– А повеселее?! – проскрипела Глафира.
– Поздравляю! – ответил я повеселее и даже попытался улыбнуться как можно шире.
– Друзья мои! – Глафира подняла свою морщинистую руку. – Прежде чем шампанское польётся в бокалы, я хочу представить вам удивительного мальчугана, который, как никто другой, разукрасил мои тоскливые вечера прелестными народными сказками.
Как она гладко говорила! Никогда так со мной не беседовала.
– Прошу любить и жаловать! Иван! Мой юный друг! – она вернула мне окуня: – Ну ты рыбу-то на блюдо положи, а повар потом запечёт!
Я сделал, как она велела, все зааплодировали, заулыбались. А я, чтобы успокоиться, засунул руку в карман куртки и подержал в ладони белого шахматного коня. Волнение как рукой сняло.
– Можно, – я осмелел, – вы представите мне гостей?
– Запросто! – Глафира взмахнула рукой, словно дирижёр. – Слева направо! Гор Горыч – внук моего старшего брата от первой жены отца, то бишь внучатый племянник. Супруга его – Вера Петровна. Их очаровательная дочь Елена Прекрасная. Сан Саныч – недавно объявившийся родственник, совсем нас позабыл. Он сын моей младшей сестры Таськи. Между нами была разница в двадцать лет, и я нянчилась с ней годков до шестнадцати. Кто там дальше? Виктор Францевич Пупс – шурин моего внука Генки, брат его первой и единственной жены Наденьки. К великому горю, её больше с нами нет… Алина – племянница Сан Саныча, с детишками и мужем Вадиком. И, наконец, моя одноклассница… шучу-шучу, моя непутёвая доченька, а точнее, воспитанница – Шурочка. Нет ещё Горбуньковой, у неё детишки свинкой заразились. Они мне седьмая вода на киселе, дальняя родня. Ну чего встали, давайте угощайтесь! Нарезайте торты! У нас сегодня только сладкое! Но сколько! Вань, беги к столу!
Все шумно подошли к угощениям, стали разливать по бокалам шампанское и лимонад, улыбались, смеялись, а Лена делала вид, что видит меня впервые, но хитро так на меня при этом смотрела, мол, ну что, как тебе сидится в луже?
Ничего себе! То есть все они между собой родственники? И даже Горбуньковы?! И я про это не знал, даже не догадывался. Такого я не ожидал! Теперь-то всё станет ясно, если уснуть и проснуться через неделю. Само в голове выстроится.
– Кстати, – перебила ход моих рассуждений Глафира. – А где Иван?
– Я здесь, – удивился я.
– Да не ты! Иван, кинозвезда наша восходящая, – старушка нетерпеливо потёрла ладошки. – Почему опаздывает?
– Я ему звонил, – подал голос Сан Са-ныч. – Скоро будет, съёмка у него.
Да про кого это они? Про какого такого Ивана? Про Дракулу?!!
– Это который снимается во «Времени Чародея»? – спросил я.
– Угу, – кивнула Глафира.
– А кто он вам? – я ждал ответа.
Она молчала.
– Ну кто вам этот Иван?
– Да погоди ты! – отмахнулась старушка. – Никак не соображу! То ли внук племянницы, то ли племянник внука! Часто к нам заглядывает. Всё надеется клад отыскать! Ой, Вань, больно много разговоров! Когда пить-то будем за моё здоровье?
– Клад?! – вскричал я.
В этот-то момент Иван и появился. Тоже во фраке и при белой бабочке. Видно, семейная у них традиция – фрак и бабочка, а у некоторых ещё и пенсне. Эффектно, ничего не скажешь!
Он увидел меня и разулыбался. А потом наклонился к Глафире и чмокнул её в щёку.
Я вдруг сразу всё понял. Это он сундук утащил. Нашёл на чердаке, ещё перед тем как приехала съёмочная группа, и унёс. Может, где-то закопал даже. Только как это доказать?
Я отошёл в сторонку, ноги меня не держали. Я опустился на траву.
Все вокруг смеялись, пили шампанское за здоровье юбилярши, ели торты.
Про меня как-то забыли, и хорошо. Я сейчас ни на что не был годен.
Зазвучала музыка, объявили вальс. Пары закружились в танце. Было красиво. Я даже на минутку забыл про тайны и сенсационные новости, роившиеся в моей несчастной голове.
Рядом присела на корточки Лена.
– Ну чего ты? – спросила она. – Что с тобой?
Я молчал.
– Пошли? – она встала и протянула мне руку.
– Куда? – промямлил я.
– Пошли, – она мне никогда так не улыбалась.
Я встал и пошёл следом за этой девочкой в белом бальном платье. Мне даже показалось, что я её никогда раньше не видел.
Её развевающиеся на лёгком сентябрьском ветерке светлые волосы казались неземными.
Мы прошли в летнюю беседку.
Лена остановилась и повернулась ко мне.
Никого не было видно. Только слышались шелест листьев, звуки музыки, звон бокалов и приглушённый смех. Она посмотрела на меня, и я словно нырнул в Синее озеро.
– Поцелуй меня, – прошептала она.
