Ещё издали заметил, что у школы толпились люди. Для обычных опоздавших – чересчур много. Глянул на часы – четверть девятого. Странно… Подгоняемый любопытством, я ускорился. Между тем народ всё прибывал. Митинг? В честь чего? Общешкольное собрание? Опять же, по какому такому поводу? Вон первое сентября было на той неделе.
Уже на подходе увидел, что во двор высыпала вся школа. Мелкота взбудораженно галдела. Учителя озабоченно перешёптывались. Я выискал наших:
– Здоров! – поручкался с пацанами, кивнул девчонкам. – А вы чего здесь все выстроились?
– Землетрясение ночью было, слышал? – спросил Серёга Шевкунов.
– Ну и?
И наши наперебой заголосили:
– Из-за него стена в школе обрушилась!
– Не обрушилась, а треснула, но порядком!
– Частично обрушилась!
– А ты видела?
– Не видела! Слышала, как директор звонил и кому-то говорил.
Вот так новость! Определённо эта неделя богата событиями – не успела начаться, а уже столько всего произошло!
– И что теперь?
– Во дворе учиться будем!
Потолкались ещё немного, а потом нас распустили по домам.
Мы с Серёгой Шевкуновым двинули к нему, потому что домой вообще не хотелось. Там мать, а когда она нервничает или злится, в радиусе тридцати метров вокруг неё реально нечем дышать.
Я, конечно, тоже беспокоился за отца, но чего сходить с ума заранее? Пока ведь ничего не известно. Да и времени не так уж много прошло. Ну а слушать её причитания и с сочувственным видом раз за разом повторять банальности типа «всё будет хорошо» мне как-то совсем не улыбалось. А у Серёги дома и тесно, и обстановка не фонтан, а вот ведь – уютно, аж уходить не хочется.
– Вы что, с Мазуренко опять вместе? – спросил Серёга как бы между прочим, наливая чай.
С Серёгой мы дружим со второго класса. В детстве вместе гоняли мяч во дворе, потом записались в секцию футбола. Отзанимались шесть лет. Потом меня позвали в местный футбольный клуб, в юношеский состав. Само собой, я согласился, не дурак ведь – такой шанс упускать. А вот Серёга остался не у дел. В клуб его не взяли, секцию тоже бросил. Может, и обиделся в душе, но внешне никак не выказывал.
Хотя Серёга такой человек – трепать о своих чувствах не станет. Даже если ему совсем хреново, будет до последнего делать вид, что всё у него в ажуре. Кто с Серёгой мало знаком, может, и поверит, а я-то знаю его как облупленного.
Взять, например, мою Ингу. Я давно просёк, что он на неё запал. Причём раньше Серёга её в упор не замечал, а как только мы стали встречаться, так и у него вдруг интерес проснулся. Правда, он до сих пор отнекивается, но я-то знаю. Иногда даже пытаюсь его троллить, чтоб раскололся быстрее. Рассказываю всякие личные подробности, короче, дразню, а сам наблюдаю за реакцией. Но Серёга не поддаётся на провокации, отмалчивается, только лицо каменеет. Зато уши сдают его с головой – краснеют влёт.
– С чего ты взял? – усмехнулся я.
Всё-таки эти его потуги: делано невозмутимая мина и якобы беззаботный тон – детский сад, честное слово.
– Да девчонки утром болтали. Пока ты не пришёл.
– Да не, я просто покалякал с ней от нечего делать. Не знаю, чего там она себе напридумывала.
Серёга довольно долго молчал, потом выдал:
– Да потому что тебе давно пора объясниться с ней.
– У меня другая тактика. Я действую методом пассивного отдаления. Никакой инициативы с моей стороны, разговоры только на общие темы, ничего личного. Да мы уже с Ингой не целовались чёрт знает сколько времени! Даже когда она сама лезет…
– Ерунда какая-то, а не тактика. Нет, не ерунда, а попросту свинство. Серьёзно. Не хочешь больше с ней встречаться, так и скажи. Нафига ты ей мозги паришь?
Легко ему советы давать – сам бы попробовал взять и сказать человеку, что он тебе больше не нужен. Я возмутился:
– Ого! Как мы заговорили! Ты чего, Серый, меня лечить вздумал? Не припомню, чтоб я твоего мнения спрашивал. Α-a! Всё ясно. Я пошлю Мазуренко к чёрту, а ты тут как тут с утешениями и типа дружеской поддержкой, да? А что, неплохой расчёт. Брошенную подобрать проще…
– Чушь! – Серёга вспыхнул.
– А то я не знаю, что ты сам с ней замутить не прочь. Только очкуешь к ней подойти.
– Вот кто очкует, так это ты. Иначе бы давно с ней поговорил.
Тут я психанул:
– Ну ладно! Давай посмотрим, кто из нас очкует! Спорим?
Шевкунов молчал.
– Что, слился?
– Ничего я не слился!
– Тогда давай забьёмся, – я протянул ему пятерню. – Сначала я с ней поговорю, потом ты.
Серёга помялся, но спор принял.
