Учительница сама не рада, уж даже не спрашивает, кто шаркает ногами под партой, кто вдруг взвизгнул или громко зевнул. И есть в глазах Матиуша что-то такое, что достаточно ему посмотреть на кого-нибудь, как тот сразу перестает баловаться, точно короли от взгляда лорда Пакса.
Поэтому все были страшно удивлены, когда Матиуш сказал, что хочет поиграть в снежки.
Матиушу вспомнились их сражения в королевском парке.
— В кого три раза попали, тот считается убитым. Кто упал, считается в плену.
Матиуш не командир, но все его слушаются. Как он скажет, так и делают. И никто от него не слышал: «Э, много ты знаешь!» Каждого выслушает и, если совет разумный, соглашается, а если не слишком, изменит немного, и все получится как надо, или объяснит, почему так поступить нельзя.
— Выберем генералов, — предложил кто-то.
— Зачем? — говорит Матиуш. — Лучше сделаем так: пусть каждый пять раз бросит в цель, и самых метких разделим между двумя партиями.
Но везде есть плуты, некоторые нарочно плохо целятся, чтобы не попасть (только Матиуш сразу это замечает), а есть такие, кто промажет и спорит, что попал.
— Договоримся заранее: не обижаться.
Все хотят скорее начинать: а то будет оттепель, а то снег будет сухой. Но Матиуш не торопится:
— Лучше отложить, но чтобы у нас все получилось.
Старшеклассники хотят присоединиться.
— Нет, сперва мы сами попробуем.
Три дня готовились. И, чтобы скоротать время, строили крепостные валы.
Никто уже не считает Матиуша гордым. Все его любят. Сколько сказок он знает и таких удивительных. Но Матиуш не говорит, что это сказки негритянские, он нарочно изменил все имена.
Растет слава Матиуша. И всем хочется узнать, кто же он такой? Известно только, что его отец тюремный надзиратель.
— Марцинек, ты видел преступников?
— А правда, что преступника можно узнать по глазам?
— Ты много путешествовал?
Матиуш переводит разговор на другую тему.
— Слушай, скажи нам, в конце концов, правду.
— Что сказать? — делает он вид, что не понимает.
— Ну дай честное слово, что скажешь.
— Даю честное слово, когда придет время, все расскажу.
Ой, не хотел Матиуш, не хотел, чтобы это время пришло. Хорошо ему дома и в школе, и хорошо с ребятами. Такие все славные: есть несколько задир, но и те стараются измениться, только не могут.
— Думаешь, я сам не знаю, что я драчун? Я хочу быть другим, да не могу. Говорю себе: с понедельника будет все по-новому. Ну разве я виноват, если у меня не получается?
А этот любит дразнить:
— Если бы я за собой не следил, то со мной никто бы не водился. Сам не знаю почему, люблю злить.
— Теперь-то еще, — говорит другой, — знал бы ты, какой я раньше был лоботряс! Собака, курица, лошадь, дед, ребенок — кто ни попадется, или камнем запущу, или палкой. Вот, посмотри!
И показывает на голове, на руках, на ногах большие и маленькие шрамы.
— Это меня конь ударил копытом. Это я топором чуть палец не отрубил. А это стеклом от бутылки — так кровь шла! Это меня собака укусила, я ей к хвосту хотел привязать санки. Теперь я уже большой, стал соображать, но раньше — ого! Будь здоров!
Матиуш советует, убеждает, каждому говорит, чтобы старался стать лучше, чтобы не унывал — можно исправиться.
— Самое главное — сильная воля. Но не сразу можно ее выработать, постепенно. Например, хочется тебе доплыть до маяка в море, сразу не сможешь, только измучишься, а надо понемногу. Или, например, ты дикарь…
И начинает рассказывать о дикарях, так, как будто он их видел и знал.
— Как тебе кажется, Марцин, король Матиуш действительно был у дикарей, или только в газетах так писали?
Ребята часто вспоминали в разговорах короля Матиуша.
— Был бы король Матиуш жив, учитель не таскал бы нас за уши.
— Вот здесь начали строить карусель для школы.
— Помнишь шоколад? Только три раза выдали, и то не всем.
— А в столице взрослые ходили в школу, а дети били их по рукам и ставили в угол. Вот это была жизнь!
Ребята смеются, как от веселой сказки, а Матиушу делается не по себе.
И он замолкал. И вздыхал.
Он словно предчувствовал, что скоро кончатся спокойные, мирные дни, без забот, без борьбы. К тому же кое-что слышал от людей, которые читали газеты.
