не мальчишеское, в общем, дело. Пусть сама думает. Не маленькая. Хоть тетя и не любит говорить о своих годах, но Алька-то знает: двадцать восемь исполнилось. Куда уж больше! Должность у нее важная — художник в театре. Спектакли оформляет, декорации всякие рисует. А с тех пор, как разошлась со своим мужем Вадимом — пил сильно, — года четыре прошло. Пора, конечно, и о другом муже подумать. Не век же одной жить. Так все соседки говорят. Если бы хотя ребенок был. Нет ребенка. Алька вместо сына сейчас.
Вообще-то Алька не стал бы от радости прыгать, если бы тетя Кира и Валеркин брат решили пожениться. Разумеется, «Жигули» — это вещь! Если к тому же малинового цвета. Ручки никелированные, два вентилятора в кабине. Но тогда что же получится? Они с Валеркой будут родня? Удовольствие ниже среднего. Все-таки лучше бы тете немного подождать с этим делом. Разве им вдвоем плохо живется? Она ему как мама. А через год отец приедет из своей Танзании. Может, тетя и дом этот продаст. И все вместе в Ленинград поедут. Эх, если бы отец и тетя Кира могли пожениться. Но говорят, нельзя: они брат и сестра.
Пока Алька, нежась под теплым одеялом, раздумывал обо всех этих серьезных вещах, с улицы вдруг раздался треск заводимого мотоцикла. Кажется, «ИЖ» Валеркиного брата. «Куда это он так рано, в воскресенье?» — подумал Алька. Открылась дверь, в комнату тихонько вошла тетя Кира. Уже одетая, даже причесанная. Увидела, что Алька лежит с открытыми глазами, подошла к нему, потрепала теплой рукой по щеке:
— Спи, спи, именинник. Поздравлять потом буду. Спи.
Она прошла к столу, взяла из сумочки деньги. «Видно, и магазин собралась», — решил Алька. И правда, через минуту хлопнула калитка. «А может, с Петром поедет? Ведь он заводил мотоцикл». Алька соскочил с тахты. Подставил стул, раскрыл форточку. Свежий ветер рванул занавеску. Алька увидел уже выведенный на улицу мотоцикл, Петра — в кожаной куртке, красном шлеме, в руке у него была какая-то стеклянная банка. Пальто на тете накинуто сверху, по-домашнему, и ехать, как видно, не собиралась. О чем тетя Кира и Валеркин брат говорили, Алька слышать не мог. Далеко было, в голых ветвях сирени посвистывал ветер, попыхивая голубым дымком, урчал заведенный мотор «ИЖа». А если бы он и услышал их разговор, то вряд ли бы что-нибудь понял.
— Петр, ты мне окажешь огромную услугу. Сама вчера никак не могла выкроить время. Да и мало в этом понимаю. Уж ты постарайся, пожалуйста. Прости, что обременяю такими заботами, но…
— Кирочка, да я для тебя!.. Не волнуйся, из-под земли достану. Будешь довольна.
— Ну, спасибо. Вот деньги.
— Да что ты! Найдутся у меня деньги. О чем разговор! Для тебя мой кошелек всегда открыт.
— Нет-нет, я обижусь! И так столько беспокойства доставляю. — Она сунула в его карман десятирублевую бумажку.
Петр пристроил в коляске, под брезентом, банку, натянул кожаные рукавицы и сел в седло.
Алька, озябший у форточки, побегал, высоко подбрасывая колени, по комнате, сделал пятнадцать приседаний и, когда почувствовал, что согрелся, так же, в трусах и майке, выскочил на кухню.
— Теть Кир, куда это Валеркин брат поехал?
— По делам. — Тетя разделывала на доске мясо. — Лучше вот почисти зубным порошком чайник. Гостей же скоро встречать. Все у нас сегодня должно быть красиво. Помнишь, какой день у тебя?
Алька взял потускневший чайник, насыпал на губку белого порошка и спросил:
— А о чем ты с ним разговаривала?
— Секретничала! — Кира показала Альке язык. — Разговор не для длинных ушей.
— А что за банка у него была?
— Алик! Ты любопытен и надоедлив, как первоклашка. А тебе уже двенадцать. Взрослый человек. Дамы в гости придут.
У Альки радостно забилось сердце: наконец-то двенадцать! Правда, в «дамах» он не был уверен. Хотя Гребешкова и отдала Динке его приглашение, но еще неизвестно, что стукнет той в голову. Галка уверяла: Котова обязательно придет, так, мол, и сказала, прочитав приглашение: «Поглядим, что за принц живет в палаццо!» Сказать-то сказала, а как поступит?..
С этого праздничного воскресенья, 10 марта, и поведем отсчет времени, протяженностью в долгих 169 дней.
Гостей Алька начал ждать с половины второго. На раздвинутом столе, накрытом белой скатертью, Алька, по просьбе тети, расставлял голубые сервизные тарелки, бутылки с лимонадом. Поручение он выполнял с удовольствием. Тарелки с тоненьким золотым ободочком блестят, бокалы для лимонада — тоже с золотой полосочкой — не просто блестят, а сверкают. А еще никелированные ножи, вилки, ложки. Красиво!
