Мальчики не на шутку струхнули.
— Потому что… потому что… дедушка, — запинаясь, проговорил Костик, который по настоянию старика тоже так его называл, — цепь была для него слишком коротка.
— Но если ты против, мы… опять можем ее укоротить, — предложил Марцин, желая исправить оплошность.
— Цепь действительно была коротка, и хорошо, что стала подлинней. Но не мешало бы разрешение у меня спросить. Запомните раз и навсегда. А теперь выкладывайте: зачем вам цепь?
Марцин молчал, Костик тоже, как бы спрашивая друг друга взглядом через стол: сказать или нет?..
— Не хотите говорить — дело ваше! — опять стукнул старик палкой об пол, задетый их недоверием. — Но пока не узнаю, зачем вам цепь, вы ее не получите. За недоверие тем же вам и отплачу.
— Дедушка! — Марцин понял: надо сказать правду, это лучший выход. — Мы не потому, что не доверяем… мы боимся, ты смеяться будешь.
— Почему ж не посмеяться, если это забавное что-нибудь. Ну говори!
Марцин рассказывал, а Костик вставлял время от времени слово или кивал головой — вот каким образом сообщили они о своем решении чистить цепь для твердости характера. Так что цепь нужна длинная, толстая, чтобы чистить изо дня в день до блеска звено за звеном.
Дедушка молча выслушал, подергивая мочку левого уха, будто оно у него чесалось, и переводя темные стекла очков с одного на другого.
Марцин кончил. Они ждали, что скажет дедушка.
— Цепь… Ну, что ж, попробуйте… Попробуйте… — Тон у старика был серьезный. — Поищите днем на чердаке. Попробуйте. Но запомните… — встал он, высокий, большой, с гривой поредевших седых волос. — Запомните: лжи я не потерплю. Спокойной ночи!
* * *
Подходящая цепь нашлась: толстая, с крупными звеньями, в самый раз для них. И заржавевшая основательно — было над чем попотеть. Малость только коротковата: девять метров всего! Они нарочно измерили.
— Мало! — изрек Марцин. — По четыре с половиной метра на брата! Чепуха на постном масле.
— Да брось ты! — Костик более трезво смотрел на вещи. — И этого за глаза довольно!
Перед тем как ему уйти на работу, они приготовили тертый кирпич, песок, выгребли из печки золу. А после обеда устроились под соснами, поставив возле консервные банки с порошками, и принялись за дело. Цепь посередине перевязали тряпочкой, чтобы знать, кто первый справится со своей половиной.
Чего только они не перепробовали! И сухой тряпкой терли, и смачивали ее водой, и плевали на нее. Золу мешали с песком, песок с тертым кирпичом. С разрешения дедушки Марцин даже приготовил смесь из растительного масла с уксусом. Но дело подвигалось туго.
Альба, увидев их, покатился со смеху — до того они чумазые были! Ни дать ни взять, трубочисты!
— На кой вам эта цепь?
— Да так… в порядок привести, — отвечали они уклончиво.
Посвящать Альбу в свою тайну не хотелось.
— Дедушка, что ли, велел? — спросил Альба. — Советую вам как-нибудь отвертеться. Глупее занятия не придумаешь: не успеете вычистить, опять заржавеет, и так без конца.
Немек при виде их перепугался.
— Не мучайтесь! — посочувствовал он. — На будущей неделе привезу специальную жидкость из Варшавы: окунете — и ржавчины как не бывало!
Но пока она была — да какая! После часа работы звено, которое чистил Марцин, слегка заблестело снаружи, но забраться внутрь, хоть лопни, не удавалось. У Костика звено было усеяно ржавыми раковинами, совсем как его лицо — веснушками.
— К чертям собачьим! На сегодня хватит, — первым не выдержал Марцин и швырнул на траву свой конец.
— А с меня на сегодня и — навсегда! Пойду воду согрею. Под колонкой мы до завтра не отмоемся. — Костик встал, вытер тряпкой руки, отряхнул брюки и прибавил: — Дедушка умный, недаром он сказал: «Попробуйте!» Вот я попробовал — и сдаюсь.
Вскоре состоялся матч «Зеленая Седловина» — «Варшава». Выиграла, разумеется, столичная команда. Марцин был упоен победой и недоумевал, почему Костик не разделяет его восторга.
— А чему радоваться? Обыграть — дело нехитрое. Вот если бы сперва поднатаскать их, тогда еще неизвестно, кто кого.
У Марцина сразу испортилось настроение, и до самого ужина он не проронил ни слова: понимал, что товарищ прав.
На другой день, когда обе команды собрались на базарной площади, Марцин отозвал своих ребят в сторону и торопливо, словно боясь, как бы его Костик не опередил, объявил, что надо изменить тактику.