Я набрал номер Инги. Длинные гудки. И ведь правда в душе всё задрожало, меленько так, противно. Даже мысль пронеслась: «Хоть бы она не ответила!» Но после третьего гудка послышалось елейное:
– Да, Олежек.
Внутри всё сжалось. Хотелось плюнуть на этот дурацкий спор и сбросить, но это означало бы спасовать перед Шевкуновым. А я не привык проигрывать, даже в мелочах.
– Инга, между нами всё кончено, – выдавил я совершенно чужим, каким-то скрипучим голосом.
– Чего? – взвилась моя теперь уже экс-подруга. – Ты что, меня бросаешь?
– Да, – ответил я чуть бодрее и отключил телефон.
Фуф… Сам не ожидал, но будто гора с плеч упала. Что ж, спасибо Шевкунову.
– Ну что? Доволен? Давай и ты покажи, какой ты у нас бравый.
Серёга молчал, смотрел куда-то в сторону и хмурился.
– Чего заглох-то? Признай тогда, что продул…
– Да пошёл ты! – вдруг окрысился Серёга. – Хочешь знать правду? Хорошо. Да, она мне нравится! И давно. Почему не подходил? Потому что ты с ней встречался. И поговорить я тебя просил не для себя, а для неё. Так что не думай, что я тут же побегу подбирать за тобой, как ты выразился. Мне просто не нравилось, что ты её дурой выставляешь. Ты всем вокруг растрепал, что бросаешь Ингу, а ей самой – ни слова. Сегодня утром, когда она рассказывала, ну про тебя, про вас, над ней все смеялись, как только она отвернулась. И в этом виноват ты. И даже сейчас ты поговорил с ней только из-за нашего спора. Да какой там поговорил! Брякнул и тут же вырубил мобильник, чтоб, не дай бог, она не перезвонила.
Серёга был как одержимый. Глаза округлились, вот-вот из орбит полезут. Не только уши, всё лицо пошло пунцовыми пятнами.
– А ты хотел, чтобы я ей слёзки утирал?
– Я хотел, чтобы ты нормально с ней расстался. Как люди делают.
– А ты-то знаешь, как люди делают? У тебя и подруги-то не было ни разу, о чём вообще ты мне втираешь?
– Да при чём тут было – не было? Тебе в принципе на людей пофиг. На всех. Ты только о своей шкуре печёшься. Чтоб только тебе было удобно.
Вот это уж совсем перебор! Понесли ботинки Митю!
– Знаешь что, мать Тереза, иди-ка ты…
Я развернулся и вылетел из комнаты. Натянул кроссовки, схватил сумку. Шевкунов даже не вышел в прихожую. Со злости я даже не стал прикрывать за собой входную дверь, так и оставил нараспашку.
Вот это друг! Ничего не скажешь. Ладно, проживу и без него, решил я. Нужен он мне больно. В конце концов, кто он и кто я!
Хочешь не хочешь, а пришлось тащиться домой и торчать там вдвоём с матерью полдня. Хорошо хоть, к четырём надо было на стадион.
Мать вся извелась. То столбом стояла у окна, то металась по комнате. Я уж и сам набирал отца – действительно недоступен.
Её нервозность передалась и мне. Сразу в голову полезли дурные мысли. А вдруг дядя Юра не справился с управлением? Вдруг авария?
Вбил в поисковик: «сегодня ночью авария Турунтаево», «авария Баргузинский тракт», «авария Прибайкалье». Потом несколько раз переиначил запрос и так и сяк, но ничего по делу не нашёл. Затем матери позвонила жена дяди Юры, и тут уж они дуэтом принялись охать и всхлипывать. Просто караул! Еле дотянул до трёх и сбежал на тренировку.
Пал Палыч, тренер, гонял нас сегодня с особым рвением. Круг за кругом. Чуть замедлишь бег:
– Решетников, опять сачкуешь!
А я как назло совсем расклеился. Полдня вроде бодрячком проходил, а тут вдруг сказался и недосып, и вчерашняя картошка. Ноги как ватные, и реакции – ноль. Еле до конца тренировки продержался. Даже в душ шёл через не могу.
Зато дома всё наладилось. Отец вышел на связь. Оказывается, у них машина в пути заглохла, а телефоны там не ловили. На что мать, конечно, сразу же нашла тысячу способов, как можно было бы связаться и доложить обстановку. Отцу осталось лишь извиниться, что сам не додумался. Впрочем, сердилась она не долго. Радость, что всё обошлось, в итоге перевесила.
Я тоже перебросился парой фраз с отцом. Рассказал ему про трещину в школе, однако он никак не отреагировал, пробормотал в ответ что-то невнятное. Да и вообще тон у него был какой-то напряжённый. Хотя понять можно – авария всё-таки, возни, поди, выше крыши.
– Что там у вас в школе случилось? – забеспокоилась мать, уловившая краем уха обрывки фраз.
– Стена в холле не то треснула, не то посыпалась, не знаю точно. И в школу нас сегодня не пустили.
– Вот как? И что теперь? Как же учёба? – мать заговорила возмущённо, будто я это устроил.
