Большой Бесхвостый услышал его. Он остановился и заскулил.
«Приди ко мне, Брат мой. Ты нужен мне!»
Волк жалобно присвистнул и попятился назад.
Он вспомнил, как нашел белых волков в земле Великого Холода и попытался рассказать им о Большом Бесхвостом. «У него нет хвоста, — сказал им тогда Волк, — и он ходит на задних лапах, но он…»
«Значит, он не волк», — сурово ответил вожак стаи.
Волк знал, что вожак ошибается, но тогда не посмел спорить.
Но сейчас все изменилось.
Большой Бесхвостый поднялся на задние лапы и пошел навстречу Волку, лицо его выражало замешательство:
«Почему ты не пойдешь со мной?»
Его лицо…
С самого начала Волку нравилось плоское, бесшерстное лицо Большого Брата, но сейчас, стоя во Тьме, он смотрел на него и видел, как разительно оно отличается от морды волка. Глаза Большого Бесхвостого не отбрасывали свет Яркого Белого Глаза, как бывает у всех волков.
«Не похож на волка».
Внезапное прозрение обрушилось на Волка с силой падающего дерева, он понял, что томило его много Света и Тьмы. Большой Бесхвостый не был волком.
Боль, какой он никогда прежде не знал, пронзила Волка глубоко в самое сердце. Даже когда он был детенышем на Горе и ужасно скучал по Большому Бесхвостому, он не чувствовал такой боли.
Большой Бесхвостый не был волком.
Не волк.
Большой Бесхвостый не был волком.
«Я думал, ты знаешь», — сказал Торак по-волчьи. Волк попятился назад, и его янтарные глаза помутнели от горя.
— О, Волк! Я думал, ты знаешь.
Заскулив, Волк махнул хвостом и убежал.
Торак погнался за ним, продираясь сквозь деревья. Но это было безнадежно. Выбившись из сил, он остановился и согнулся пополам, жадно хватая ртом воздух. Вокруг него белые рябины разворачивали свои серебряные листья, чтобы собрать свет полной луны. Он завыл. Волк не ответил. Вой Торака перешел в стон. Волк ушел. Ушел навсегда?
Деревья зашелестели на ветру, словно шепча ему: «Торопись, торопись». Тиацци уже, должно быть, достиг священной рощи. Он уже мог разжечь очередной костер и погрузить другой шест в самое его сердце. Возможно, в этот самый миг он тащит Ренн к огню…
Торак пробежал мимо укрытия туда, где оставил свою долбленку. Он запрыгнул в нее и поплыл вверх по течению, вонзая весло в тело реки, словно это была плоть Тиацци. Он плыл под бесконечным гнетущим сводом из темных деревьев и безнадежных мыслей. По его вине Волк был несчастен. Из-за него Ренн оказалась во власти Повелителя Дубов.
Черная Вода была неумолима. Мышцы Торака горели. Он это заслужил.
Сквозь деревья он различил отблеск костров стоянки племен Сердца Леса. Но река была чем-то перегорожена. Лубяная сеть протянулась от берега до берега.
С силой налегая на весло, он повернул лодку назад. Оказавшись вне видимости, он затащил ее в ольховую рощу и выбрался на берег. Продолжать путь по реке дальше он не мог, ему придется идти пешком. Ему ни за что не успеть в священную рощу.
Внезапно он замер. Сквозь подошвы своих башмаков он уловил едва различимое дрожание земли.
Он упал на колени и приложил обе ладони к земле. Не померещилось ли ему это? Оно движется сюда?
Может быть, все-таки есть один способ.
* * *
Волк почувствовал, как содрогнулась земля под лапами, но продолжал бежать. По запаху он чуял, что направляется в сторону земель, Укушенных Ярким Зверем. Ему было все равно.
Наконец жажда заскребла его горло, и ему пришлось остановиться. Он нашел маленькую Неподвижную Мокрую и глотнул несколько раз. Затем он поднял морду и горестно завыл, рассказывая о своем несчастье Лесу.
Большой Бесхвостый не был волком.
Большой Бесхвостый не был Волку братом.
У Волка больше не было брата.
Волк остался один.
Дрожание под лапами становилось все сильнее. Волк осознал, что это топот множества копыт.
Чтобы убраться с их дороги, он забрался на возвышенность, откуда наблюдал, как лошади пронеслись мимо. Их густой запах наполнял его ноздри, но Волк был слишком несчастен, чтобы соблазниться им или заинтересоваться, что заставило их сняться с места.
Когда они пробежали мимо, он снова соскользнул обратно к маленькой Неподвижной Мокрой.
