Ознакомительная версия.
– Нет, Шпендик. С ногами у меня полный порядок. У меня шерсть в другом месте растет. На ушах.
– На ушах?! Как это? – Шпень с недоумением смотрит на гладкие, чуть заостренные уши Альберта.
– Да ты не знаешь, – грустно усмехается Альберт. – Откуда тебе… Что тебе до бывших младших научных сотрудников… – Он снова оборачивается к белобрысому.
Шпень пожимает плечами, идет дальше и останавливается за спиной у маленького мальчишки в бандане и хорошей косухе. Некоторое время Шпень смотрит на экран поверх головы мальчишки, потом говорит:
– Вот сейчас этот гоблин тебя и кончит.
– Накося-выкуси! – не оборачиваясь, говорит мальчишка, работая «мышью». – У меня еще три жизни и магический кристалл.
– А Грааль ты уже взял?
– Откуда? Грааль же на третьем уровне, а я еще на втором. Сейчас горгулья будет. Живучая, сволочь!
– Ей надо ядовитых грибов дать. А как остановится – так огнеметом.
– Да знаю я, только у меня грибов не осталось.
Мальчишка нажал на паузу и обернулся взглянуть, с кем разговаривает.
– Шпень, – сказал Шпень и протянул руку.
– Сережка, можно Серый, – мальчишка крутанулся на стуле, привстал и пожал протянутую ладонь. Пожатие его маленькой руки оказалось неожиданно крепким.
– Тогда можно ее со скелетом стравить, – Шпень продолжал давать советы.
– Скелеты тоже кончились, – вздохнул Сережка. – Всех маг из замка покрошил.
– Плохо твое дело, – подытожил Шпень.
– Ничего, прорвемся, – Сережка подмигнул новому знакомому. – А вот скажи: почему Альберт сказал, что у него шерсть на ушах?
– Не знаю. Он вообще странный.
– А кто не странный? – философски вздохнул Сережка. – Я читал: шерсть на ушах росла у братьев Стругацких…
– У всех братьев? – с любопытством переспросил Шпень. – И чего – очень заметно?
– Да нет! – засмеялся Сережка. – Братья Стругацкие – это писатели. Они вместе книжки писали. А шерсть росла у ихних героев, если они работали плохо или не своим делом занимались. Но причем тут Альберт?
– Не знаю, – повторил Шпень и понизил голос. – Он вообще-то добрый. Когда у меня… совсем плохо было, он меня подкармливал и погреться пускал. У него сын больной – знаешь? Старше нас, а не ходит, только на коляске ездит, и весь такой… В общем, ужас. И денег на лечение прорва идет. Альберт хотел за границей его лечить, но средств пока не хватает. А голова у него вроде как в порядке. Вот Альберт и приспособил ему компьютер, чтоб это… ну, игрался он, в общем. А потом и сам… компьютерный клуб открыл.
– Понял! – обрадовался Сережка. – Он раньше, наверное, ученым был, а потом из-за сына сюда подался. Вот и говорит, что шерсть на ушах!
– Ну, наверное, – нерешительно согласился Шпень. Видно было, что Сережкиных рассуждений он не понял. – В общем, одна у тебя надежда, – сказал он, кивая на экран. – Взять клад, который на старой мельнице.
– Хорошо бы, – вздохнул Сережка. – Только я ключа не знаю.
– В замке карта есть. Вернись, поищи.
– Да… а там маг! Он меня и кончит…
– Ну, решай сам. Или кончай здесь, начнешь другую.
– Не успею уже, – с сожалением сказал Сережка. – Мне домой – не позже девяти. Иначе на пороге – отец с ремнем. А ты?
– Да-а, строго у тебя, – посочувствовал Шпень. – Я-то здесь всю ночь кантоваться собираюсь.
Сережка задумался.
– Везет тебе – никто не ищет, а у меня как на полчаса задержишься, сразу скандал: мы тебя кормим-поим, значит, должен делать, как мы велим… – Сережка задумался. – А вот бы настоящий клад найти… Правда, Шпень? Сразу бы разбогатели, да? Родителям подарки, чтоб не возникали, машину бы купили иномарку, квартиру, компьютер…
– Щенка бульдога, барабан и жениться, – подсказал проходящий мимо Альберт.
– А жениться зачем?! – удивился Шпень. Щенок и барабан никаких сомнений у него не вызвали.
– Отчего ж? – солидно сказал Сережка. – Если денег много, можно и жениться.
– Это, пацаны, цитата из «Приключений Тома Сойера», писателя Марка Твена. Том Сойер тоже клады искал.
– Ну тебя, Альберт! – отмахнулся Шпень. Видно было, что он уже устал от всяких писателей. – Скучный ты. Вот Серый – свой парень, веселый. Только, вот как я думаю, Серый: клады, они не лежат просто так. Их еще взять нужно. Взял – и король, – Шпень многозначительно усмехнулся и вытащил из кармана сторублевку.
– Осторожней, Шпень, осторожней. История учит: короли часто плохо кончали, – предупредил Альберт.
– Не учите меня жить, лучше помогите материально, – важно процитировал Шпень, и все трое рассмеялись. Потом Сережка поднялся.
– Ладно, Шпень, покеда, я пошел. Увидимся еще!
