прослежу, чтобы он не переедал. А если он начнёт толстеть, буду бегать с ним по утрам. Я готов полностью взять его воспитание на себя!
Мама издала невнятный звук.
– Ты считаешь, – выдавила она, – он дурно воспитан?
– Да он совсем никак не воспитан! Его же до сих пор никто не воспитывал. Но у меня он будет как шёлковый, уж это я тебе обещаю.
Мама тряхнула чёлкой:
– Нет, Витя, это совершенно невозможно.
– То есть мы оставим его ночевать на улице? Ты хочешь, чтобы он замёрз и скрёбся под дверью? И запомнил на всю жизнь, что мы его не впустили?!
– Что ты несёшь? – вздохнула мама.
– А как же уши?! – в отчаянии воскликнул я. – Ты же согласилась, что у него милые уши!
– Ну да. – Мама развела руками. – Уши у него тоже милые.
– И хвост! – Я чуть не плакал. – Хвост у него прекрасный! Бараночкой!
Мама моргнула и вдруг расхохоталась.
– Опять ты про хвост, Витя. А я, вообще-то, про папу. У папы скоро день рождения.
Я молча кивнул. Я ничего не мог сказать, потому что закрытый рот помогал сдерживать слёзы. Я быстро ушёл в свою комнату и уже там открыл рот и заплакал в подушку.
Про папу. Ну конечно. Само собой. Естественно. Я тихонько высморкался в покрывало. Надо было успокоиться и достойно пережить очередной крах надежд.
Я достал телефон и загрузил сайт мопсячьего питомника. Может, если я распечатаю фотографии самых жалостливых мопсиков и разложу их по всему дому, мама смягчится? Я полистал картинки.
Максимально жалостливыми были бежевые мопсы. Но мы с папой хотели именно чёрного! Это стильно, считали мы с папой. У всех будут бежевые мопсы, а у нас… никакого! Я вцепился зубами в наволочку и зарычал. Неужели мама не понимает, что если в ближайшее время у нас не появится мопс, то я сам превращусь в мопса?!
– Сыночек. – Мама подошла и погладила меня по спине. – Всё в порядке?
– Нет, – горестно признал я. – Всё бесполезно. С тобой каши не сваришь. Может, мне отказаться от тебя?
– Да? – она прищурилась. – Ладно. Тогда я возьму Кирилла из твоего класса.
– С ума сошла?! Он же тебе все нервы вытреплет! Возьми лучше Верочку, она хотя бы красивая. У неё глаза видела какие тёмные? И косы толстущие! Она один раз объявление увидела на парикмахерской и хотела их продать «по дорогим ценам». К счастью, ей родители не разрешили. Меня-то она не спрашивала.
Мама засмеялась.
– Скажи лучше, чем папу порадовать?
Я вздохнул, как наша учительница над тетрадкой Кирилла. А потом сел на кровати, посмотрел маме в глаза и решительно сказал:
– Ну заведи ты ему мопсика хотя бы раз в жизни!
Мама открыла рот, чтобы привычно возразить, но внезапно не возразила. Она постояла немного с открытым ртом, поводила глазами и закрыла рот. Я почувствовал слабину и поднажал:
– Вот ты говоришь, что это большие трудности. Куча проблем, куча забот, куча куч, в конце концов. Но… откуда тебе о них знать?! Ты же рассказывала, что бабушка никого тебе не заводила!
– О чём ты, Витя? – Мама совсем растерялась, и мне стало её немного жалко.
– Да о том, что чокнутый котёнок, который кусал всех за ноги, жил у ваших соседей. Рыбки сдохли у дяди Толика. Попугай облез у каких-то там знакомых. А ты… ты…
Мама даже вперёд наклонилась, так она меня слушала.
– А ты… – Я уже почти выдохся, но нанёс решающий удар: – Ты сама даже хомячка ни разу не хоронила!
Мы сидели на кровати и молчали. В тишине было слышно, как мы дышим. Я – с сопением, а мама – медленно и глубоко. Она наклонила голову и рассматривала комнату, как будто видела её в первый раз.
– Где? – наконец пробормотала она. – Где я возьму этого глупого мопсика?
– Глупого не бери, – заметил я. – А умненького можно найти в питомнике. Папа хочет чёрного. Вот такого.
Я выкатил глаза и потряс по-собачьи головой. Я научился этому у папы, когда он изображал мопсика. Даже щеками поиграл, как будто я настоящий мопс. И фыркнул. И ещё нос попробовал языком облизнуть.
– Хватит, – вздохнула мама, – собирайся.
– А мне никуда не надо. – Я с беспокойством уставился на неё.
Мама знает моё расписание. Сегодня у меня никаких кружков нет. В гости к Тохе я тоже не планировал, иначе давно бы ей сказал. Кажется, мысль о мопсике потрясла её невероятно.
– Собирайся, Витя, – повторила мама. – Поедем в этот ваш питомник, пока я не передумала. Посмотрим хотя бы, что там за мопсики.
Я так боялся, как бы мама и правда не передумала, что надел всё первое попавшееся. Водолазку задом наперёд, а носки – вообще разного цвета. Это уже потом выяснилось, когда я в машине выдохнул.
По дороге к нашему мопсику мы попали в пробку. Всё было против меня. Ведь мама запросто могла прийти в себя и развернуться.
– Мы же в любом случае посмотрим, да? – осторожно уточнил я.
– Ага. – Мама мотнула головой. – Смотри!
По тротуару бежал человек. Его тащила за собой собака на поводке. Огромная коричневая собака, которая не собиралась останавливаться. Добежав до заборчика, собака легко перепрыгнула его и рванула дальше. Человек тоже прыгнул. Он всё ещё пытался удержать поводок. Перевалившись через ограждение, он упал на бок и покатился по земле.
Маме стали бибикать, потому что все поехали, а мы до сих пор стояли.
– Мне кажется, – пробормотала мама, – это плохой знак.
Она поехала, но как-то очень медленно. Настолько, что на ближайшем перекрёстке я зажмурился, чтобы не видеть, как она включит поворотник. Но мы всё-таки не свернули, а доехали до нужной улицы и зашли на площадку для выгула собак.
Там мама устало села на лавочку и с невесёлым лицом погрузилась в размышления. Я подошёл к одноэтажному дому и заглянул в окно. Я уже знал, по фотографиям с сайта, что именно там живёт семья, которая занимается разведением мопсов. Окно открылось, выглянула тёмноволосая женщина.
– Мы только посмотреть, – тихо объяснил я.
– Ничего-ничего. – Она бросила на маму быстрый взгляд и понимающе кивнула. – Так многие приходят. Ты на какого хотел посмотреть?
– На чёрного.
– Ну, это уж как получится. – Она загадочно улыбнулась. – Сейчас выведу всех. Пусть-ка они на вас посмотрят.
Распахнулась дверь и… во двор выкатились мопсы. Девять бежевых и два чёрных. Один тащил в зубах вяленое копыто.
– Щеночки! – воскликнула мама и всплеснула руками.
Я и все щеночки одновременно бросились к ней. Мопсята толкались вокруг наших ног, как маленькие овечки. Они обнюхали
