— А намалевано это, провалиться мне на месте, нашей краской. Ловко придумали!
— А что такое бледнолицые? — не понял Вовка.
— Да видишь ли, сейчас у тебя рожица чумазая, а когда ты отмоешь ее в море, станешь бледнолицым, — напустив на себя серьезность, объяснял Алька.
— Не запутывай малыша, — вмешался Гунтис. — Бледнолицыми индейцы называют белых людей.
— Значит, мы все бледнолицые?
— Выходит так.
— А почему нам нельзя ходить по лесу?
— Это «индейцы» выдумали. Рассчитывают, что мы испугаемся. Пускай вывешивают хоть сто объявлений! — рассердился Майгонис.
— Ну, где вы там застряли? — начала терять терпение Янкина мать.
Ребята продолжали путь.
— А тебе слабо́ вон на ту залезть! — Мара показала Майгонису на высокую сосну чуть поодаль от дороги.
— На эту? Раз плюнуть. Я еще не на такие лазил, — похвастался Майгонис.
Наконец показалось море. Облюбовав в дюнах местечко, защищенное от ветра, Янкина мать велела всем снять тренировочные костюмы.
— Ну, начинается! — шепнул Янка близнецам.
— Ложитесь на спину, живо! — скомандовала Янкина мать, усевшись на бугорок и поглядывая на часы.
В течение пяти минут стояла мертвая тишина.
— А теперь переворачивайтесь на живот! — послышалась новая команда.
— А как поворачиваться: в левую сторону или в правую? — прикинулся простачком Майгонис.
Ребята засмеялись.
— Теть, а вы всегда так будете сидеть над нами и смотреть на часы? — Вовка подполз на животе к Янкиной матери.
— Ну, разумеется! Чего доброго еще обгорите. А теперь давайте на левый бок!
Ребята стали валяться, перекатываться друг через друга. Янкина мать беспомощно смотрела на Альку. Тот напустил на себя строгость:
— А ну, прекратить безобразие! Гунтис, дай-ка свои часы. Разрешите мне командовать, — обратился он к Янкиной матери. — Ложись на спину! — Все повернулись на спину и, едва сдерживая смех, ждали, что будет дальше.
— Ноги кверху поднять! — скомандовал Алька. — А то на ступни вовсе не попадает солнце, — объяснил он Янкиной матери.
— Ой, щекотно! — прыснула Мара. — Товарищ командир, Тедис мне щекочет пятки.
— Тедис Анцан, на пятнадцать секунд в угол!
— А здесь нет угла! — захихикал Вовка. — Поставь его под сосну.
— Простите, пожалуйста, товарищ командир, я больше никогда не буду…
Янкина мать махнула рукой.
— Аля, — сказала она, — я буду загорать и книжку почитаю. А вы можете поиграть в мяч. Только не бегайте как угорелые, а то вспотеете и простудитесь. Ну и лето нынче выдалось — хоть пальто надевай.
Морские волны утрамбовали пляж, как асфальт. Лучшего футбольного поля и не придумаешь.
— Вот бы сейчас срезаться — с мальчишками из поселка, что ли! — мечтательно сказал Тонис. — А самим с собой играть какой интерес.
Устав от беготни, ребята расселись на песке у самой воды. Перед ними, сверкая на солнце, огромным зеркалом лежало море. Сквозь прозрачную зеленоватую воду были хорошо видны первая и вторая мель. Маленькие рыбешки шастали взад-вперед по мелководью. Вовка швырнул в море щепку, и сразу же на нее кинулась стая рыбок, окружила, приняв деревяшку за съестное.
— А что, если попробовать? — Майгонис пощупал ногой воду.
— Где уж там, все равно Янкина мама не позволит.
— Мама спит, — доложил Янка, сбегав к пригорку и обратно.
— А если проснется, тогда что? — еще колебалась Мара.
— Раньше чем через полчаса не проснется, — поклялся Янка. — Это я точно знаю.
— Ну тогда пошли, — решил Алька. — В конце концов нам запретили только бегать, о купанье речи не было.
— Смотри, Вовка, не проболтайся! — наказал малышу Майгонис. — Мы только окунемся и сразу обратно. Это называется закалка. Настоящие спортсмены купаются даже зимой, но мамы этого не понимают.
— Я тоже хочу закаляться, — прицепился Вовка.
— Ты еще маленький.
— Никакой я не маленький.
— Ладно уж, иди, но только до колен.
Янке вода показалась до того холодной, что захотелось немедленно выскочить на берег. Но тут кто-то окатил его целым фонтаном, и Янка с перепугу плюхнулся в море. Сзади смеялись девчонки. Так этого оставить было нельзя, и Янка отплатил им тем же.