— Наши противники — горе-игроки! Это же ясно! От такой игры никакого удовлетворения не получаешь. Давайте обучим их, а? Мы с Костиком…
Альба прищурился и перебил:
— Ты, Марцин, чокнутый! То ржавую цепь чистишь, то курсы повышения квалификации хочешь устроить. Смотри, проваландаешься с ними и не заметишь, как за твоими прожектами каникулы пройдут.
— Нет, почему же? — поддержал Марцина Немек. — Они способные ребята. Видели, как Яник вчера пасовал?
— Ну, один Яник, — упорствовал Альба. — Они понятия не имеют о том, что такое защита.
— Ты всегда на настоящем стадионе играл, а они нет, — заметил Немек.
— Надо их обучить, — коротко резюмировал Костик.
Итак, вместо «Варшавы» и «Зеленой Седловины» образовались две новые команды: «Голубые», названные так по голубой рубашке вратаря Альбы, и «Черные» — Марцин, вратарь другой команды, донашивал после Вацека черную водолазку.
Были еще, правда, «Зеленые» — постоянные жители Зеленой Седловины. Называли их так еще и потому, что были они совсем неопытные — «зеленые» футболисты. «Зеленых» распределили поровну между командами, предупредив, чур, не обижаться, если будут кричать: «Зеленых на мыло!» В их обязанность входило ставить ворота — втыкать в землю четыре колышка — и убирать их после игры.
Зато учили их играть по всем правилам. Готовили из них полузащитников, нападающих и вратарей.
* * *
Как-то вечером дедушка велел положить цепь на место. Нечего ей понапрасну в траве валяться — от росы заржавеет еще больше.
Пришлось Марцину признаться, что опыт не удался. Видно, не так-то просто волю закалять.
— Все это глупости. Чтобы сильный характер выработать, люди нужны, а не ржавое железо! — сказал старик.
«Что это значит?» — недоумевал Марцин.
Но Костик кивнул понимающе и, чтобы не ударить лицом в грязь, Марцин не стал спрашивать. Думал, думал, но так и лег спать, ни до чего не додумавшись. И позабыл в тот вечер спустить Бобика с цепи.
* * *
А ночью с огорода украли помидоры. Самые лучшие, которые уже начали краснеть. Мальчики крепко спали, а дедушка слышал лай Бобика, но не встал: Бобик лаял обыкновенно на каждого прохожего. Марцин почувствовал себя виноватым.
Но в последнее время они так увлеклись футболом, что забыли обо всем на свете. Футбол поглотил их целиком. Немек оказался прав: «зеленые» с каждым днем играли лучше и лучше.
Наверное, вор забрался в огород под утро, когда сон особенно крепок. И потом, как бы он орудовал в темноте? Не фонариком же себе светил? Или рвал помидоры при лунном свете?
Нет, случись это ночью, они бы услышали, потому что как раз проснулись и некоторое время не спали.
Марцина разбудили стоны, доносившиеся с дивана, где спал Костик.
Он вскочил. «Может, крыжовника объелся и живот заболел», — мелькнуло у него в уме.
— Костик! Что с тобой? — зашептал он, нагнувшись к его голове, которая при свете луны четко вырисовывалась на белой подушке.
Костик открыл глаза и перестал стонать.
— Что? Что случилось? — спросил он спросонья.
— Ничего. Ты стонал, и я подумал: не заболел ли?.. Мне стало страшно…
— Ой, Марцин, — вздохнул Костик с облегчением, — мне снилось… Хорошо, что это сон…
— Что тебе приснилось?
Марцин присел рядом на диван.
— Скочелёва!.. Она гналась за мной и кричала: «Ты сбежал из лагеря, но я все равно тебя поймаю!» Я мчусь на всех парах, но она догоняет меня, и все из-за проклятого чемодана…
— А ты бросил бы его!
— Скажешь тоже! Мама мне показала бы, где раки зимуют! Мало того, что из лагеря удрал, еще чемодан потерял…
— Тсс! Дедушка проснется!.. — с беспокойством покосился Марцин на приоткрытую дверь в другую комнату.
Скоро они заснули и не просыпались до самого утра.
* * *
К счастью, огород не сильно пострадал от ночного налета. Дедушка надел свои самые темные очки и вышел посмотреть, как обстоит дело.
— Хорошо, хоть кусты целы, значит, без помидоров не останемся. Посмотрите, нет ли следов у забора.
Следы они обнаружили у ворот: над ними не было колючей проволоки, протянутой поверху забора. На влажной земле четко отпечатались большие подошвы с рисунком в клетку.
Дедушка послал их к соседке попросить, чтобы вечером ее сын натянул проволоку и над воротами.