– А то! – воскликнул Шпень и опустился на нагретый Сережкой стул.
Много-много книг на высоких, до потолка книжных полках. Книги все больше по истории, этнографии, философии. Стоят в ряд багровые тома Большой Советской Энциклопедии. В углу у окна – большой пыльный фикус в кадке. Слева от него компьютерный стол. За компьютером сидит Родион в свитере и тренировочных штанах и играет в какую-то очень сложную игру, напоминающую трехмерные шахматы. Большой пушистый кот лежит на закруглении стола и внимательно наблюдает за движением фигурок на экране. Кончик его хвоста ритмично подергивается. Родион притопывает ногой, обутой в шлепанец, и повторяет в такт движению кошачьего хвоста:
– Забыть, забыть, забыть…
В комнату неслышно входит высокий мужчина в больших дымчатых очках. Некоторое время наблюдает за мальчиком и его действиями, потом спрашивает:
– Аутогенная тренировка?
Родион вздрагивает, резко оборачивается.
– Привет, папа. Тебе компьютер нужен?
– Не хочешь говорить? Неужели влюбился? Зачем же тогда забывать? Первая любовь – это светлая память на всю жизнь.
– Вот еще! – презрительно фыркает Родион. – И потом ты опоздал – первая любовь у меня уже была.
– Да ну?! Как же я не заметил! И кто же она?
– Дочка нянечки из детского садика. Ей было лет пятнадцать, а мне – пять. У нее были рыжие волосы и веснушки. Ее звали Варя. Я за ней везде ходил, а она меня била…
– Да ты, Родька, мазохист! А что же теперь?
– Теперь совсем другое.
– Ну ладно, ладно, в чужие тайны не лезу… Я бы и впрямь поработал, если ты не возражаешь…
– Конечно, папа. Я пойду к себе, почитаю.
– Как в школе?
– Все нормально.
– Никаких сюрпризов в конце четверти?
– Все нормально.
– Ну ладно, отдыхай.
Родион входит в кабинет, держа раскрытую книгу. Отец за компьютером читает с экрана иностранную статью. Кот поднимает голову и глядит на мальчика непроницаемыми глазами.
– Папа, я хотел тебя спросить…
– Подожди, сейчас сохраню это в текстах, выйду из сети и поговорим… … Я тебя слушаю.
– Папа, Марк Твен – реалист?
– Ну да, конечно. Реалист из реалистов. А почему ты спрашиваешь?
– Но вот, смотри, Том с Геком находят клад. Точнее, это индеец Джо прячет деньги, и в том же месте находится еще один клад, и Том с Геком – прячутся тут же. Это же все совершенно недостоверно с точки зрения теории вероятностей. Чтобы два клада – точно в одном и том же месте. Так не бывает.
– Ну не скажи… Понимаешь, люди же в общем довольно похоже мыслят. По-настоящему оригинальных людей мало. И если одному человеку какое-то место показалось подходящим для того, чтобы спрятать деньги или еще что-нибудь ценное, то и другому это же место тоже может показаться вполне пригодным. Вот тебе и два клада в одном месте. Смекнул?
– Да, я об этом не подумал. А ведь сейчас уже все клады отыскали, верно? Ну, кроме каких-нибудь уж совсем древних, которые никому, кроме археологов, не интересны…
– Опять же не скажи. Библиотеку Ивана Грозного не нашли? Это раз. Янтарную комнату считай заново делают – это два. Крест Ефросинии Полоцкой и другие сокровища вместе с ним после войны так и потерялись – это три. Хазарское золото, казна тамплиеров… Да чего там говорить – масса всего по-настоящему ценного. И с исторической, и с сугубо материальной точки зрения. Но, конечно, надежды разбогатеть по методу Тома Сойера мало, если тебя это интересует…
– Да нет, я просто так спросил…
– Да вот чего далеко ходить… Я как раз сейчас материалы смотрел, пытался разобраться. Понимаешь, прошла по нашим каналам информация, что найден золотой потир князя Святослава, который он в свою очередь то ли получил в дар, то ли в дань взял у византийцев. Помнишь, тот, который врагам вызов посылал: «Иду на вы…» Все взбудоражились, на уши встали…
– А что такое потир?
– Это такая чаша для причастия, у христиан. Сам-то Святослав был язычником, и к красивым вещам равнодушен, но золото – оно и тогда золотом было. Да и мать его, княгиня Ольга, была христианкой.
– И что эта чаша?
– Так вот, она и с ней кое-что еще – это и есть настоящий клад. Нашли его почти случайно какие-то рабочие в Новгороде, долбили фундамент старого храма и… Наследники Ольги и Святослава вроде бы передали потир местной храмовой общине. Потом там много чего случилось, храм разрушили и потир, естественно, затерялся. Считался пропавшим, переплавили в золото во время татар, или еще чего. Вызвали местных историков-краеведов, они за головы схватились, запросили специалистов из Эрмитажа. А главный специалист по византийскому золоту у нас старенький совсем, никуда ездить уже не может. Решили везти чашу и другие штуки к нему. Упаковали все, погрузили в контейнер и поехали в Питер. Приехали, распаковали, а чаша-то пропала. Все остальное – на месте, а ее нет.
Ознакомительная версия.