А в газетах сообщили, что старый король умер, а молодой вступил на престол. Он заключил союз с царем Пафнутием и двумя желтыми королями. В войсках вспыхнул бунт, так как была партия, настроенная против молодого короля. Но он бунтовщиков расстрелял и объявил, что со всеми, кто выступит против него, расправится так же. Заявил, что короли его обманули, отняв у него порт. И окончательно поссорился с грустным королем.
— Ведь ты сам подписал соглашение, — говорят ему. — А такое соглашение королей называется договор, его нельзя изменить.
— Во-первых; не я подписал, а мой отец. Матиуш подписал на Фуфайке два договора.
— Да, но Матиуш был пьян.
— А кто ему велел напиваться? В конце концов, одно дело, когда он был жив, а другое, когда его нет.
Министры, послы, разные дипломаты еще пытаются что-то сделать, но видно, что война и, кто знает, не больше ли той, которая была.
«Война спит», — вспомнил Матиуш слова смотрителя маяка.
Война спит, но в любой день может проснуться.
И когда Матиуш сидел на уроке, и учительница спрашивала, а Матиуш не знал даже, о чем говорят, в классе никто не догадывался, какие важные вопросы обдумывал Марцин.
— Марцин, на уроке надо быть внимательным, — напоминает учительница.
— Простите. Я постараюсь, — отвечает Матиуш. Учительница повторяет, класс сердится.
Все заметнее охватывала Матиуша тревога. Он не играл больше; по ночам долго вздыхал. Уж хозяин собрался везти его к доктору, решив, что мальчика сглазили.
И вот война проснулась. И Матиуш сказал учительнице:
— Я не буду больше ходить в школу. Благодарю за все и вас, и моих товарищей.
— Что случилось? — спрашивают все, удивленные его словами.
— Я должен ехать в столицу, — сказал он, и слова с трудом вырывались у него из горла, а в уголках глаз блеснули две слезы и медленно потекли по лицу.
Наступило долгое молчание. А Матиуш стоял у парты и рукою с силой тер лоб.
— Это неправда, что король Матиуш умер. Я и есть король Матиуш Реформатор, только я скрывался.
И хоть известие это было так удивительно, совсем как сказка, все сразу поверили.
Как могли они так долго не догадаться сами? Ну, конечно же, это король Матиуш!
Поздняя ночь. В королевском кабинете тихо, слышно только, как тикают часы. Матиуш сидит за письменным столом и еще раз перечитывает обращение к королям.
Только что закончилось заседание министров, где обсуждалось это обращение к королям всего мира.
Еще не поздно, — писал Матиуш. — Если молодой король откажется от войны, мы можем договориться. Довольно проливать кровь.
И дальше:
Я вернулся из изгнания, где жил спокойно среди добрых людей, и сделал это потому, что не хочу войны. И если только удастся предотвратить бурю, я снова отдам корону, пускай народ выберет кого-нибудь и вместе с ним управляет; я не хочу быть королем.
И дальше:
Хотя молодой король причинил мне много зла, я на него не сержусь. Я многому научился и многое понял. Не хочу хвалиться, но скажу, что, хотя я самый маленький из королей, знаю больше, чем многие взрослые. Дети вовсе не глупее взрослых, у них только нет опыта. Поэтому я даже благодарен молодому королю, благодаря ему я приобрел опыт и закалил волю. Молодой король знает генералов, а я знаю также и солдат; он знает людей почтенных, я узнал преступников; молодой король знает взрослых, я знаю также детей. Молодой король знает народ, когда он машет ему и кричит «ура!», а я знаю, как он живет и трудится, как он ссорится и как опекает сирот.
Матиуш что-то зачеркнул, что-то добавил, чтобы было понятнее. Завтра он покажет эти поправки министрам, и обращение будет отправлено.
Министры были новые. Из старых остались только военный министр, министр просвещения и министр юстиции. Но они тоже изменились. Когда министр просвещения продавал газеты у вокзала, он познакомился со многими мальчиками и теперь имел на этот счет богатый опыт.
— Я не удивляюсь, — сказал он во время перерыва заседания, когда пили чай, — я не удивляюсь, что ребята плохо себя ведут. Одни могут сидеть спокойно, а другие не могут. Нужно устраивать экскурсии, разные игры на спортплощадках, они должны бегать и прыгать. Иначе они убегают из школ, продают газеты, бегают по улице и запрыгивают на ходу в трамваи.
И министр юстиции меньше говорит теперь о параграфах и книгах:
— Когда я был кондуктором, я научился сразу узнавать, кто заплатил за проезд, а кто хочет проехать даром.