— С меня довольно, — Гунтис выскочил из воды и побежал на дюны одеваться. Остальные побежали за ним. Но на вершине дюны растерянно остановились — на том месте, где они раздевались, одежды не было.
— Наверно, Янкина мама убрала, — дрожа, проговорила Лара. — Вот уж теперь влетит нам!
Янка тихонько подкрался к маме.
Она спала спокойным сном. Ребячьих вещей рядом не было. Ясно, что их унесли и спрятали.
«Отчаянное положение», — лихорадочно думал Алька, стараясь представить себе, как поступили бы в подобном случае герои знакомых книг.
— Надо искать следы, — наконец сообразил он. — Наши идут от дюн к морю, а ихние, наверное, в обратном направлении.
Ребята стали внимательно осматривать песок. Гунтис первый заметил чужие следы.
— Те же самые, что и вчера возле лодки, — осмотрев следы, установил Алька. — Надо искать дальше.
Вскоре на придорожном кусте Лара заметила Марину косынку. Значит, они напали на правильный след. А еще чуть подальше, как раз к той сосне, которую по дороге на пляж Мара показывала Майгонису, был приколот лист бумаги с надписью:
БЛЕДНОЛИЦЫЕ!
Чтобы ваши вещи не украли, мы убрали их в надежное место. Добраться до них вам, конечно, пара пустяков!
Меткий Гарпун.
На самой макушке сосны болтался узелок с одеждой. Положение было незавидное. К тому же каждую минуту могла проснуться Янкина мать, и тогда шуму не оберешься.
— Лезьте быстрее, мы замерзли! — прыгали с ноги на ногу девочки.
Мальчишки молча переглянулись. Хоть бы ветки были, за что ухватиться, а тут — голый ствол.
— Кто-то недавно хвалился, что влезть на такое дерево для него плевое дело. — Мара с ехидцей посмотрела на Майгониса.
— А думаешь, не сумею? — обиделся Майгонис.
— Не сумеешь!
— А спорим!
— На что?
— На пять щелчков.
— Ладно, — согласилась Мара.
Майгонис обошел вокруг сосны, задрав голову, поглядел наверх, поплевал на ладони и полез. Остальные молча следили за ним взглядом.
— Молодчина, уже до веток добрался, — с облегчением вздохнул Алька.
— Вот это дерево! — крикнул сверху Майгонис. — Выше всех! А как далеко отсюда видно!
— Речи будешь потом произносить, бросай наши вещи! — ребята теряли терпение. Майгонис бросил узел и стал спускаться.
— Все-таки ты герой, Майгонис, — с благодарностью сказал Алька. — У меня, наверно, не хватило бы смелости.
— Я же сказал, для меня это раз плюнуть, — небрежно махнул рукой Майгонис. — Ну, Мара, подставляй свой лоб!
— Только не изо всей силы, — попросила она и закрыла глаза от страха.
— Раз, — отсчитывал Майгонис, — два…
Девочка охнула.
В эту секунду у самого Алькиного уха просвистела стрела. Алька круто повернулся и бросился вдогонку за какой-то фигурой, исчезнувшей в молодом сосняке.
— Алька, куда ты? — крикнул Гунтис, но тот уже скрылся из виду.
— За мной! — скомандовал Майгонис и тоже бегом припустился к сосняку. Где-то справа раздался пронзительный свист. Алька! Вся бригада бросилась на зов. Но сигнал уже раздавался дальше.
«Интересно, кто в нас стрелял? Наверно, эти проклятые индейцы», — на бегу строил догадки Майгонис.
Когда Янкина мать проснулась, на пляже было пусто и тихо, а ребят и след простыл. Из лагеря доносился голос хозяйки, она звала обедать. Янкина мать все горло надорвала, окликая детей, — но безуспешно. Рассерженная, она пошла в лагерь.
Возле самой дачи ее нагнал Алька. Вид у него был очень довольный, на голове — пышное украшение из перьев, какие бывают на картинках у индейцев, а на шее — необыкновенные бусы из рыбьих зубов.
— Где вы околачиваетесь? Разве не было вам сказано — играть на пляже! — налетела Янкина мать на Альку.
Но Алька знать ничего не знал. Он был совершенно уверен, что ребята давно уже дома.
Заблудшие вернулись только под вечер, усталые, измученные, голодные и злые-презлые.
— Нечего сказать — хорош гусь! Кидается в лес сломя голову, свистит, а никаких ориентиров не оставляет, — набросился на Альку Майгонис.
— Это я свистел? — удивился Алька.
— Не притворяйся! Кто же еще так свистеть умеет?
— Честное слово, это не я! Индейца одного поймал — это да, было такое дело. Смотрите, какая военная добыча! — хвастался Алька своими трофеями. — Теперь этот тип нас за версту обходить будет.