Я не сдвинулся с места. Она подошла, приподнялась на цыпочки и поцеловала меня в губы.
– Мне про сундук рассказал Горбуньков, – она говорила очень тихо, но я слышал каждое слово. – Мы же с ним родственники и всегда дружили. Но родня – это родня, а школа – это школа. Меня папа попросил, чтобы я меньше болтала…
– О чём?
– Что мы с Горбуньковым двоюродные брат и сестра. У Сани отец – в тюрьме, за грабежи.
– У кого?
– У Сани Горбунькова. Его так зовут.
А я и забыл. Да, много чего я не знал и не помнил. Настоящая жизнь – это тебе не Интернет.
– Он меня водил на чердак, показывал сундук, – призналась Лена. – В тот день ты его забыл запереть и я взяла на память стеклянного зайца.
– Я вспомнил, что не закрыл сундук, – кивнул я. – Вернулся через час и запер. Но началась гроза. Мне пришлось задержаться.
– Мы были там и видели тебя. Мы спрятались за балкой.
– Сверкнула молния, и я заметил тень, – сказал я. – Тень твоей руки. Это я потом сообразил. Тогда я подумал, что это голубь… А книга? Ты хотела её сдать букинисту. Откуда она у тебя?
– Иван подарил, – ответила Лена. – Я решила продать её, чтобы купить Глафире подарок. Но не получилось. Букинист не взял эту книгу.
– Значит, Иван… – повторил я, словно эхо.
– Да, я и с ним дружу с детства, ведь он мой двоюродный дядя. С ним весело! – улыбнулась Лена.
– Книга, которую он тебе подарил, была из сундука. Это он его утащил.
Лена посмотрела на меня своими синими глазами.
Я пожал плечами:
– Он ведь не знал, что сундук нашёл я. И Глафира сказала, что Иван давно искал клад.
Лена помолчала, а потом рассказала:
– У нас в роду есть легенда. Что на сундуке спрятано золото.
– Как это НА сундуке? – переспросил я.
– Не знаю. И что это золото принесёт счастье только тому, кто не будет им владеть.
– Странно… – пробормотал я.
– Так передавали из поколения в поколение… А книга точно из сундука? Ты уверен?
– Да! И сундук у Ивана! Только он никогда не признается.
– Признается! – Ленка неожиданно улыбнулась своей колдовской улыбкой. – Как миленький. Если я спрошу. При всех. Пошли!
Мы вернулись на лужайку, где гости продолжали веселиться и плясать. Больше всех девяностолетию Глафиры радовались Вика с Толяном. Они танцевали как ненормальные.
– Тихо! – крикнула Лена. – У меня важное сообщение!
Музыку приглушили, но замолчали не сразу.
– Глафира! – Лена умоляюще посмотрела на старушку. – Скажи им!
– Цыц! – гаркнула бабулька. – Говори, солнышко.
– Иван, – решительно заявила Лена, ты нашёл сундук и где-то его спрятал. Где он? Ты мне подарил книгу из этого сундука. А ещё раньше сундук попал к Ване. И книгу эту он видел. И букинисту про неё рассказал. Так что отпираться бессмысленно. Где сундук?
Иван открыл рот и закрыл. А потом посмотрел на Соловья.
– Ген, – сказал он. – Твой выход.
Соловей пожевал губами. Он был немногословен.
– Всё в порядке, ба! – заверил он Глафиру.
– Нашли? – удивилась старушка. – И не сказали?! Где золото?! – Глафира приподнялась в кресле.
– В сундуке его не было! – воскликнул я. – И крышка дубовая! И сам сундук! И на сундуке его тоже не было!
– Плохо искал, – Соловей улыбнулся мне, как если бы улыбался Иванушке – дурачку. – Сундук-то окованный! Только не железом.
Глафира захихикала и, словно колдуя, произнесла заклинание:
– Стоит сыр дуб, в сыром дубу – ящик, в ящике – синь плат, в плате – золото!
И тут перед моим мысленным взором вырос стульчик Петра из сверхлёгкого материала, который он выкрасил под дуб. Выходит, и на сундуке перекрасили все эти полоски и петли! То есть он, что? Был окован золотом… выкрашенным под железо?!
– Вот почему я с таким трудом поднимал крышку! Золото – оно ведь очень тяжёлое! – воскликнул я и добавил: – За клад полагается двадцать пять процентов!
– Дурачок ты, Иванушка, – усмехнулся Соловей.
– Весь в тебя, папа, – ответил я.
– Не понял, – брови у него поползли вверх.
А я снял рюкзак (всё это время он был у меня на спине), достал этюд со свадьбой, развернул его и показал Соловью.
– Это ты, – сказал я. – А это моя мама.
Вот и вся история.
Почти вся.
Вы, наверное, ожидали чего-то невероятного, но, как говорится, терпение и труд всё перетрут. Потерпите ещё немного, не заглядывайте в самый конец моей сказочки. Нет, разумеется, всякое дело концом славится. Конец – делу венец, и дело без конца – что кобыла без хвоста. Только по мне, так само дело – в удовольствие. Сам процесс. Ну об этом я уже говорил.