Земля вокруг Волка была взрыта копытами лошадей, и она прилипала к его лапам холодными, сырыми комьями. Ему было все равно. Он раздумывал, услышит ли Большой Бесхвостый лошадей вовремя, чтобы убраться с их дороги. Слух и обоняние у Большого Бесхвостого тоже были неважными, а теперь у него больше не было брата, который предупредил бы его.
Безвольно опустив хвост, Волк стоял на краю Неподвижной Мокрой и видел, как волк, который живет в Мокрой, смотрит на него. Это был очень странный волк, у него не было запаха. Это пугало Волка еще в ту пору, когда он был детенышем, но вскоре он понял, что этот волк не опасен, потому что всегда отступает, когда отступает он сам.
Сейчас волк в Мокрой выглядел таким же несчастным, каким ощущал себя Волк. Чтобы подбодрить его, Волк слабо завилял хвостом, и волк в Мокрой тоже завилял хвостом в ответ.
А затем произошло нечто очень странное. В Мокрой показался еще один волк, он встал рядом с первым.
Только этот второй волк был черным.
Темная Шерсть стояла неподвижно, ожидая, что сделает Волк.
Волк тоже стоял неподвижно. Его когти вонзились в грязь. Шкура подрагивала от возбуждения.
Темная Шерсть слегка махнула хвостом.
Волк поднял морду и потянул носом воздух.
Медленно Темная Шерсть подняла переднюю лапу и потрогала его за плечо.
Они соприкоснулись носами.
Волк схватил ее зубами за загривок. Она замахала хвостом и заскулила, показывая ему брюхо. Он отпустил ее, и они оба упали и стали кататься по земле, слившись в грязный шерстяной комок когтей и клыков. Они гонялись друг за другом из Мокрой и обратно, Волк приветственно пощелкивал пастью у ее боков, а Темная Шерсть поскуливала от удовольствия и щелкала пастью в ответ. Она высоко подпрыгнула, и ее черная шкура блеснула Мокрым, затем изогнулась и толкнула его, а он погнался за ней вверх по берегу и обратно, вдыхая ее пьянящий, сильный запах, самый прекрасный запах на свете.
Темная Шерсть потрогала лапой листья на поверхности Мокрой, и они похлебали ее, затем вместе легли передохнуть. Тяжело дыша, она поведала, как скучала по нему, и как потому оставила стаю, чтобы найти его. С тех пор Свет много раз сменял Тьму, а она все вынюхивала и выслушивала, звала его, и ей даже показалось, что он ответил, но затем пришел Яркий Зверь и съел все запахи.
Волк закрыл глаза и услышал, как тихий ветерок колышет ее мех. Он почувствовал удивление, счастье и грусть.
Темная Шерсть была умна и быстро почувствовала его печаль.
«Почему ты грустишь? — спросила она. — Где тот, у которого нет хвоста?»
Волк поднялся и встряхнулся.
«Он не волк. Он мне не брат».
Темная Шерсть удивленно повела ухом.
«Но мы играли вместе. Он был твоим братом. Так не бывает».
Волк шагал взад-вперед. Он нашел интересную палочку и бросил ее перед ней, как подарок. Темная Шерсть не обратила внимания. Она поднялась и толкнула его носом в плечо.
«Помнишь, когда детеныши пытались съесть его верхнюю шкуру, а ты остановил их? И я дала ему рыбью голову?»
Боль была так сильна, что Волк заскулил. Конечно же он помнил тот солнечный день, когда он и Большой Бесхвостый были частью стаи с Горы, когда плавали вместе и были счастливы.
Темная Шерсть потерлась хвостом о его плечо и выдохнула ему в загривок:
«Я гналась за лошадьми. Там есть сочный маленький жеребенок. Я почти поймала его, но его мать лягнула меня. Давай охотиться!»
Волк повернул морду по ветру, и запах лошадей заполнил его ноздри. Табун, должно быть, остановился, едва Темная Шерсть перестала гнаться за лошадьми. Они были совсем неподалеку.
Темная Шерсть побежала к деревьям, помахивая хвостом.
«Идем!»
Затем она понеслась за лошадьми — гладкий черный волчий силуэт, пролетающий сквозь заросли крапивы.
Голод заскребся в животе Волка. Он позабыл про свою боль и побежал за волчицей.
* * *
Торак почувствовал, как дрожит земля от топота копыт. Лошади бежали в его сторону. Вероятно, что-то напугало их — рысь или медведь.
«Хорошо, — подумал он. — Чем скорее, тем лучше».
Теперь он мог слышать их. Когда табун приблизился, Торак услышал фырканье, храп и треск ломающихся веток. Он сошел с тропы и распластался вдоль ствола березы.
Мгновение спустя в поле зрения появилась главная кобыла. Ее голова была задрана, хвост вздернут. Она промчалась мимо Торака, и табун побежал за ней, словно блестящая черная река напряженных шей и могучих ног.
